Читать книгу "Мифологемы. Воплощения невидимого мира - Джеймс Холлис"

Совсем недавно я проезжал через каньон Уинд-Ривер, штат Вайоминг, где наблюдал разные напластования горных пород на крутом обрыве; возраст некоторых из них достигает 300 миллионов лет. Их поднятия, опускания и разные изгибы и сдвиги происходили задолго до того, как на Земле появилось человечество. Как же удалось выжить человеческому роду – совершенно невероятная и замечательная история, и вместе с тем насколько удивительно то, что каждый из нас ежедневно продолжает свое странствие в направлении к финалу, который всех ожидает.

Задача героя просматривается даже в жизни самого смиренного человека, особенно в жизни тех людей, которые встают усталые и отправляются выполнять унизительную работу, чтобы прокормить свою семью. Она проявляется в желании каждого человека пожертвовать комфортом, нарциссическими интересами, личной программой – ради более высоких ценностей. Обычно мы не считаем таких людей героями, но их деятельность ежедневно обновляет мир и спасает его, – хотя бы как место, сохраняющее для нас постоянную ценность. В нашем нарциссическом и поверхностном обществе мы переносим свои героические устремления на других, придаем этот статус кинозвездам, известным спортсменам, всевозможным знаменитостям, – и все это свидетельствует о том, насколько тягостным для нас является осознание постоянных требований, которые предъявляет к нам задача индивидуации. Все мы ежедневно сталкиваемся со смертью, депрессией и отчаянием. Тот, кто встает и делает то, что должно быть сделано, делает это для всех нас.

Джозеф Кэмпбелл[111]был прав, когда обратил наше внимание на героя, назвав его деятелем, создающим для соплеменников новые ценности и становясь для них моделью масштабной деятельности[112]. Однако мы фактически упустим главное, если не увидим, что такая задача содержится в требованиях, предъявляемых к нам всем. Сталкиваясь с потрясающими нас глубинами, вселяющими в нас ужас, с масштабностью окружающих нас пространств и духами невежества и нетерпимости, которые нам противостоят, кто из нас не испытывает тоску по какому-нибудь герою, который одержал бы за нас победу и заменил бы нас в момент критического выбора?

Каждый человек, который живет хотя бы в полуосознанном состоянии, осознает, как часто мы сталкиваемся с так называемой трусостью толпы, в особенности тех, кто может легко спроецировать свои страхи на подходящую мишень, превратив ее в козла отпущения. При этом каждый человек, готовый заклеймить других, часто сам испытывает робость, желание повернуть, уйти прочь, не завершив начатое из-за страха и самых разных видов вызываемого им оцепенения. Только признав универсальными эти страхи и несовершенства, мы можем освободить козла отпущения от его бремени, возложив этот груз на себя. В пьесе «Жизнь Галилея» Бертольда Брехта один персонаж говорит: «Несчастна та страна, у которой нет героев!» А Галилей ему отвечает: «Нет! Несчастна та страна, которая нуждается в героях»[113].

Разумеется, Брехт больше рассуждает с политической точки зрения, чем с точки зрения человеческой индивидуальности, однако его цель состоит в том, чтобы показать, что Галилей, как и мы, боялся орудий пыток святой инквизиции, хотя он отважился думать о непостижимом в отношении нашей планеты и ее месте в великом космосе. Стареющий астроном имел все основания, чтобы позволить страху себя победить (и Брехт хотел показать не Аристотелевых героев, а самых обычных людей в общем смысле), но тем не менее Галилей не мог остановить свое воображение и не мог запретить своему проницательному разуму развивать новые мысли и приходить к новым рискованным умозаключениям. Таким образом, он стал героем культуры. Он раздвинул границы нашего воображения.

Немногие из нас живут более мучительной жизнью, чем жил Бетховен, но он тем не менее наполнил музыку новым содержанием и расширил рамки существующих музыкальных форм. Этот список можно продолжать и продолжать. Каждый из таких людей сталкивался со страхом, с отвержением, иногда – даже с преследованием, и вместе с тем они отвечали своему внутреннему зову и стремились запечатлеть истину своего внутреннего переживания. Таково проявление героизма в культуре, и оно может служить примером для каждого из нас.

Мы живем не для того, чтобы слепо подражать чужой жизни и называть своими чужие ценности. Imitatio Christi[114]заключается не в подражании иудею из Назарета или же в бродяжничестве с сумой, подобно маленькому Гаутаме, в надежде на внезапное превращение в Будду. Ничто так не отдаляет от соответствия этим религиозным героям, как рабское подражание. Свою задачу индивидуации они уже решили. Наш долг заключается в том, чтобы прожить свою жизнь так же полно, как они отважились жить своей истиной.

Переопределить героизм – значит посмотреть на все в совершенно ином свете. Перед героем неизбежно стоит задача. Каждый день, быть может, каждый миг она становится новой. Никто из нас не может делать героический выбор и совершать героические поступки все время, быть может, даже большую часть времени. Но у каждого из нас есть свое собственное призвание, хотя большинству из нас оно остается неясным. Задача героя и состоит именно в том, чтобы ее прояснить и попытаться справиться с тем, к чему нужно обратиться, стоя на краю бездны страха и сомнений в себе.

Амбивалентность, которую ощущают люди в связи с такой задачей, вполне понятна, ибо она всегда означает отказ от известного, гораздо более безопасного места ради менее известного и, как правило, менее безопасного места. Мировая литература изобилует примерами такого отказа. Библейская притча об Ионе и ките является особенно яркой иллюстрацией этого архетипического паттерна. Иона пытался уйти от требований, предъявляемых ему индивидуацией, и оказался в чреве чудовища. Что это, если не символ регрессии в теплый мрак бессознательного? Вместе с тем телеология души такова, что побуждает к трансформации, хотим мы того или нет, и архетип героя – это основная метафора такого русла для либидо в направлении развития.

Мы часто испытываем побуждение оказаться в новом месте, поменяв ощущение безопасности и пресыщенности на новую программу действий, которая может быть опасной, но способствовать развитию. Символический смысл требований, предъявляемых Яхве к Ионе, не слишком отличается от смысла требований, предъявляемых Самостью к Эго. В родовой мифологии этот процесс всегда описывался как странствие по ночному морю; в таком описании ночь подразумевает неизвестное, море – бессознательное, а странствие – трансформацию либидо. В конечном счете mare nostrum[115]– это наше море, наша «мать»; куда бы мы ни направлялись, мы плывем по этому внутреннему морю.