Читать книгу "Грешники и праведники - Иэн Рэнкин"

— Не очень, — заверил её Ребус. — И никаких других машин вы не видели? Никаких габаритных огней на дороге?

— Никаких.

— Я понимаю, что спрашиваю у вас слишком много, но, может быть, вы по пути заметили какие-нибудь встречные машины?

— Я думала о предстоящем ужине. И радио в машине, наверно, было включено.

— Значит, вы ничего не помните?

— Нет.

Ребус поблагодарил её и повесил трубку. Он подумал, что она обратила бы внимание, если бы какой-нибудь рейсер с рёвом промчался мимо. Он встал из-за своего стола и подошёл к Кристин Эссон.

— Что у тебя есть для меня? — спросил он.

Она показала на принтер.

— Вы же из старой гвардии — я решила, что вам привычнее на бумаге.

— А что, папирус у нас уже кончился? — Он взял пачку листов с принтера.

— Там было и ещё, — добавила она. — Но всё повторы и перепевы.

— Ну, для начала пойдёт, — сказал Ребус, возвращаясь к своему столу и ставя стул так, чтобы можно было вытянуть ноги. Затем принялся читать интернет-версию жизни Оуэна Трейнора. Пятьдесят два года. Семнадцать лет состоял в браке с Жозефиной Грей. Болезненный (и дорогой) развод. Лет в двадцать пять Трейнор был объявлен банкротом, но через десять лет он снова на коне. Родился в Кройдоне[12]— одному интервьюеру он сказал, что учился в «университете кулачного боя». По наблюдению беседовавших с ним журналистов настроение у него быстро меняется, когда поднимают темы, которых он касаться не хочет. Один из интервьюеров даже сообщил, что Трейнор пригрозил свесить его за ноги из окна, правда, говорилось это в шутливом тоне. Но шутки кончились, когда разгневанный инвестор, потерявший деньги, начал поднимать шум: скандалиста избили у дверей собственного дома, и он оказался в реанимации. Искать правды в суде он не стал. Имелись и другие примеры вспыльчивости. Трейнор не умел совладать со своим буйным нравом. Его изгнали по меньшей мере с одного ипподрома и одного пятизвёздочного отеля в Лондоне.

Тот ещё типчик, этот мистер Оуэн Трейнор.

Ребус набрал номер больницы и спросил о состоянии Джессики Трейнор.

— Её выписали, — ответили ему.

— Уже?

— Ей предстоит несколько сеансов физиотерапии и ещё…

— Но она может ходить по лестнице? — спросил Ребус, думая о двух крутых лестничных пролётах на Грейт-Кинг-стрит.

— Отец на несколько дней снял ей номер в отеле.

В соседнем с ним номере, решил Ребус. Он поблагодарил медсестру и снова принялся изучать записи. Он понял, что дело начинает исчезать, словно его погрузили на трейлер и повезли на разборку. Он оглядел кабинет. Пейдж ушёл на какое-то заседание и забрал с собой Кларк. Ронни Огилви готовился давать свидетельские показания в суде. Кристин Эссон изучала отчёты. И об этом он тосковал во время своей отставки? Он забыл о томительных паузах, о часах за бумажной работой, о безделье. Он подумал о Чарли Уоттсе, барабанщике, — как это он говорил о своей жизни с «Роллинг Стоунз»?.. Пятьдесят лет в ансамбле. Десять за ударными, а остальные сорок в ожидании чего-нибудь. Отсюда плавно переходим к Пегги Ли: «Неужели это всё?»[13]

«Чушь свинячья», — пробормотал себе под нос Ребус, поднимаясь на ноги. Вероятно, прошло уже достаточно времени. Он похлопал себя по карманам — на месте ли сигареты, спички, телефон.

— Наработались? — поддразнила его Эссон.

— Я отлучусь на несколько минут.

— Так долго выступали в роли босса, что никак не отвыкнуть?

— Я не против сыграть роль, — сказал ей Ребус, направляясь к двери. — Скажу больше: я как раз иду на прослушивание…

Небольшая парковка представляла собой дворик внутри здания полиции. Как курилкой ею пользовался практически один Ребус. Он позвонил в полицейское управление и попросил соединить его с Профессиональными стандартами, или как уж там они решили называть свою контору на этой неделе. Его соединили, и он прослушал с полдюжины гудков, прежде чем ему ответили.

— Сержант Кей, — назвался снявший трубку. Тони Кей — Ребус был с ним знаком.

— Там твоего дружка нет поблизости? Скажи, что Джон Ребус хочет перекинуться парой слов.

— Он на конференции.

— Можно подумать, он какой-нибудь Ален сраный Шугер,[14]— посетовал Ребус.

— Ну, тогда на совещании. Извини, не знал, что грамматика твой пунктик.

— Вокабуляр, а не грамматика, жопа ты с ручкой.

— Тебя, видать, недоучили в школе хороших манер. Выстави им счёт за брак в работе.

— Как только поговорю с твоим генералиссимусом — непременно. Кстати, он, случайно, не на заседании с благоухающей мадам Макари?

— А ты откуда знаешь?

— Я же детектив, сынок. Приличный детектив.

— Ты забываешь: я видел твоё личное дело. Много разных слов, но «приличный» оттуда было вымарано в тот день, когда ты закончил академию.

— Знаешь, мне кажется, я в тебя немного влюблён, сержант Кей. Я доверю тебе жизненно важную статистику. — Он продиктовал номер своего мобильника. — Скажи Фоксу, мне кажется, я смогу ему помочь. Пусть позвонит, когда Макари разрешит ему отлепить от физиономии маску подобострастия. — Он отсоединился, прежде чем Кей успел ему ответить.

Ребус уставился на экран своего телефона, и его лицо расплылось в улыбке. Кей ему и в самом деле нравился. Какого чёрта этот парень торчит в «Жалобах»? На экране появилась эсэмэска. Всего одно, но ёмкое слово, подписанное тремя поцелуями. Отправлено предположительно с персонального мобильника Кея. Ребус добавил номер в свои контакты и принялся выхаживать в узком пространстве между автомобилями, в тишине и покое докуривая сигарету.

6

Оказалось, что генеральный прокурор выделила Фоксу маленький кабинет в здании шерифского суда на Чемберс-стрит, в пяти минутах ходьбы от её собственных владений.

— Уютненько, — сказал Ребус, разглядывая его владения.

Здание было относительно новым, но Ребус никак не мог вспомнить, что стояло на этом месте прежде. По пути в кабинет он прошёл мимо очумелых, орущих в телефонные трубки адвокатов и их расположившихся поблизости клиентов; клиенты сидели с видом «да гори оно всё», делились сигаретами и рассказами про бои местного значения, а ещё сравнивали татуировки.

Фокс сидел за столом, который был слишком велик для его непосредственных нужд и располагался в комнате, словно взбесившейся от обилия деревянных панелей. Он сидел, зажав авторучку между ладонями. Ребусу показалось, что он долго тренировал эту позу. Фокс казался напряжённым и неубедительным. Может быть, он и сам это почувствовал, потому что, когда Ребус сел напротив него, Фокс положил авторучку на стол.