Читать книгу "Леди Альмина и аббатство Даунтон - Фиона Карнарвон"

С наступлением холодов доктор Джонни порекомендовал эрлу – с учетом состояния его легких – избегать холодных промозглых английских зим и отправиться в более теплые края. На сей раз лорд Карнарвон полностью согласился со своим врачом. Очевидным выбором стал Египет, где фактически нет влаги, а воздух всегда чистый и сухой. Эрл впервые навестил эту страну в 1889-м и полюбил ее. Затем в 1898 году он отдыхал там с Альминой, когда его жена забеременела. Теперь Египту суждено было занять постоянное место в жизни четы Карнарвонов.

К концу девятнадцатого века Египет прочно утвердился на туристической тропе. Уже в семнадцатом и восемнадцатом веках путешественники возвращались в родные пенаты, нагруженные древностями, и интерес ко всему восточному породил повальную египтоманию по всей Европе. Этот поток возрастал в течение всего девятнадцатого века, и состоятельные британские туристы поражали близких друзей на родине акварельными изображениями пирамид и историями о еще больших чудесах, только и ждущих, когда их обнаружат под песками. Однако по современным стандартам количество путешественников было невелико. Такие странствия все еще оставались привилегией очень богатых людей и были не только дорогостоящими, но и изнурительными. Путешественники из Англии отправлялись поездом в Саутгемптон, затем пересекали Ла-Манш, отделяющий остров от Франции, совершали еще одну железнодорожную поездку на Ривьеру и отплывали пароходом из Марселя в Александрию. Последним этапом этого путешествия являлся поезд до Каира. Но даже в своем ослабленном состоянии лорд Карнарвон стремился к странствиям, желая отвлечься и развлечься.

Собственно говоря, каждый год начиная с 1902-го, сразу после рождественских праздников, которые после рождения детей супруги проводили в Хайклире, лорд и леди Карнарвон отправлялись в Египет. Впрочем, бывали и исключения: в 1903 году они посетили Соединенные Штаты, но, хотя «Нью-Йорк таймс» описала Альмину как «очень красивую молодую женщину, миниатюрную и пикантную», графиня не ответила Америке взаимностью, считая ее слишком дерзкой и стремительной. Зимой 1906 года они выбрали Коломбо и Сингапур. Порчи и Эвелин оставили под опекой их бабушки Мари к вящему удовольствию детей, поскольку та безмерно их баловала. Во время летнего семейного отдыха в Кроумере, в Норфолке, Альмина присоединялась к детям и няне Мосс на пляже. Но все же Карнарвоны предпочитали Египет.

Иногда по пути чета останавливалась в Париже. У Альмины там было множество друзей, и, возможно, ее супруг считал, что несколько дней в роскошной обстановке «Ритца» станут восхитительной интерлюдией перед неудобствами, поджидавшими ее на раскопках.

Вначале, однако же, эти путешествия в Каир носили праздный характер. Лорд и леди Карнарвон останавливались в «Шепердс отель» на берегу Нила в Каире, великолепном здании в классическом французском стиле, пронизанном духом военной кампании Наполеона 1798 года. Оно имело репутацию модного места и всегда было полно художников, государственных деятелей и спортсменов, а также аристократических инвалидов и коллекционеров. Альмина, обожавшая хорошую великосветскую обстановку, купалась в наслаждении, здоровье же лорда Карнарвона пошло на поправку.

Этот первый сезон в Египте оказался столь благотворным, что по возвращении в Хайклир лорд Карнарвон решил осуществить давно лелеемую мечту и в 1902 году основал конный завод, с тех пор ставший жизненно важной частью Хайклира. Эрл всю жизнь увлекался скачками и скаковыми лошадьми, преуспел он и в качестве коннозаводчика.

Альмина же потакала своей страсти к нарядам. Газеты ее времени, как и глянцевые журналы сегодняшнего дня, были падки на подробности гардероба законодателей моды, и вкус Альмины неоднократно восхвалялся в прессе. От описания ее туалетов начинают течь слюнки. По одному случаю «большое восхищение вызвало ее платье, все из белых орхидей». На приеме в саду Кенсингтонского дворца она была «чрезвычайно элегантна в белом муслине со вставками из тончайшего кружева». После другого мероприятия сообщалось, что «леди Карнарвон была великолепна в атласном платье цвета терракоты и колье из бриллиантов и жемчуга». Сочетание миниатюрной красоты и безупречного вкуса в туалетах много раз превращало ее в звезду обложек. 8 ноября 1902 года, немногим более года после рождения Евы, ее фотография появилась на обложке журнала «Сельская жизнь». Альмина просто излучала сияние, ее фигура полностью восстановилась, а талия была затянута в рюмочку.

Постоянное пребывание летом – дома, зимой – в Египте неизмеримо улучшило здоровье эрла, настолько, что через пару лет Карнарвон собрался обратиться за концессией и предпринять некоторые раскопки лично. Он с детских лет читал о культуре Древнего Египта и, как писал своей сестре Уинифрид еще в 1889 году, был «охвачен желанием и намерением начать раскопки». Теперь, проводя там больше времени, лорд завязал прочную и длительную дружбу с сэром Уильямом Гарстином, директором министерства общественных работ. Одним из подразделений министерства являлся Департамент древностей. Им управлял обаятельный французский египтолог профессор Гастон Масперо[31].

Кампания Наполеона в Египте возобновила интерес ко всему древнему и курьезному, а также способствовала большей осведомленности об этом, ибо его армию сопровождала сотня ученых, обязанных все записывать, зарисовывать и изучать потерянную культуру. Впоследствии за исследования принялись многие ученые, авантюристы и истинные египтологи, возвращавшиеся с описаниями архитектуры и предметами искусства для общественных и частных коллекций.

Удачное обнаружение французами Розеттского камня и его последующее приобретение англичанами привело к расшифровке иероглифов. На плите был высечен указ, повторенный в трех различных вариантах – в демотике[32], на древнегреческом языке и в виде древнеегипетских иероглифов[33]. Это позволило Томасу Юнгу[34]и Жану-Франсуа Шампольону[35]найти ключ к древнему языку.

Только в конце девятнадцатого века возникла потребность в системном подходе к раскопкам. Египетские исследовательские общества, университеты и частные лица – все могли обратиться за разрешением на раскопки. Ученые только начинали ценить, сколь важно увековечить окружение любого открытия, а британский археолог Флиндерс Петри установил стандарт дотошной записи и изучения памятников материальной культуры.

Конкуренция в получении концессий была напряженной, и частные лица, такие как лорд Карнарвон, понимали, что выделенные им участки окажутся наименее интересными. Предположительно, эрл не ощущал особой уверенности в степени собственной увлеченности этой затеей, ибо затраты по организации серьезных раскопок были совершенно бездонными. Как написал Карнарвон в предисловии к своей изданной в 1911 году книге «Пять лет исследования в Фивах», в бригаде, работавшей на раскопках, могло состоять до двухсот семидесяти пяти мужчин и подростков, а в течение одного сезона он набирал до пяти бригад. Предстояло также нанимать надсмотрщиков, арендовать мулов и лодки, закупать оборудование для копки и хранения. В 1901 году лорд Карнарвон продал два своих поместья в Сомерсете, Пикстон и Теттон, своей мачехе Элси, которая должна была передать их его братьям, Обри и Мервину. Теперь археолог-любитель мог профинансировать работы по раскопкам, в то время как состояние Альмины использовалось для оплаты содержания Хайклира.