Читать книгу "Любовь - Ханне Эрставик"

– Откуда ж мне знать, – говорит Том.

– Я хочу сказать, в книгах обычно бывает глава номер два, продолжение завязавшейся истории.

– Это верно.

– А сегодняшняя истории, этот наш вечер, что будет во второй главе?

Он вздыхает. Открывает было рот и снова его закрывает. Потом говорит:

– Сама понимаешь, какое тут продолжение, когда толком ничего и не начиналось.

Молчание. Вибеке сердится на себя за вопрос. Опять она была излишне прямолинейна, ему, конечно, почудился с ее стороны напор, давление. Ее это раздражает, потому что вообще-то она прекрасно разбирается в том, как далеко можно зайти с каким человеком. Но иной раз ведь хочется рискнуть, попробовать.

– Знаешь как бывает: в тебе что-то произошло, а ты не заметил. Встреча может послужить толчком, и только время спустя ты поймешь: а ведь что-то случилось, я изменился. Лучше быть проще, ведь мы видим не всю картину, а лишь какой-то кусочек.

Она замечает, что он сидит, сжав зубы. Что-то в нем есть дикарское, думает Вибеке. Он не умеет контролировать свои порывы. Вот зачем болтать с девчонкой-барменшей, когда она ждет его на холоде и он это знает? Может, у него психические проблемы? И он работает над обретением самоконтроля. А как отвоюет кусок контролируемой территории, держится за него мертво. Это объясняет противоречивость его поведения, думает она. Шизофрения часто проявляет себя гениальностью, вспомни хотя бы книжную полку в вагончике. И то, что он временно мотается с аттракционами, на самом деле часть общего плана реабилитации. Женщина в белом парике тоже более чем странная.

Она считает снежные отвалы, равное расстояние между ними задает ритм, она чувствует себя одинокой и сильной.

Остриженная ежиком женщина говорит, чтоб он сел прямо и перестал дурить. Юн смотрит на нее, она курит, быстро и глубоко затягиваясь. Ему не предлагает. А вдруг она все-таки мужчина, думает Юн, нос-то какой здоровый. Он пытается разглядеть, нет ли в причинном месте валика. Но белый свитер болтается чуть не до колен, ничего не разобрать. Сисек тоже не видно, и Юн думает, что если они и есть, то очень мелкие. Она спрашивает, на что он уставился, или это он спрашивает, на что я уставился, думает Юн.

– Ни на что, – отвечает он и смотрит на свои руки, сравнивает их с руками на руле, он и своих рук уже не узнаёт.

Они выворачивают на освещенный фонарями участок шоссе перед съездом к поселку. Справа видны огни тиволи, дуги проводов, унизанные лампочками красного, желтого, зеленого, синего, фиолетового и оранжевого цвета на фоне черного неба. Похожие на нитки стеклянных бус, которые были у нее в детстве. Она вдруг вспоминает о шарах и сует руку в карман проверить, не потерялись ли. Они согрелись и теплые. Она вытаскивает один шарик и незаметно роняет его на сиденье за спиной, часть ее будет путешествовать с ним дальше. Он и знать не будет, но однажды найдет шарик и, возможно, вспомнит ее.

Они проезжают управу. Ее кабинет с другой стороны, его не видно с дороги. Он сбрасывает скорость, они еле катятся.

– Скажи, куда тебя. Она отвечает не сразу. Он глушит мотор.

– Все время прямо, – говорит она мягко, чтобы не провоцировать его. – Здесь недалеко.

Юн воображает, что его с бешеной силой вдавили в кресло перегрузки во время старта космического корабля. Он смотрит на нее, она снова играет мышцами лица. Тогда он переводит взгляд на дорогу, глядит на светлые пятна от фар на снегу перед машиной и думает, что машина – робот, и, чтоб ни случилось, он запрограммирован отыскивать дорогу домой.

Вибеке глядит в окно. Машина скользит мимо остановки, магазина. Она роняет взгляд на спидометр, он едет не сказать медленно, так кажется потому, что все решилось быстро. Она смотрит мимо него на темные дома, запаркованные машины, задернутые шторы. Она видит пса у двери в дом, он стоит смирно и смотрит на дверь. Похоже, он стоит так давно.

– Сюда, – говорит она, когда они подъезжают.

Он останавливается, не выключая мотора. Она смотрит на свои окна. Чуть светится гостиная, она знает, что свет сочится из прихожей. А так окна темные и голые, думает она, все цветы погибают. Она до сих пор не купила занавесок. Она оправдывается тем, что нечего выбрать, но по-честному она просто не любит занавески, они скрадывают линии комнаты.

– Внутри лучше, чем кажется снаружи. Она не боится его.

Он молчит. Он сидит прямо, опустив голову и глядя на руль. Потом оборачивается к ней:

– Мне пора назад. Надо поспать, скоро утро.

Она смотрит на него глазами, которые, она знает, лучатся уважением и пониманием. У него даже больше комплексов, чем видно на первый взгляд. Она рассматривает его на прощанье – лицо, копна волос.

– Береги себя, – говорит она. – Обещаешь?

Она говорит это, выделяя каждое слово, чтоб он понял: это не просто слова, она думает так. Он чуть улыбается.

Она нажимает кнопку, отщелкивает ремень безопасности и отпускает его, он сматывается. Он находит ручку, тянет черный пластмассовый полукруг на себя. Дверь открывается со щелчком, ноги обдает холодом. Она распахивает дверцу до упора, свешивает ноги, машина слишком высокая, ей приходится прыгать на землю. Она поворачивается взять сумку, стоявшую у нее в ногах. Он смотрит вперед на дорогу.

Она закрывает дверцу, но плохо, он перегибается через сиденье, снова открывает дверцу и сам захлопывает. Они обмениваются взглядом. Потом он садится прямо, трогает, машина сперва катится тихо, но через несколько метров он добавляет газу.

Вибеке делает пару шагов к дому. Но на углу оборачивается и смотрит ему вслед, от красных задних фар на дороге две розовые дорожки. Он едет на север, не разворачивается, как будто знает, что петля дороги все равно выведет на шоссе. Наверно, он все-таки бывал здесь. Она не добилась от него ясности. У него такой интеллигентный взгляд.

Она открывает сумку. Стоит, копается в ней, ищет. Пальцы мерзнут. Потом вспоминает, что ключи в кармане, и достает их.

Они сворачивают у здания управы, минуют перелесок, выезжают к спортплощадке и Культурному центру. Тоже мне лес, думает Юн, десяток берез. В тиволи горят лампочки, переливаются всеми цветами в черной ночи. Прямо лагерь инопланетян, думает Юн, а иллюминация вокруг него – это секретное излучение, защита от вторжений. Она задом подъезжает к сугробу, выключает мотор, фары, но печку оставляет. Уставившись на лампочки, раскуривает новую сигарету и медленно выпускает дым. Похоже, злится на себя, думает Юн. С лампочек на снег внизу стекают разноцветные круги. Вот интересно, думает он, увидеть их можно, а хочешь потрогать – исчезают.

– Сейчас докурю и отвезу тебя домой. Идет?

Она чуть заметно улыбнулась. С улыбкой вид у нее грустный. Он оборачивается и смотрит в заднее стекло. Несколько березок, кое-где сосны. Пакет и пустые пивные бутылки валяются рядом с дырой в снегу, у нее закоптелые от костра края.