Читать книгу "Быть киллером - Артемий Люгер"

— Ладно, — голос моего собеседника подобрел, — на первый раз прощаю. Продолжай приходить в себя, но ровно в десять жду тебя на вокзале у билетной кассы на Ленинград.

И, чуть помолчав, спросил:

— Моим советом воспользовался полностью?

— Ещё как! — искренне ответил я, — Даже, можно сказать, с избытком.

— Ну-ну, — сказал Александр Петрович. — Значит, в десять у кассы. Всё.

В Питере Вадим Сергеевич вызвал меня к себе.

— Садись, Андрей, и закуривай. Сначала деловая часть: если ты заглянешь в свой банковский счёт, увидишь, что он подрос и подрос основательно. А теперь я хочу тебе кое-что объяснить. Ты парень неглупый и, я полагаю, понял, что работаешь не на Александра Петровича, Вадима Сергеевича, и даже не на Босса Боссовича, а на систему. Так мы предпочитаем себя называть — не организацией, а системой. Когда-то тебя послали в Афганистан правящие тогда идиоты, за идиотизм которых страна до сих пор расплачивается и ещё долго будет расплачиваться. На хер нам был нужен этот Афганистан, мало нам было миллиардов, вбуханных в никому не нужные государства Африки, управляемые только слезшими с дерева обезьянами, так надо было ещё заводить войну с мусульманами, которых у нас самих под боком пруд пруди, да и не только под боком, а в самом, можно сказать, сердце России — в Татарии и Башкирии. После этой авантюры развал страны, великой, я тебе скажу, страны не мог не начаться. К радости наших «друзей» с Запада.

Союз развалился — и чёрт с ним! Проживём без Средней Азии и даже Прибалтики, которая всё равно от нас рано или поздно ушла бы. И развал этот будет продолжаться, пока у власти стоит прежняя номенклатура, только что из второго, так сказать, ряда — все эти идиоты из обкомов и крайкомов и их детки, выучившиеся в Оксфордах и Гарвардах, которые смотрят в рот своим западным советчикам, всяким там Кейнсам и Пайпсам.

Кто им сегодня противостоит? Армия с генералами-дуболомами, которые думают только о своих дачах и «мерседесах»? Выродившиеся коммунисты и горлопаны-демократы? Им противостоим только мы — немногие, к сожалению, оставшиеся патриоты России. Мы на сегодня — единственная сила, способная на борьбу с деструктивными силами. А борьба, вообще война — это не только танки и ракеты. Война — это, главным образом, деньги. Притом, большие деньги. И мы их зарабатываем. Кто-нибудь скажет — на что? На многое. Иногда для того, чтобы сделать нужное дело, надо заплатить — и хорошо заплатить! — пяти мерзавцам. Вот почему мы иногда устраняем совершенно аполитичного банкира А, чей банк снабжает деньгами наших противников. Или чиновника Б, обслуживающего их своими распоряжениями. Или криминального авторитета С, который просто мешается у нас под ногами.

После небольшой паузы, уже совсем другим тоном, Вадим Сергеевич сказал:

— Приходится иногда и… Не в ту сторону стал смотреть наш Виктор Семёнович. Сказались, видать, сучьи гены бабушки Рахиль Абрамовны из белорусского городка Жидачув. Знаменитая когда-то была эсерка. Ну, ладно. Я тебе объяснил — ты понял. На два дня свободен, потом — в салон. Иди.

И я пошёл к Вадьке, где, как выяснилось, меня уже поджидала Даша.

ГЛАВА 15

Мои отношения с Людой тихо сходили на нет, и я ничего не делал, чтобы этому воспрепятствовать. Мне было понятно, что рано или поздно придётся с ней объясниться. Правдиво рассказать о себе я не мог, а с моей ложью, какой бы она ни была, Люда долго мириться не станет. Сердце, конечно, щемило, к её тихому и нежному присутствию я привык, но понимал, что это не может длиться бесконечно. Поэтому, позвонив ей в очередной раз и услышав: «Знаешь, Андрюша, не звони мне больше», я сказал только: «Хорошо» и повесил трубку.

Этот джип «Чероки» я определённо уже видел у нас в салоне. Что-то в нём изменилось, и я пытался понять, что.

— Хорош внедорожничек? — Вадим Сергеевич подошёл неслышно.

— Хорош — не то слово, — сказал я.

— Ну тогда давай посидим внутри, он там не хуже, чем снаружи.

— Слушай, Андрей, — сказал шеф, когда мы уселись в комфортабельную и вместительную машину, — я так и не спросил тебя, как тебе понравился Кипр.

— Ещё как, — отозвался я совершенно искренне, — горы, море, пляж…

— Так и съезди туда на недельку, — предложил Вадим Сергеевич, — отдохнёшь, покупаешься. Можешь с девушкой. Кого на этот раз возьмёшь?

— Если Даше дадут за свой счёт…

— Дадут, — сказал Вадим Сергеевич, — я похлопочу. Полетите через пару дней туда же, где ты был раньше, в Ларнаку. Отдыхайте, понадобишься — тебя найдут.

В Ларнаке мы остановились в той же гостинице, даже номер был на том же этаже и даже рядом с тем, который мы снимали с Людой. Первые пару дней мы практически не вылезали из моря, перекусывая в маленькой харчевне, которую ушлый грек открыл чуть ли не на самом пляже. — Всё, — сказал я на третий день вечером, — теперь начинаем отдыхать, как белые люди. Я сменил шорты на брюки, Дашка надела вечернее платье, которое больше напоминало бельё, и мы отправились в гостиничный ресторан.

Ресторан был полон почти до отказа, метрдотель с трудом нашёл нам два места рядом с пожилым господином, к которому, по моему наблюдению, больше подошло бы обращение «товарищ».

— Выбирай, — сказал я Дашке, когда официант принёс нам карточку.

— Господи, — сказала Дашка, водя пальцем по строчкам, — «морской гребешок в винном соусе», «салат по-гречески с мидиями», «гаспаччо»… Мы тут с тобой не отравимся?

— Позвольте дать вам совет, — вдруг сказал наш сосед, — возьмите морской гребешок. Вещь сама по себе вкусная. Я ел его в нескольких странах, но лучше, чем здесь, его нигде не готовят. А если к нему ещё местного красного — то просто пища богов. И тут же представился:

— Пал Палыч, полный тёзка героя советского телесериала, который вы, предполагаю, по молодости лет не смотрели. Ничего, кстати, не потеряв.

— Это где майор Томин… «Знатоки?» — сказал я, — родители как-то упоминали.

Через минуту официант принёс заказ Пал Палыча и отправился выполнять наш. Гребешок оказался действительно вкусным, вино холодным и приятным, через несколько минут мы активно работали челюстями и языком.

— Я так понимаю, что трапезничаю с земляками, отхлебнув вина, сказал Пал Палыч — в этот мой приезд первый случай.

— Вот уж трудно поверить, — отозвался я, — по-моему, наших соотечественников здесь процентов шестьдесят-семьдесят, если не больше. Английский и прочие явно в меньшинстве. В зале действительно преобладал русский, причём во всем своём великолепии: то в одном, то в другом месте громко поминали родню женского пола.

— Я имел в виду питерцев, — объяснил Пал Палыч. — Вы обратили внимание — кругом Москва и провинции, похоже, что в основном нефтеносные. Я, правда, и сам питерец не коренной. Да и немного их, коренных, осталось. Коренные, как у нас говорят, почти все на Пискарёвском. Родители привезли ребёнком из несчастного Рыбинска. Слышали про такой городок?