Читать книгу "Меня зовут I-45 - Вера Огнева"

Самой Малой выдали костюм из плотного тягучего материала. Он лег на тело черной кожей, облепил так плотно, что было тяжело дышать. Фигура стала походить на стилет, какой носил за поясом помощник Алариха. По бокам светились линии усилителей. Если светится, значит, броня активирована, сказал ей один из «псов». Нажал на какую‑то кнопку у основания шеи, и костюм сел по телу. Дышать стало легче. Волосы он велел стянуть в пучок. После долгих бесплодных попыток скрутить что‑то на затылке Малая просто завязала их в хвост. Замазала синяки, полученные от Егеря, – не прошли даже за неделю.

«Что мне нужно сделать?» – Она спрашивала много раз, но в ответ получала лишь одно: «Узнаешь на месте. Тебе скажут».

В общем‑то, Малая была не в том положении, чтобы требовать ответы.

Она следила за движениями рук водителя и непонятными сообщениями, которые вспыхивали на бортовой панели. Не успевала их разобрать – пока еще читала медленно, несмотря на то, что каждый день превозмогала боль и сидела за обучающей программой. Хотела узнать как можно больше и в кратчайшие сроки. И больше не собиралась верить кому‑либо на слово. Лучше все знать самой.

Малая придвинулась к окну, заглянула в пропасть между лентами автострад. Все было таким… четким и реальным. Красивым, но слишком ярким. За прозрачными стенами зданий ходили люди, совсем как рыбы в многослойных аквариумах. Мелькали лаконично обставленные квартиры – такие Малая видела все по тому же телевизору. Над дорогой жужжали полосатые дроны. С помощью нового глаза можно было разглядеть даже линзы камер на их корпусах.

Она тронула теплую биометаллическую пластину на виске и вздрогнула от вспышки боли. Наверное, недели отдыха после имплантации было маловато. Следовало соблюдать постельный режим или что‑то в этом духе, но для отдыха и щадящего режима времени не осталось.

У Энцо времени не осталось.

* * *

Театр «Пандора» славился на всю планету – так сказал Аларих. По стенам бежали яркие афиши – огромные, размером с пару шаттлов каждая. Шпиль впивался в небо и мигал маячком для идущих на снижение челноков. Вокруг крутилось кольцо рекламы. Много знаков, что‑то о легионерах и их здоровье. Следом выплыло изображение загорелого мужчины с окуляром на лице. Он взирал на прохожих с легким презрением, выпячивал квадратную челюсть. Как Малая успела понять, именно такие считались в империи эталоном красоты. И на таком окуляр смотрелся куда лучше.

Гости «Пандоры», лучшие и богатейшие патриции планеты заходили через главный вход. Консулы, понтифики, фециалы, дельцы и торговцы оружием; холеные, со сдержанными улыбками на лицах. Вылезали из машин, которые больше походили на шаттлы, поднимались по широкой лестнице под пение хора из динамиков над портиком. По очереди проскальзывали через раздвижные двери, подставляли чипы под лучи считывающих устройств, а перстни – такие же, как на пальце Алариха, – прикладывали к экранам перед арками сканеров. Затем проходили досмотр и сдавали имевшееся оружие.

Малая еле выдержала в скопившейся очереди; переминалась на месте, а голова невыносимо раскалывалась. Хотелось заорать. Растолкать стоящих впереди людей и выбраться наконец из душного прохода. Аларих искоса поглядывал на нее, но молчал. Она проследовала за ним по «белому» коридору сканеров, стараясь не наступать ему на пятки, поднялась на лифте и попала прямиком на небеса.

Главный зал театра располагался на последнем этаже. Казался бесконечным. Наверху, за прозрачным куполом, перемигивалось ночное небо. Стоял жаркий сумрак, лучи света ползли вверх по колоннам. Играла музыка, томная, с глубокими басами, которые отзывались в животе. Кругом беседовали важные патриции, все как один в белых тогах. По стенам и потолку бежали изображения машин, танцующих женщин и обнаженных мальчиков – все сливалось в пульсирующий тошнотворный поток информации, который ошеломлял и тут же застывал в памяти.

Малая раскрыла рот и замерла как вкопанная. Горло цепко схватил спазм. О боги, да куда она попала? Она не хотела, просто не могла идти дальше.

– Пей.

Малая уставилась на дымящиеся стопки золотистой дряни в руках Алариха. Еще выпивки не хватало…

Хотя вдруг поможет?

Она взяла одну и осторожно глотнула. На вкус напиток оказался сладким, как сок. По телу разлилось тепло, головная боль притупилась.

Аларих дождался, пока она не допьет, сунул пустые стопки пробегавшему мимо официанту и двинулся дальше, раздвигая толпу покатыми плечами. Малая поспешила следом.

Ложа на третьем ярусе была забита до отказа сенаторами, их женами, любовницами и детьми. Они хохотали, пили и закусывали. Кичились диковинными красками на лицах и гроздьями камней в ушах и на шеях. Сплошь золото и богатство. Они были так прекрасны, что хотелось провалиться сквозь землю. Развернуться и сбежать.

Но внимания на нее не обращали. Взгляды скользили по ней, как по мебели, никогда не останавливаясь. Для патрициев ее не существует, наконец поняла Малая и даже немного расслабилась от этой мысли. Они просто не видели номеров. «Пандора» была широко известна, но создана исключительно для самых узких кругов.

Номера попадали в театр только в качестве уборщиков или личной охраны. Два «уборщика» из «псов» уже работали внутри. Малая была «охранником».

И все – гости и «псы» – ждали начала представления.

Аларих занял кресло, среднее из трех в пустой ложе. Малая встала за его спиной, но он обернулся и указал на сиденье рядом с собой. Она послушно села. Зажала вспотевшие ладони между коленей.

– Посмотри туда, – сказал Аларих на ухо и указал на ложу на самом верхнем уровне. С их места хорошо было видно всех, кто сидел за бронированным стеклом: лысого одутловатого мужчину, вокруг которого суетились женщины и слуги. Сам он оставался серьезен, как орел на имперском гербе.

– Консул из центральной курии. Избран в этом году. Очень неприятный гражданин.

На вкус Малой, все зрители театра «Пандора» были неприятными.

– Справа жена, слева – дочь. Впрочем, тебе это знать не обязательно.

Жена и дочь сцепились через консула. Одна что‑то доказывала другой. Они походили на ровесниц; может, ими и были. Консул безотрывно смотрел на сцену. Когда свет погас, он обрубил спорщиц одним жестом.

Фоновая музыка стихла.

– Любит театр, – сообщил Аларих, с довольной улыбкой набирая сообщение на одноразовом коммуникаторе. – Миллионы пожертвовал.

Такая сумма даже не укладывалась в голове.

Малая вспомнила о труде, с которым доставала десять денариев на лекарство матери. Как собирала на похороны отца – и так и не набрала нужной суммы. Пришлось хоронить в общей яме за пределами курии. А тут миллионы… Похоже, патриции не знали, куда деньги девать. Попробовали бы хоть раз пожить, как обычные номера.

Свет прожекторов упал на мужчину в парике и женской маске с гротескно огромным ртом. Малая увеличила изображение. Мужчина запел – слишком громко и резко в образовавшейся тишине. Казалось, пласты воздуха дрожали от его высокого голоса. По спине даже мурашки побежали.