Читать книгу "Считанные дни - Хуан Мадрид"

— Телевизор унес Лисардо и продал, — сообщила ему Чаро. — Я не виновата.

— Проклятье! Как ты могла позволить?

— Лисардо нашел нам выгодное дельце на сегодняшний вечер. Заработаем деньжат, и я тут же возмещу тебе стоимость телевизора. Обещаю.

— Вообще-то он довольно старый, — неуверенно ответил Антонио.

На улице сгущались сумерки, до наступления темноты оставались считанные минуты. Чаро не надела лифчика, и Антонио чувствовал, как при каждом движении ее грудь терлась о его локоть. Они долго шли молча. Время от времени Чаро бросала на Антонио вопросительный взгляд и еще теснее прижималась к его боку.

На Пласе они заглянули к Пако выпить пива. Терраса была забита до отказа. За столиками сидели целыми семьями с чадами и домочадцами, между ними колыхалась и гомонила толпа, сбивая в одну кучу и степенных завсегдатаев, и шумную юркую молодежь, одетую в кожаные куртки и тяжелые ботинки. Все хотели насладиться последними погожими деньками. Скоро зарядят нудные осенние дожди, и тогда — прощай открытая терраса Пако.

Чаро обратилась к Антонио:

— Ты вел себя великолепно, просто чупи! Ванесса — так та не поверила собственным ушам. Ловко ты их отбрил.

— Рафа все про вас знает, Чаро. Знает, что Ибрагим побывал в вашем доме и что вы собираетесь купить у него пять граммов кокаина. Меня это сильно беспокоит.

— Ничего удивительного. Ибрагим у них на заметке. Полиция ходит за ним буквально по пятам, особенно Рафа. Он у них там то ли инспектор, то ли комиссар, точно не знаю. Знаю только, какую трепку задал ему недавно Ибрагим, поэтому Рафа точит на него зуб. Их вражда ни для кого не секрет, весь наш квартал в курсе.

— А как ты объяснишь дело с пятью граммами? Мне это кажется подозрительным. Должно быть, у Рафы есть осведомитель, который снабжает его детальной информацией о том, что делает и даже чего не делает Ибрагим.

— Стукач, говоришь? Кто же он такой?

— Понятия не имею, однако полиции все известно. Впредь будьте осмотрительнее.

Чаро кивнула головой и задумалась, потягивая пиво мелкими глотками.

К Антонио подошел Пако, один из владельцев бара.

— Читал сегодняшнюю газету? Советник заявил о закрытии доброй половины питейных заведений квартала, и все — из-за наркотиков. Черт бы его побрал! Мы-то здесь при чем?

— Не переживай, Пако! Тебя они не осмелятся тронуть.

В беседу вмешался брат Пако Луис:

— С наркотиками у нас строго. Чуть заметим, как в баре кто-то их продает или колется, вмиг вышибаем его на улицу. Это, пожалуй, единственное, что мы можем предпринять собственными силами. — Он пристально посмотрел на Чаро. — Верно, Чарито?

— Я ничего такого не делаю, — ответила та.

— Вот и ладушки, вот и хорошо! — улыбнулся Пако.

Бар, где работала Роза, бурлил от небывалого наплыва. Люди напирали и нещадно толкались, поэтому Антонио, вынужденный пробивать себе дорогу локтями, скоро потерял из виду Чаро. Он спросил себе пива и выпил залпом всю бутылку. Живот моментально вспучился, защипало глаза. Среди толпы, осаждавшей стойку, он не увидел ни одного знакомого, хотя многие лица уже давно примелькались.

Антонио взял еще бутылку и тоже прикончил ее в один присест. Оглядевшись, он не нашел ни Чаро, ни остальных и решил, что они в туалете, нюхают кокаин.

Люди сновали от стойки к столикам, то там, то сям вспыхивали и гасли обрывки нескончаемого разговора, кто-то кому-то с жаром доказывал свою правоту.

Из туалета, облизывая губы, вышли Ванесса и Лисардо. Потолкавшись в толпе, они прижались к дверям, как раз под плакатом, оставшимся на стене после одной из сандинистских[32]сходок. Лисардо засунул руку под юбчонку Ванессы и поглаживал ей зад. Каждый, кто выходил из туалета, неизбежно их толкал, но они, поглощенные своим занятием, не замечали ничего вокруг.

Наконец он увидел Чаро. Она спокойно сидела на высоком стуле за противоположным концом стойки и покачивала голыми ногами в такт музыки. Щиколотки были покрыты застаревшей, въевшейся в кожу грязью, словно она день-деньской ходила босая.

Помахивая зажатой в руке бутылкой, Антонио протиснулся к тому месту, где она сидела. Бар сотрясался от грохота музыки, которая проникала во все тело вплоть до самых кишок и, казалось, вот-вот разорвет его на части. Крутили диски в стиле реггей[33], а может, и в каком другом — он особенно не вслушивался. В любом случае, что-то иностранное.

— Хорошо бы заснять какого-нибудь наркомана, умирающего от передозировки. — У Антонио хищно заблестели глаза. — Представляешь, мертвяк с иглой в вене валяется в загаженном сортире или где-нибудь посреди улицы, под фонарем, в кругу света. Однажды мне довелось видеть одного такого бедолагу в комиссариате. Вот было зрелище!

— Придет же такое в голову! Не говори так больше никогда — не то накличешь беду. Неужели тебе будет приятно видеть меня или, скажем, Ванессу мертвыми? — ужаснулась Чаро.

— Разумеется, нет. Ни Ванессу, ни тем более тебя. Я просто пошутил, со мной такое иногда происходит. Не обращай внимания. Я действительно видел в комиссариате одного типа, который валялся на полу и корчился от ломки.

— Сегодня пиво не лезет мне в глотку, — послышался знакомый голос. Это был Угарте. Он жевал какие-то таблетки и громко рыгал. — Что-то со мной не то. А где Ванесса?

— Не слышу! — Чаро пыталась перекричать раскаты музыки и гул голосов. — Не поняла, что у тебя от пива?

Угарте прижал руку к области желудка и покачал головой. Антонио бубнил свое:

— Классная вещь, братцы! До чего мне нравится такая музыка! А как звучит? Умопомрачительно!

Небольшого роста девушка с гноящейся болячкой на щеке и царапиной на носу говорила:

— …трое арабов увезли меня в Викальваро и там изнасиловали. — Она осторожно потрогала болячку. — Это они прижгли мне зажигалкой. Не хочу жаловаться Херардо, вы меня понимаете? Сказала ему, что, мол, упала.

— Среди арабов тоже встречаются разные: и плохие и хорошие, — отозвалась девушка с острым подбородком. — Хорошие люди есть везде.

Кто-то сильно застучал в дверь. Антонио увидел, как Роза приоткрыла одну створку и заспорила с двумя типами, пытавшимися войти в бар. Уже поздно, убеждала она, бар закрыт. У одного, с бритой головой, торчала темная бородка, переходящая в усы, второй что-то доказывал, отчаянно жестикулируя.