Читать книгу "Эхо возмездия - Валерия Вербинина"

– Не он! Фруфрик нашел! Мы утром хватились, что его нигде нет… Пошли искать… Брат первый услышал, как Фруфрик жалобно мяукает в кустах… Николенька пошел туда, увидел тело, закричал мне, чтобы я не подходила… – Она вцепилась обеими руками в шинель доктора. – Почему они его допрашивают? Мне кажется, Георгий Арсеньевич, это неспроста… Они его подозревают!

Но тут из дома вышел щеголеватый молодой человек с тонкими черными усиками, которого доктор сразу же узнал, потому что пересекался с ним раньше. Это был следователь Михаил Яковлевич Порошин.

– Георгий Арсеньевич, мы вас ждали… Прошу за мной. А вам, сударыня, лучше вернуться в дом… Ваш брат вас ждет.

– Вы уже закончили допрос? – спросила Евгения.

Порошин усмехнулся.

– Какой допрос, сударыня, бог с вами… Просто разговор о том, что он знает об убитом, что думает о преступлении… Обычная формальность. – Следователь повернулся к Волину. – Идемте, доктор.

Сад Одинцовых был засыпан снегом, и по многочисленным следам можно было сделать заключение, что утром тут побывало большое количество самых разных людей. Следователь привел Волина к кустам боярышника, за которыми лежало тело, накрытое рогожей. Подняв ее, доктор увидел Дмитрия Колозина. Студент был мертв как минимум несколько часов.

Глава 11

Страх

Враг был большой и мягкий, и в него приятно было вонзать когти. Фруфрик прыгнул на клубок, но не рассчитал сил, и клубок покатился по полу, разматывая нить. Фруфрик оскорбленно мяукнул и снова бросился на клубок. Обычно Евгения, видя, что творит котенок с нитками, не могла удержаться от смеха; но теперь она даже не смотрела, чем занимается ее любимец.

В дверях показался Николенька. На пороге он немного замешкался, словно сомневался, стоит ему входить или нет, и Евгения машинально отметила, что это было что-то новое. Обычно Николенька входил широкими шагами, бросал какую-нибудь шутку или замечание, и от него веяло спокойным оптимизмом и уверенностью, что все будет хорошо – уверенностью, которая больше всего поддерживала Евгению в ее нелегкой жизни. А теперь он медлил на пороге, как чужой, и лицо у него было чужое – сконфуженное, если не виноватое.

– Они все еще в саду? – спросила она, просто чтобы сказать хоть что-нибудь.

– Да, доктор осматривает тело, а следователь что-то у него спрашивает.

– Почему?

Она хотела спросить: «Почему Колозин оказался в нашем саду?», но у нее не хватило сил закончить фразу, и брат ответил на совсем другой вопрос.

– Наверное, потому что он доктор, – пожал плечами Николенька, падая в кресло. – Причина смерти и всякое такое. Хотя я сразу же понял причину, как только перевернул тело. Его застрелили, выстрелом сзади в голову.

– Тебе не надо было трогать тело, – проговорила Евгения, чуть не плача. – Во всех уголовных романах[7]об этом пишут.

– Ты забыла, я их не читаю? – рассердился Николенька. – Я спускаюсь в свой собственный, между прочим, сад, ищу своего собственного котенка, нахожу его следы, иду по ним, и нате вам – ни с того ни с сего вижу человека, который лежит без движения, присыпанный снегом. – Евгения содрогнулась. – Фруфрик пищал возле него, сводя меня с ума. Не знаю, почему мне показалось, что Колозин еще жив и можно что-то сделать. Я приподнял его и увидел сзади на волосах кровь, а под волосами – маленькую такую дырочку. Тут появилась ты и закричала не своим голосом…

– Я испугалась! – крикнула Евгения, теряя самообладание. – Ты бы тоже испугался… Только вчера мы видели его у Павла Антоновича, он казался очень оживленным и даже надерзил баронессе Корф… А сегодня он труп, понимаешь, не человек, а труп! – Она подалась вперед, в глазах ее блестели слезы. – Николенька, я ничего не понимаю! Скажи, ну пожалуйста, что он делал у нас в саду?

– Откуда мне знать? – раздраженно спросил ее брат.

– Но почему у нас, почему именно мы? Николенька…

– Женечка, ей-богу, я знаю не больше твоего… Если он ехал на станцию, она совсем в другой стороне. И потом, куда тогда делись кучер, и экипаж, и лошади?

Евгения шмыгнула носом и достала носовой платок.

– Николенька… А он не мог прийти, чтобы повидаться с тобой?

Нет, она не ошиблась: брат действительно на-прягся.

– Зачем я ему?

– Ну, затем, что ты знал его в Петербурге.

– Господи, Женечка, да мало ли кто его знал… Мы ведь не были друзьями! Так, шапочные знакомые…

– Николенька, скажи: почему ты не хотел идти на вечер к Снегиревым?

Брат надулся и откинулся на спинку кресла, положив одну ногу плашмя на колено другой.

– Потому что думал, что там будет скучно, – с вызовом произнес он.

Евгения отвернулась.

– Ты не хотел с ним встречаться, – тихо сказала она.

– Женечка, что за фантазии… При чем тут Колозин? Я просто был не в настроении…

– А ведь он тоже был не рад тебя видеть, – продолжала Евгения, отводя со лба непокорную светлую прядь. – Когда он заметил тебя, то перестал улыбаться, хотя до того казался таким веселым… Николенька, скажи мне правду: это не ты?

– Женечка, о чем ты?

– Николенька, ты ведь не убивал его? Я не знаю, что со мной будет, я этого не переживу…

Брат вскочил на ноги, схватился за голову и сделал несколько шагов по комнате.

– Да что же это такое… Везде, где он появляется, даже после смерти… – Николенька осекся и не закончил фразу, видя, с какой мольбой сестра смотрит на него. – Ну, вот что. Я не знаю, что ты вообразила, но я не убивал его и не имею никакого отношения к его убийству. И я не имею ни малейшего понятия, как он оказался в нашем саду! – с ожесточением закончил он.

– Почему же следователь допрашивал тебя так долго?

– Вовсе нет! Мы говорили минут пять…

– Двенадцать минут, я засекала время! О чем он мог говорить с тобой двенадцать минут? Да еще попросил меня удалиться из комнаты!

– Он расспрашивал меня, как я нашел тело, со всеми подробностями. А тебя попросил уйти, чтобы ты не мешала ему работать. Свидетелей всегда допрашивают с глазу на глаз.

– Допрашивают не свидетелей, а преступников! А свидетели дают показания…

– Не знаю, что ты вбила себе в голову, – сказал Николенька после непродолжительного молчания. – Но я не преступник. Впрочем, кажется, я уже говорил об этом…

– Николенька, мне страшно, – сказала Евгения, зябко ежась, хотя в комнате было жарко. – Мне просто очень-очень страшно. Прости меня.

– Ничего, я даже польщен, – пробормотал брат, двигая кочергой поленья в очаге. – Разное бывало в жизни, но пока никто еще не принимал меня за убийцу.