Читать книгу "Оцелот Куна - Маргарита Азарова"

Виолетта умудрялась флиртовать со всеми особями мужского пола, а мой друг будто этого не видел, называя такое поведение повышенной тягой к общению, коммуникабельностью, совсем не замечая, что желание общаться его пассии несколько однобоко по половому признаку…

За исключением этого всё шло как нельзя лучше: на борту разместилась библиотека, и я всегда был обеспечен томиком стихов или, на худой конец, детективом, дающими пищу для иного рода размышлений, чем – что надеть на дискотеку, съесть за обедом или выпить за ужином…

Девушек на лайнере было достаточно, но «глаз не загорелся» ни разу.

Я очнулся от своего полудремотного состояния только тогда, когда плещущаяся волна, доступная взору, устремлённому на необъятные просторы океана, покрылась белыми барашками, перерастающими в пенистые гребни, и стала достигать трёхметровой высоты. По всем законам жанра надвигался нешуточный шторм; вместе с увеличением шкалы Бофорта у меня увеличивался не страх, а какое-то безудержное, нервное ликование, будто это не схватка стихий жизни и смерти, а детские качели, подбрасывающие меня к облакам.

Я нашёл Виолетту, целующуюся с официантом в баре. С отвращением передёрнувшись от увиденного, я отправился на поиски друга. Моё беспокойство росло по мере того, как сокращалось количество мест, где я мог его обнаружить. Ни в каюте, ни в бассейне на открытой палубе, ни в одном из трёх ресторанов… его не было ни на одной из пяти палуб… нигде. Надвигался уже не шторм, а настоящий ураган, и не понимать этого он не мог. Я стал вспоминать, когда и где я видел его в последний раз.

Тем временем на корабле произошла авария в машинном отделении лайнера – в моторном отсеке возник пожар, двигатель отключился, а пламя невозможно было унять. Поверхность моря была вся белая от пены. Взбесившийся ветер поднимал очень высокие волны с длинными загибающимися вниз гребнями, они грохотали, подобно тысячам, миллионам барабанов. На счету была каждая минута: капитан принял решение высадить пассажиров в шлюпки и плоты – это был наш шанс на спасение. Берег, по уверениям капитана, находился примерно на расстоянии километра от судна. Я продолжал метаться по кораблю в поисках Сашки, пассажиры в панике сновали мимо меня в спасательных жилетах.

Так и не найдя друга, я, нацепив спасательный жилет, прыгнул в воду вслед за последним жёстким плотом, выброшенным за борт, в надежде на то, что Сашка, как и я, плывёт к берегу в шлюпке или на плоту, но слёзы отчаяния, скрытые солёными морскими брызгами, текли потоком по моему лицу. Очередная высокая волна, с грохотом обрушившаяся на плот, в который я вскарабкался с большим трудом, прервала мои мысли и все ощущения действительности; сознание покинуло меня…

Не знаю, сколько продолжался ураган и что со мной в это время происходило.

Очнувшись, я обнаружил, что лежу на берегу, и набегающие волны раскачивают, словно щепку, моё бесчувственное тело. «Интересно, тот ли это берег, о котором говорил капитан», – это первая моя здравая мысль после того, как я почувствовал, что конечности мои целы. Открывшаяся взору картина больше была похожа на кадры из фантастического фильма, чем на реальность. Кристально белый, похожий на крупицы сахара песок, кокосовые пальмы со свисающими орехами, похожими на гигантские груди, полные молока… и люди… Я начал ощущать нещадно палящее солнце, и мне очень хотелось куда-нибудь спрятаться от его неумолимых лучей. Прежде чем пелена перед глазами вновь стала сгущаться, я попытался встать. Но мои попытки шли в полный разрез с желанием подняться, и туземцы, обступившие меня, будто сошедшие с картинок школьных учебников: темнокожие, черноволосые, невысокие, с крупной головой на мощной шее, с внушительной грудной клеткой и плечами, с небольшими ступнями коротких ног, смотревшие на меня с любопытством, – были невольными свидетелями этого бессилия. Возможно, в тот момент весь их облик дорисовало моё болезненное воображение, пользуясь атрибутами академического образования, отрицая реальность происходящего, воспринимая его словно красочный сон…

Когда я снова открыл глаза, непроизвольно коснувшись рукой лица, помимо умения созерцать ко мне вернулось умение анализировать: волосяной покров, в частности – борода месячной давности, указали мне на временные рамки моего бессознательного состояния. Тело моё, не толще листа бамбуковой пальмы, утонуло на дне тростникового гамака. Взгляд – из-под тяжёлых словно гири век – уткнулся в стену из толстых стеблей бамбука, опутанных лианами, скользнул по непонятным предметам, разложенным на полу из морского песка. Птичий гам заглушал человеческие голоса, доносившиеся снаружи, изъяснявшиеся на непонятном языке, с часто повторяющимся звуками «кина-кина». В уголках моей памяти проснулось эхо, догадка, которая была бы невозможна, если бы на борту «Angel» не было библиотеки: «кина-кина» – это «кора всех кор», не что иное, как хина, применяемая при малярии. Так вот ещё в чём причина моего такого немощного физического состояния…

В хижину зашло несколько представителей местного племени, один из них влил мне в рот мутную жидкость (как я потом узнал – порошок «кина-кина», разведённый в местной настойке на основе кукурузы), а сам, судорожно сжимая и разжимая ладонь с необыкновенно крупной красивой жемчужиной, стал произносить непонятные мне звуки. Его голос становился то тихим и вкрадчивым, то грозным и требовательным; он, постепенно впадая в состояние транса, увлекал в него всех окружающих и меня в том числе; протяжная песня-заклинание и окуривательный дым какао-бобов облаком звуков и дыма заполнили пространство.

Улетая в мир потусторонних сил, я успел заметить присутствие Виолетты среди окружающих меня людей, но счёл её облик издержками галлюцинаций, так легко внушённых мне шаманом, который, как я догадался, пришёл излечить меня от недугов. Кроме того, что уж точно казалось нереальным, рядом с ним была необыкновенная белокожая девушка с голубыми глазами и длинными вьющимися волосами цвета льна. Она, подобно жемчужине в руке знахаря, вся светящаяся изнутри внутренним магическим светом, положила мне на грудь небольшую деревянную фигурку. «Лиа, Лиа», – почему-то позвал я её, простирая руки к эфемерному видению.

Возвращение к жизни было долгим.

Пробуждение – это всегда праздник, а пробуждение в раю на земле – праздник вдвойне.

Наяву или в бреду ярко разукрашенные тела обнажённых женщин суетятся вокруг меня:

– Вы очень гостеприимны, спасибо, кукурузная каша с бананом, спасибо, спасибо, очень вкусно…

Почему в меня вселилось волнение крови? Кого среди этих мулаток ищет мой взгляд? Неужели только в агонии боли я видел девочку – прекрасного ангела, залетевшего утолить мои физические мучения? Или это отголосок тоски по родным просторам и девчатам, совсем не похожим на этих смуглых амазонок индейского племени?

– Ики пе нуга? – голосок, словно ручеёк, ласкающий камешки, бегущий прозрачными каплями сквозь пальцы желающего его испить.

– Что означают твои слова, Лиа?

А это именно ты, тебя нельзя ни с кем спутать, ни с кем сравнить, ты реальна и ты говоришь со мной.

Тень, поглотившая нас, несмотря на небольшой рост её обладателя, произносит: