Читать книгу "Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1916 год. Сверхнапряжение - Олег Айрапетов"

22 ноября 1915 г. в своем дневнике Гофман отметил, что, по его мнению, русские войска активно готовятся к переходу в наступление, но они смогут справиться с этой задачей только осенью следующего года3. Иностранные военные наблюдатели придерживались похожей точки зрения. Японский представитель при Ставке майор Накадсима в октябре 1915 г. доносил своему начальнику Генерального штаба о том, что и в наступающем году германские прорывы на Восточном фронте могут продолжиться. Будущее войны, по мнению японского офицера, зависело от того, как скоро союзникам удастся восстановить русскую военную мощь4.

За зиму 1915–1916 гг. положение русской армии в некотором смысле улучшилось, наметилось улучшение в снабжении боеприпасами, продовольствием и вооружением. Солдатский мясной паек был увеличен вдвое, тыл поставлял армии 10 тыс. быков ежедневно. Сахарный паек вырос в три раза, с двух до шести фунтов в месяц5. «Износившиеся орудия были заменены новыми, – вспоминал Брусилов, – и мы могли жаловаться только на то, что тяжелой артиллерии у нас было еще далеко недостаточно, хотя и ее несколько прибавилось»6. Чрезвычайно важно было и то, что за зиму, во время передышки, последовавшей вслед за окончанием Великого отступления, пришедшие на фронт пополнения смогли получить хорошую подготовку. Войска многому научились в области тактики и обороны новой, позиционной войны7. Важно было превратить приходящие на фронт пополнения в полноценные войска. Армия сама была вынуждена заняться своим восстановлением, создавая запасные батальоны в непосредственной близости от тыла.

«Запасные батальоны, – вспоминал один из инструкторов, служивших в начале 1916 г. на Западном фронте, – появились в полках как нововведение, продиктованное опытом войны. Цель запасных батальонов при полках – доучить или, вернее, переучить заново пополнения, прибывавшие в полк. Еще с середины 1915 г. в действующие полки стали присылаться такие пополнения, которые совершенно были не подготовлены для ведения какого бы то ни было боя и даже не умевшие заряжать винтовок. Многие полки, в том числе и наш (13-й лейб-гренадерский Эриванский. – А. О.), боролись с этим злом домашними средствами, а именно: к приходившему пополнению командировалось два-три офицера с соответствующим количеством унтер-офицеров или даже старых солдат и где-нибудь за передовой линией, верстах в четырех-пяти его сколачивали и обучали всем необходимым премудростям. Нигде, ни в какой казарме, ни в одном полку в мирное время не шло таким быстрым темпом обучение, как здесь. Тут молодому солдату не нужно было фантазировать и представлять себе какие-то окопы, проволочные заграждения, атаку невидимых укреплений и т. п. Здесь все было под рукой. Нужно было показать атаку укрепленной позиции – это производилось наглядно на наших тыловых укреплениях. Нужно было научить строить окопы – была и в этом обильная практика каждую ночь. Нужно было научить обращаться с ручными гранатами – и гранат было достаточно. Их бросали. Солдаты могли убеждаться в их действии, так как редкий урок проходил без так называемых несчастных случаев. Обучение стрельбе, службе дозоров, секретов, часовых шло попутно, и через месяц такого обучения солдат знал все необходимое для ведения современного боя. Воспитание солдат шло параллельно со строевыми занятиями и за месяц обучения давало незначительные результаты. Тут нужно было время, нужен был кадр опытных людей, а ни того, ни другого не было. Да, же позиционная война с ее кажущимся затишьем уносила много жертв, и полки все время нуждались в пополнении своих рядов. Что же ка, сается ка, драучителей, то таковых было недостаточное количество, ибо все са, моелучшее погибло в 1914 г. (курсив мой. – А. О.)»8.

Результат не замедлил сказаться. Множество проблем решалось, и весьма успешно. «К ранней весне в каждой пехотной дивизии, – вспоминал Брусилов, – было от 18 до 20 тыс. человек, вполне обученных, и от 15 до 18 тыс. винтовок в полном порядке и с изобилием патронов»9. Обучение рядового солдата все же не успевало за воспитанием, но проблемы армии не ограничивались этим. Полки и дивизии все же не успели полностью восстановить свою способность к наступательным действиям. Показательно положение, сложившееся ранней весной 1916 г., то есть непосредственно перед началом наступления, в 56-м Сибирском стрелковом полку 14-й дивизии 12-й армии Северного фронта. Сибирским этот полк был уже преимущественно по названию, пополнение, в основном это были крестьяне, призванные из центральных губерний, приходило из запасного полка, расквартированного в Москве. Большинство кадровых офицеров и унтер-офицеров выбыло в боях 1914–1915 гг., их место заняли наспех подготовленные прапорщики и прошедшие трехмесячные учебные команды унтер-офицеры, бывшие рядовые. Без опытных и обученных младших командиров полк не мог эффективно наступать в условиях позиционной войны. Для них своеобразной школой становилась разведка, или, как говорили тогда, мелкие поиски10.

Армии необходимо было минимизировать вред, нанесенный и организации, и морали, вернуть войскам «ударную силу». Одним из способов достижения этой цели были небольшие по размерам операции, успешный исход которых имел как бы воспитательный характер. В ноябре 1915 г., узнав, что в немецком тылу работает много русских пленных – бывших ополченцев, обозников и так далее, Алексеев обращает внимание на эти действия: «Некрасивая картина, сообщенная штабом 3-й армии относительно обслуживания немецкого тыла значительным числом наших пленных, указывает на больное место этого тыла, на возможность сильными налетами небольших конных отрядов вносить сильное расстройство в службу тыловых учреждений, разгоняя тех негодяев, которые служат обозными, хлебопеками, рабочими… Прошу сообщить это на фронты, дабы выработать вдумчивый план действий в тылу, имея в виду именно это обстоятельство. Разбитый и сожженный обоз, уничтоженные кухни – все это достижимо, все это внесет расстройство в деятельность неприятеля»11.

В конце 1915 г. один из инициаторов создания партизанских отрядов – есаул А. Г. Шкуро – был вызван в Ставку, где предложенная им практика действий получила одобрение со стороны императора и генерала Алексеева. Особенно активными эти отряды были в районе Полесья, где природные условия усложняли создание глубоко эшелонированной непрерывной линии обороны. Эти набеги поднимали настроение войск после тяжелых боев во время Великого отступления. С другой стороны, они должны были способствовать началу партизанского движения среди местного населения. Последняя цель, ввиду пассивности последнего, так и не была достигнута, хотя помощь армейским партизанам все же оказывалась. Конечно, далеко не везде практика диверсионных действий в тылу противника была применима. Зависело это от конкретных условий, в том числе от того, насколько непрерывной была линия фронта. Некоторые военачальники, как, например, Брусилов, выступали в принципе против организации подобных отрядов, другие, как, например, Иванов, создавали их там, где они не могли действовать. Однако в районе Припяти диверсии партизан держали войска противника в постоянном напряжении и поначалу наносили ему существенные потери12.

Вскоре непрерывная линия фронта, вопреки предвоенным ожиданиям, возникла и в лесах и болотах Полесья. «Пришлось устраивать бесконечные гати, – вспоминал Брусилов, – массу мостов, окопы же не врывать в землю, а строить их из бревен, прикрытых с наружной стороны землей, так как углубляться в землю было невозможно по причине близости грунтовых вод. Материала для выполнения этих работ было сколько угодно. Выяснилось, что хотя с большими затруднениями и несколько иным порядком, но воевать в Полесье значительными массами можно…»13 Небезынтересно отметить, что район Барановичей – Молодечно, где наблюдалась наибольшая активность партизанских отрядов, был одним из направлений, выбранных Ставкой для наступления на весну-лето 1916 г. Алексеев был доволен, что в войска возвращается уверенность в себе, по его мнению, в период с ноября 1915 по февраль 1916 г. мораль войск существенно укрепилась. Однако провал галицийского наступления настораживал наштаверха, по его словам, в армии не хватало настоящих вождей, «трудно было найти хотя бы одного человека, способности которого были бы выше, чем у полкового командира»14.