Читать книгу "Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов - Жюль Верн"

Перед двумя тысячами индиец не устоял.

– Клянусь своими туфлями, – воскликнул Паспарту, – вот кто умеет сбывать слоновье мясо по хорошей цене!

Сделка была заключена, оставалось лишь подыскать проводника. Эта задача оказалась легкой. Молодой парс с умным лицом сам предложил свои услуги. Мистер Фогг согласился и посулил ему такую плату, которая должна была удвоить его понятливость и рвение.

Слона вывели из загона и без промедления оседлали. Парс отлично знал свое ремесло «махута», или «корнака». Он покрыл слоновью спинучем-то вроде чепрака и приспособил по бокам животного некое подобие двойного сиденья, иначе говоря, пару довольно неудобных корзин.

С индусом Филеас Фогг расплатился банкнотами, извлеченными из пресловутой дорожной сумки. Паспарту при этом так корчился, будто деньги вытаскивали прямо из его внутренностей. Затем мистер Фогг предложил сэру Фрэнсису Кромарти подвезти его в Аллахабад. Бригадный генерал согласился.

Слона это не утомит, такому гиганту лишний пассажир не в тягость.

Провизию на дорогу закупили здесь же, в Кольби. Сэр Фрэнсис Кромарти сел в одну корзину, Филеас Фогг в другую, а Паспарту взгромоздился на слона верхом, пристроившись между своим хозяином и бригадным генералом. Что до парса, он уселся слону на шею, и в девять часов вся компания покинула поселок, избрав самую короткую дорогу. Итак, слон устремился напролом через густой пальмовый лес.

Глава XII

где Филеас Фогг и его спутники отважно, но не без последствий пересекают заросли индийского леса

Желая сократить путь, проводник обогнул, оставив справа, просеку, где шли работы по прокладке железнодорожных путей. Эта просека, крайне извилистая из-за причудливого рельефа гор Виндхья, не являлась кратчайшей дорогой, а потому Филеас Фогг не видел смысла держаться ее. К тому же парс, прекрасно освоившись со всеми дорожками и тропинками края, утверждал, что, если пересечь лес напрямик, можно выиграть миль двадцать. Путешественники решили положиться на него.

Слон, подгоняемый «махутом», двигался вперед бойким аллюром. Филеаса Фогга и сэра Фрэнсиса Кромарти, утонувших по шею в своих корзинах, трясло немилосердно, но оба переносили это состояние с чисто британской невозмутимостью, порой перекидываясь несколькими словами, хотя были почти что лишены возможности видеть друг друга.

Паспарту же, восседая на спине животного, терпел те же толчки, но ничем не смягчаемые, а ему оставалось только, следуя совету своего хозяина, держать язык за зубами, чтобы не откусить его себе напрочь. Славный малый то сползал на слоновью шею, то его отбрасывало на круп, он смешно балансировал, будто клоун на трамплине. Но вся эта мучительная эквилибристика не мешала ему шутить, он то и дело хохотал, а время от времени вынимал из сумки кусочек сахара, и умница Киуни, ни на миг не замедляя своей равномерной рыси, аккуратно брал его кончиком хобота.

Так продолжалось два часа, затем проводник остановил слона и предоставил ему час передышки. Животное сперва утолило жажду из находившейся неподалеку лужи, потом стало щипать веточки кустов и объедать молодые деревца. Сэр Фрэнсис Кромарти тоже ничего не имел против этой остановки. Он чувствовал себя разбитым. Зато мистер Фогг выглядел таким свежим, будто только что встал с постели.

– Да этот человек сделан из железа! – сказал бригадный генерал, с восхищением глядя на него.

– Из кованой стали! – отозвался Паспарту, который в этот момент на скорую руку готовил завтрак.

В полдень проводник дал знак, что можно продолжать путь. Вскоре местность стала выглядеть совсем дикой: громадные леса, где пальмовые деревья сменяются зарослями тамаринда и карликовых пальм; затем перед путниками открылась обширная долина, поросшая чахлым кустарником и усеянная валунами сиенита, следами давних извержений. В этой части гористого Бундельханда, редко посещаемой путешественниками, обитают племена фанатиков, приверженцев одной из самых жестоких индусских сект. Господство англичан здесь еще не упрочилось, так как горы Виндхья почти неприступны, и в области беспрепятственно хозяйничают раджи.

Несколько раз навстречу попадались группы свирепых индусов. Завидев бегущего мимо слона с европейцами на спине, они провожали их угрожающими жестами. Впрочем, парс-проводник, считая такие встречи опасными, по мере возможности избегал их. Животных путешественники за весь тот день видели мало, разве что несколько обезьян, при виде путников удиравших со множеством гримас и ужимок, изрядно повеселили Паспарту.

Однако, помимо всего прочего, парня беспокоила одна мысль. Как мистер Фогг поступит со слоном, когда они доберутся до Аллахабада? Возьмет с собой? Но цена его транспортировки в дополнение к тому, что уже за него уплачено, сделает эту скотину абсолютно разорительной. А может, слона продадут? Или отпустят на волю? Такое почтенное четвероногое заслуживало того, чтобы с ним обошлись уважительно. А что, если мистер Фогг возьмет да и подарит слона ему, Паспарту? Какая забота свалится тогда на его плечи! Эти опасения преследовали француза не отпуская.

В восемь вечера путешественники сделали привал, оставив позади основную горную цепь массива Виндхья. У подножия ее северного склона нашлось полуразрушенное бунгало, там и приютились. За этот день они одолели расстояние миль в двадцать пять. До станции Аллахабад оставалось примерно столько же.

Ночь выдалась холодная. Парс разжег в бунгало костер из сушняка, тепло пришлось весьма кстати. Ужин состоял из продуктов, купленных в Кольби. За трапезой все выглядели изнуренными, разбитыми. Иногда кто-нибудь выдавливал из себя фразу-другую, но речи обрывались на полуслове, беседа затухала, едва начавшись, и вскоре все завершилось звучным храпом нескольких глоток. Только проводник еще послеживал за Киуни, который задремал стоя, привалившись к стволу громадного дерева.

Та ночевка миновала без происшествий. Хотя тишину порой нарушало рычание гепарда или пантеры, но дальше этого хищники не заходили, никакой враждебности к затаившимся в бунгало гостям не проявляли. Сэр Фрэнсис Кромарти спал мертвым сном, какхрабрый воин, подкошенный усталостью. Паспарту тревожно метался, ему и во сне грезилась тряска, которой он натерпелся накануне, все эти вынужденные скачки и кульбиты. Что до мистера Фогга, он почивал также безмятежно, как некогда в мирном особняке на Сэвилл-роу.

В шесть утра они снова двинулись в путь. Проводник рассчитывал успеть на Аллахабадский вокзал нынче же вечером. Таким образом, из сорока восьми часов, сэкономленных мистером Фоггом в первые дни путешествия, он потеряет лишь половину.

Дорога шла подуклон, то были последние откосы горного массива Виндхья. Киуни снова затрусил давешней бойкой рысью. Около полудня парс повел их в обход селения Кдлленджер, расположенного на реке Кен, впадающей в один из крупных притоков Ганга. Было очевидно, что он по-прежнему избегает населенных пунктов, считая более безопасной пустынную местность, где встречались низины – характерная примета, свойственная долинам больших рек. Аллахабадский вокзал находился на северо-востоке, до него оставалось миль двенадцать, не больше. Очередной привал сделали в рощице банановых пальм, на чьи плоды путники набросились особенно жадно, обнаружив, что они действительно сытные, «будто хлеб со сливками», как обычно о них отзываются отведавшие их путешественники.