Читать книгу "Записки рыболова - Андрей Анисимов"

– Ты бы лодку сдул. Легче бы было.

В первые годы нашего брака моя суженная никак не ожидала, что ее интеллигентный на вид супруг способен так отвечать даме. Но я себе представил, как стану тащить сдутую резиновую кучу, и не сдержался.

Кажется, обиды хватило на несколько дней. И только войдя в море и совершив первый заплыв, жена смилостивилась и простила. Плавать она любила больше всего на свете, что и спасло еще на годы наш неустоявшийся брак. Эта ее страсть к плаванию давала мне возможность выбирать для отдыха такие места, где я мог заниматься своей любимой рыбалкой. Семейный режим подразумевал мою утреннюю свободу. До обеда я мог рыбачить, а потом обязан был вывозить жену на пляж. Тупо торчать на песке, я лично, терпеть не могу. Купаюсь с удовольствием, но не бесконечно. К своему стыду, должен сознаться, что плавать я не научился. Хотя и выплывал несколько раз, когда лодки, на которых рыбачил, переворачивались. Но то было в реках, где до берега десяток метров. Не знаю, чем объяснить эту мою неумелость. Все свободное время проводя на воде или рядом с водой, сие удивительно и не понятно. Но факт остается фактом. При этом воды не боюсь, попав в нее, от страха не каменею. Супруга же, наоборот, превосходно плавая, все время выспрашивала, не водится ли в Азове акул, осьминогов или каких других опасных морских монстров. Я пытался объяснить, что местная акула катран не больше средней щуки и опасности для моей благоверной не представляет. Но жена поглядывала на меня недоверчиво, явно пытаясь уличить во лжи. Понемногу ее страхи улеглись и, заходя в море, она перестала с тревогой взирать в пучины. В Азове, к моему удовольствию, можно рыбачить. Пока жена пеклась на песке, я сидел в лодке, метрах в трехстах от берега, и таскал на удочку тарань. Это та же плотва, только морская и грубее вкусом. Занятие довольно монотонное, сюрпризов не ждешь, поэтому я иногда уходил мыслями к завтрашней зорьке. Я разрабатывал маршрут в кубанские лиманы, желая половить линя. За этими мыслями и не придал значения коровьему вздоху, раздавшемуся за спиной. Потом я вспомнил, что вдалеке от берега корове делать нечего. Я оглянулся. Мой взгляд с удивлением проводил огромную черную блестящую спину ныряющей махины. Характерный плавник мог принадлежать только дельфину. Это и был очень крупный экземпляр, прибывший за таранью, как и я. Стая тарани привлекла дельфина, и он кружил возле лодки. Я глянул на берег и в тревоге отметил, что жена плывет ко мне. Дельфина она, конечно, не заметила, а когда он ухнет перед ней своей огромной тушей, она, окаменев от страха, может пойти ко дну. Отличить дельфина от акулы женщина не сумеет, да я и не был уверен, что она понимает разницу. «Муж врал, акул нет, а они есть…» – и конец. Я судорожно соображал, что делать. Ничего не придумал и стал быстро выгребать ей навстречу. Жена успела ввалиться ко мне в лодку и игриво поинтересоваться:

– Не помешала? – Но, увидев мое бледное лицо, смолкла. Дельфин снова ухнул метраж в десяти от нас. Теперь побледнела жена:

– Акула!

– Дельфин.

– А какая разница?!

Я похвалил себя, что верно сконструировал ход женских мыслей. Больше в тот день жена в море не входила.

Рыбалка и гарем

Мы несколько лет подряд ездили на Азов в район Темрюка. В станице Голубицкой, на берегу Азова нас принимала на постой одна и та же хозяйка. Однажды жена упросила взять с нами из Москвы ее университетскую подругу. Имя подруги я сохраню в тайне, назову ее Сашей Горановой, что весьма созвучно настоящему имени. В те годы Саша – незамужняя, крупная девушка-филолог.

Кроме того, она подрабатывала журналистикой, для чего имела набор тетрадок со штампами текстовых заготовок. Когда она писала статью или рецензию, то пользовалась этим запасом так самозабвенно, что иногда о самой теме забывала.

По причине своего большого роста Саша имела нарушение вестибулярного аппарата. Можно было идти с ней рядом, беседуя о чем-то, и через некоторое время обнаружить, что Саши рядом нет. Обернувшись, вы замечали девушку в горизонтальном положении. Саша тихо пыталась подняться, не взывая о помощи. Еще один удивительный феномен отличал молодого филолога. Саша боялась голода. Горанова не застала послевоенных голодных лет, она была младше меня лет на двенадцать, и этот страх я объяснить не мог. Сам по себе он меня не беспокоил, но запасы, которые Саша делала загодя, приводили меня в трепет. Совершенно уверенная, что на Азове отсутствует продовольствие, она за месяц стала вносить в нашу квартиру банки с тушенкой, всевозможные консервированные супы и каши. К поездке продовольственный мешок Саши так заматерел, что я с трудом доволок его до машины. Надо сказать, что базар городка Темрюк, одно из увлекательных для меня мест. Обилие всевозможной птицы, рыбы и фруктов там поразительное. Цены довольно низкие, и единственным недостатком базара является рань, с которой он торгует. К одиннадцати часам утра торг подходит к концу, и базарчик пустеет.

Я пытался доказать Саше, что с голоду на Азове нам погибнуть не удастся. Девушка легко соглашалась, но мешок с провизией «на всякий случай» настоятельно просила прихватить. Естественно, что консервы так и вернулись в Москву не тронутыми. На мое счастье, Саша оказалась большим любителем рыбы в гастрономическом смысле. Она по-настоящему радовалась улову, чем грела мое рыбацкое сердце, за что я легко простил ей мешок с консервами и внезапные лежки во время прогулок.

С рыбой, к удовольствию Саши, в ту поездку везло. Я очень люблю искать новые водоемы. Поэтому с утра, предварительно расспросив местных, отправлялся на поиск. Один дед, житель станицы Голубицкой, посоветовал съездить на приток Кубани по названию Казачий Ялик. Ранним утром тихо, чтобы не будить гарем, я собрал снасти, прихватил творогу, молока и хлеба для легкого обеда и выехал из Голубицкой. Мои рыбацкие отлучки в связи с присутствием Саши могли значительно удлиняться. Жене было с кем поговорить и отсутствие мужа для нее остроту теряло. За это я тоже был Саше весьма благодарен. Не скрою, когда жена предложила взять подругу с собой, я это обстоятельство подло учитывал.

Но ехать ловить рыбу сразу я не мог. Нужно копать наживку. Добыть тут червяков – работа. Обыкновенных огородных червей в сухой пыльной почве не найдешь. Копать надо возле болот в камыше. Очень тяжелый и плотный грунт поддается с большим трудом. Зато червяки в нем длинные, крепкие, черного цвета с блестящей кожицей. Такого с крючка не стянешь. Доезжаю до болота, вынимаю из багажника походную лопатку – и за дело. Если раза два отрезал грунт и ничего не нашел, нужно переходить. Но если повезло, рой рядом. Камышовые червяки народ компанейский.

Банка с наживкой есть. Присыпаю влажными кусками грунта свою добычу и двигаю на поиск Казачьего ялика. Маршрут я нарисовал со слов моего информатора, и теперь еду, поглядывая на самодельную карту. После первого поворота замечаю недалеко от дороги в поле парня с удочкой. Останавливаюсь и иду глядеть, что он там делает. Передо мной что-то вроде оросительного канала. У заржавевшей плотины канал расширяется и создает похожий на залив тупик. Берега покрыты редким камышом. Глубина начинается у берега.