Читать книгу "Грезы об Эдеме. В поисках доброго волшебника - Джеймс Холлис"

Хорни утверждала, что есть три основных способа, которые помогают нам справиться со страхами. Во всех случаях страх, осознанный или бессознательный, проецируется на Другого, что, без сомнения, является отголоском нашего бессилия в первичных детско-родительских отношениях.

Первый способ состоит в формировании поведенческого паттерна подчиненности, то есть отношения к Другому, которое предполагает скрытое признание его властного превосходства. Как это часто бывает, какие бы решения мы ни принимали, большинство из них являются бессознательными, и мы готовы принять любые рациональные обоснования, чтобы оправдать эти решения. Так, стратегия подчиненности часто объясняют близостью, заботой о Другом, включающей серьезную созависимость, что приводит к утрате у человека закономерного интереса к самому себе.

Второй тип поведения, к которому мы прибегаем, чтобы справиться со страхом, состоит в проявлении жесткости или враждебности при общении с окружающими. Такая жесткость объясняется эмоциональными травмами, перенесенными в раннем детстве, а ее рациональное обоснование основано на убеждении, что поведение других людей диктуется только их собственными интересами. Так как фактически мы сталкиваемся с естественным выбором «бей или беги», эта стратегия направлена на то, чтобы взять верх над Другим, причем это стремление прямо пропорционально страху, который мы испытываем перед ним. Все партнеры, которые стремятся контролировать или психологически насиловать других, тем самым проявляют собственные страхи. И все же побудить насильника взглянуть на то, чего он может бояться, — очень трудная задача.

В результате проведенного исследования выяснилось, что приблизительно 16 % мужчин открыто проявляют психологическое насилие по отношению к своим партнерам. Из этого же исследования стало известно, что среди мужчин, желавших стать офицером полиции, эта цифра достигает уже 40 %. Не исключено, что объяснение кроется в специфике этой «мачо-профессии», наделяющей их представителей атрибутами власти, что особенно привлекает людей, которые психологически не ощущают себя в безопасности. Еще одно исследование показало, что психотерапия насильников часто давала обратный результат, так как они переставали ощущать себя в безопасности и, следовательно, становились даже более агрессивными, защищаясь от собственных страхов. Упрямые и задиристые мужчины слишком трусливы, чтобы увидеть свои страхи. Позитивный прогноз в отношении терапии был только у тех, кому было стыдно за свое поведение. Как правило, насильники добровольно не проходят на психотерапию, так как в ее процессе им обязательно придется столкнуться с этими проблемами. Прогноз в отношении эффективности терапии никогда не бывает благоприятным для тех людей, которые избегали ее, не желая погружаться в те проблемы, к которым им обязательно следовало бы обратиться.

Люди, которые хотят контролировать своих партнеров, имеют очень мало шансов измениться, ибо они сконцентрированы на защите от страха, что Другой — лучше всех. Пассивная агрессия состоит в том, что человек боится власти Другого и потому действует скрытно, чтобы не испытать на себе действие его власти. Пассивно-агрессивные личности часто проявляют себя как волокитчики. В одном случае человек демонстрирует желание решить какую-то задачу или взять на себя ответственность, но никогда этого не делает; в другом случае человек делает резкие замечания, но когда ему бросают вызов, сразу отступает и спрашивает: «Вы что, шуток не понимаете?»

Третьей защитой от страха перед Другим, конечно, является бегство, уклонение от поддержания отношений, уединение или эмоциональная закрытость человека, даже если он присутствует физически. Эта стратегия распространена очень широко и, наверное, не признается открыто лишь потому, что ее тоже можно рационально объяснить как интроверсию, перегруженность другой деятельностью или просто скромностью и застенчивостью. Отказ от общения с Другим, от открытых отношений, от эмоциональной честности, отрицание возможности близких отношений — это общеизвестные формы уклонения от общения, которые, повторяю, основаны на страхе, что проявление искренности и открытости лишит человека защищенности и сделает его слишком уязвимым. Уклоняясь от общения, взрослый человек не задействует свои ресурсы и остается в своем развитии на уровне беспомощного ребенка.

Три поведенческие стратегии, которые используются человеком для совладания со страхом, Хорни обозначает как подчиненность, властность и дистанцирование. Интересно, что, по ее мнению, любовь тоже может оказаться средством спасения от страха. По мнению глубинных психологов и теологов, противоположность любви — это не ненависть, а страх. Способность оказать поддержку Другому требует широты души, которая позволяет противостоять постоянно присутствующей боязливости. Любить Другого, допуская, что он обладает достаточной властью, чтобы причинить нам боль, — значит действительно обладать широкой душой и хорошо развитым чувством собственного Я, чтобы не проявлять излишнюю предосторожность, если нужно пойти на риск. Именно эти качества имел в виду Аристотель, говоря о «великодушии» человека, который обладает настолько развитым чувством собственного Я, что может не только позволить Другому быть Другим, но и открыться любой силе и возможности его ранить, которой может обладать Другой. Пока человек не может подвергнуть риску свое великодушие, нельзя сказать, что он способен любить.

Фриц Риманн сходным образом определяет психологические основы страха, который гнездится в глубине человеческой личности и часто вторгается в человеческие отношения. Риманн описывает четыре основные формы страха:

1. Страх сближения приводит к отстраненности. В своей крайней форме — это шизоидное отделение от Другого.

2. Страх расставания вызывает экзистенциальную депрессию, которая иногда бывает настолько глубинной, что ее очень трудно диагностировать. Причина такой депрессии — отсутствие Другого, ощущение ужаса от одиночества.

3. Страх изменений вызывает навязчивую одержимость, побуждает человека устанавливать контроль, если не над Другим, то над обстоятельствами, которые создают иллюзию контроля: например, пристально следить за формой своего тела, за чистотой в квартире или же проявлять гиперактивность в любых делах независимо от того, важные они или пустяковые.

4. Страх постоянства, который свидетельствует о слишком тесной близости с Другого, или, иными словами, страх поглощения; такие случаи Риманн называет истерией. В этом смысле истерия проявляется в диссоциации, в переносе страха на телесные симптомы, в эмоциональном равнодушии, неуместном проявлении эмоций или просто в «уходе в себя». В конечном счете, если человек совершенно отстранен эмоционально и «ушел в себя», значит, ему не может быть больно, не так ли?

Повторяю: все эти страхи являются первичными. Они не только эндемичны, но и особым образом заряжены перипетиями индивидуальной истории. Переживания именно этого ребенка, в отличие от переживаний другого, побуждают его к развитию компенсаторной стратегии поведения, учитывающей собственные травмы и взаимодействия с Другим. Как отмечалось ранее, мы стремимся понять, что мы представляем собой вместе с нашими поведенческими стратегиями и установками. Мы идентифицируем себя с тем, как мы думаем и как себя ведем, даже если наши мысли и наше поведение по большей части являются бессознательными. Хотя стремление объяснять особенности поведения взрослого человека, уделяя так много внимания детским травмам и рефлекторным реакциям, можно посчитать редукционизмом, любой терапевт подтвердит, что каждый анализанд обладает ключевыми представлениями относительного самого себя и Другого и вытекающими из них специфическими стратегиями. Эти стратегии, которые в большинстве своем остаются бессознательными, — основной источник наших повторяющихся моделей поведения, наших разочаровывающих выборов и того вреда, который мы наносим окружающим.