Читать книгу "Путешествие пилигрима в небесную страну - Джон Буньян"

Но пилигримы терпеливо выносили всякие оскорбления, не воздавая бранью за брань, а, напротив, благословляя мучителей своих. Они отвечали кроткими речами на ругательства, добродушием на злобу и, наконец, некоторые из присутствующих, тронутые их незлобием и не разделяя вполне мнения публики, решились заступиться за них и стали резко порицать насмешников за их постоянные оскорбления невинных людей. Те, в пылу ярости бросились на них с кулаками, называя их однокашниками преступников и угрожая бросить в одну клетку с ними. Они им ответили, что насколько они способны рассуждать, они считают пленных тихими людьми, не причинившими зла никому, а что на этой ярмарке можно найти множество других людей более достойных наказания, чем они, и которых бы следовало привязать к позорному столбу (намекая на тех, которые их ругали). После этих слов завязалась ужасная драка между обоими партиями, и они сильно поранили друг друга. Тогда опять вывели пилигримов из клетки и привели на суд, где их обвинили в том, что они причина этого нового шума. Их били беспощадно, надели на них кандалы и на цепи водили по ярмарке, чтоб они служили примером и острасткой прочим и чтобы всякий, принимающий их сторону, знал вперед, что его ожидает. Но Христианин и Верный вели себя с такой мудростью и вынесли это новое оскорбление с такой кротостью, что внушили участие еще некоторым лицам (хотя не многим) на ярмарке. Это еще более разъярило их мучителей, так что они решили предать смерти обоих пилигримов. Они громко объявили, что цепи и клетка для них недостаточное наказание и что они будут преданы смерти за то, что осмелились морочить и надувать публику ярмарки.

Опять привели их и заперли в клетку до окончания нужных приготовлений к казни. Кроме того приковали им ноги к полу.

Тут они вспомнили слова друга своего Евангелиста и, убедясь, как верно исполнились все его пророчества, уверовали в тоже время еще сильнее, что и все обещанное блаженство достанется им в удел.

Они утешали друг друга тем, что тот, кому смерть предназначена, первый за то и вкусит плод блаженства, и каждый про себя желал, чтоб доля смерти досталась ему первому. Но потом они предали себя совершенно на волю Того, Кто лучше знает наши нужды и способности, и с терпением ожидали своей судьбы.

Был назначен день для публичного суда обоих пилигримов. Они явились закованными к верховному судье и в том же зале собрались все их враги. Имя судьи было: Князь Добра-Ненавистник. Обвинительный акт был прочтен и заключался в следующем:

"Это люди — враги и помеха здешней торговли. Они причинили смятение и разлад между обитателями города и успели заразить своим учением некоторых жителей, наперекор закону владетельного Принца".

Верный выступил вперед и ответил:

"Я восставал лишь против того, что против воли Царя царей. Я не внес никакой вражды, будучи сам человеком спокойным и мирным. Те, которые захотели внимать нашим словам, убедившись в истине и в нашей невиновности, сделались от этого только лучше в нравственном отношении, но отнюдь не хуже. А что касается до владетельного вашего Принца, о котором вы говорите, если он Веельзевул, враг Господа, то я презираю и его и ангелов его".

На это последовала прокламация, что кто желает или имеет что сказать в пользу владетельного Принца и против сидящих на скамье подсудимых, пусть выступает вперед и объявляет, что знает. Три свидетеля предстали: Зависть, Суеверие и Ябедничество. Их спросили знакомы ли они с подсудимым по имени Верный и в чем могут свидетельствовать против врагов своего Принца.

Первым свидетелем выступил г-н Зависть, начал так:

"Милостивые Государи! Я этого человека знаю давно и готов присягнуть перед уважаемыми судьями и публикой, что он…"

Судья: "Стой… пусть свидетель сперва присягает".

Зависть дал присягу и продолжал, обращаясь к главному судье:

"Милостивый Государь! Этот человек, хотя носит такое благовидное имя, — один из самых подлых людей нашего края. Он не уважает ни князей, ни народа, ни закона, ни обычаи, но всегда прилагает всевозможное старание, чтобы совратить людей с истинного пути, дабы они приняли его ложные и неверные взгляды, которые он называет правилами веры и святости. Однажды я сам слышал, как он уверял, что христианство и обычаи нашего города Суеты совершенно противоположны одно другому и потому вместе соединены быть не могут. Этими словами, милостивый государь, он в тоже время осуждает и все наши похвальные действия и тех, кто их исполняет."

Судья: "Имеешь ли еще что сказать против него?"

Зависть: "Конечно, многое бы еще мог прибавить, но боюсь утомить почтенную публику. Но если будет нужно и когда другие два свидетеля представят свои показания, я готов, чтоб дополнить требуемое число обвинений для его казни, прибавить к этим и много других".

Ему указали вернуться на свое место. Тогда подозвали г-на Суеверие и приказали взглянуть на подсудимого, а потом спросили, что может он сказать против него и во славу владетельного Принца. Его также заставили дать присягу и он начал говорить:

Суеверие: "Милостивый Государь, я мало знаком с этим человеком, и вовсе не желаю вести с ним большого знакомства. Но мне известно то, что он превредный человек, после того, как я с ним имел на днях беседу в нашем городе, он мне объявил, что наша религия — ничто, и что ею человек спастись не может и никогда не угодит Богу. Судя по таким его речам. Ваше Сиятельство, легко поймете, что он под этим подразумевает, что мы-де напрасно следуем нашей религии, что мы еще во грехах и потому будем прокляты. Вот все, что могу свидетельствовать о нем."

Тогда вызвали третьего свидетеля — г-на Ябедничество. Точно также дал он присягу и начал говорить:

Ябедн: "Милостивый Государь и уважаемые господа! Я этого человека знаю очень давно и слышал его говорящим не так как бы следовало. Он презрительно отзывался о благородном нашем принце Веельзевуле и с пренебрежением говорил о его высоких друзьях, каковы: Князь Ветхий Человек, Граф Плотоугодник, Барон Сластолюбие, Маркиз Тщеславие, старый боярин Сладострастие, министр Сребролюбие и прочие лица нашего дворянства были им оскорбительно осмеяны. Он довершил свою речь тем, что если бы все были одинакового с ним мнения, ни одна из вышеназванных особ не осталась бы живой в городе. Он даже дерзнул насмехаться над Вашим Сиятельством, который теперь исполняет обязанность нашего Судьи, он называл вас безбожным мерзавцем, прибавляя еще много других ругательных слов, которыми он пачкал большую часть наших граждан."

Когда г-н Ябедничество окончил свое повествование. Судья обратился к подсудимому со словами: "Ах ты отступник, еретик, предатель, слышал ли ты, что эти честные люди свидетельствовали против тебя?"

Верный: "Могу ли я сказать несколько слов в свою защиту?"

Судья: "Мошенник! Ты не достоин жить далее и следовало бы с тобой тотчас же разделаться. Однако для того, чтобы вся публика могла оценить нашу к тебе снисходительность, можешь говорить в свою защиту".

Верн: "Во-первых, в ответ на то, что говорил г-н Зависть, могу уверить, что я ничего иного не сказал, как только то, что всякое правило, закон, обычай и т. п., которые восстают против Слова Божия — совершенно противны христианству. Если это ложно, прошу доказать, и тогда я, конечно, возьму свое мнение назад. Во-вторых, в ответ г-ну Суеверию скажу, что я ему только говорил, что для истинного поклонения Богу необходима вера Божия. Вера Божия без откровения свыше воли Божией, существовать не может, и в чем бы ни состояло поклонение Богу, если оно не соответствует откровению свыше, то оно лишь верование человеческое, а такое поклонение бесполезно, неугодно Богу и не введет в вечную жизнь. В-третьих, что касается обвинения на меня г-на Ябедничества, не употребляя выражений насмешки, которые он мне приписывает, скажу просто, что владетель этого города, его служители и все друзья, названные этим господином, были бы более на своем месте, если б находились в аду, чем в городе, и в этой стране, и так, да будет ныне милость Господня на мне".