Читать книгу "Летнее приключение - Клер Кук"

София пробралась вперед и — в этом, на мой взгляд, не было никакой необходимости — легко пробежалась по лбу своего кандидата напудренным спонжиком. Пришлось и мне сделать нечто подобное, чтобы не выглядеть лентяйкой. Я старательно отряхнула пиджак моего кандидата.

— Освободите выгородку, — по-настоящему злым голосом потребовал, обращаясь ко мне, какой-то парень.

— Из… извините, — пробормотала я.

— Мы начнем на счет три-два-один, — сообщил парень.

Заиграла музыкальная — совершенно идиотская, на мой взгляд, — заставка к «Бинтауну», и ведущая заулыбалась своей широкой белозубой улыбкой. Я стояла рядом с Софией — должна сказать, это было не самым лучшим местом, какое я могла вообразить. Впрочем, надо признаться, с моей точки зрения, ничего не может быть скучнее, чем слушать политические дебаты.

Когда я была замужем за Крейгом, он просто обожал напыщенно разглагольствовать и вести бессвязные споры о политике. И мне даже несколько раз пришлось сделать вид, будто меня все это безумно волнует — в точности так же некоторые женщины имитируют оргазм. Но, по правде говоря, у меня ни разу не возникло настоящего интереса к политической теме.

Все политики мне всегда казались лгунами, так какой смысл слушать их? Почему бы просто не объявить вне закона все политические партии и не сделать так, чтобы все работали вместе? Помнится, когда я училась в средней школе, у нас на короткое время все игры заменили на тимбилдинг. Это было новшество, помогающее нам учиться взаимодействовать друг с другом, почувствовать себя одной командой. Так и эти кандидаты вместо того, чтобы состязаться друг с другом за право стать сенатором, могли бы взяться за руки и сказать: «Мы оба выиграли». А деньги, которые они тратят на рекламу и роскошные обеды, можно было бы пустить на строительство мостов и ремонт дорог, например, или еще на что-то полезное. Сотрудничество, а не соревнование — вот что нам всем сегодня нужно.

Во время перерыва на рекламу мне пришлось мчаться бегом, чтобы подоспеть к своему кандидату быстрее, чем София доберется до своего. Я быстренько припудрила его, а затем направилась с румянами к одному из журналистов. Так что если София считает, что ей удалось прибрать к рукам их всех, то она ошибается.

Едва я приблизилась к нему, журналист поспешил захлопнуть свой блокнот, как будто я хотела оттуда что-то списать.

— Это ведь не румяна? — испуганно спросил он.

— Не беспокойтесь, — солгала я. — Это всего лишь бронзатор.

— Мне тоже нужно немного, — сказал сосед журналиста. — В начале лета я неплохо загорел, но ведь загар, кажется, не так уж долго держится.

— Освободите выгородку, — приказал все тот же злой парень. — Прямой эфир начинается на счет три-два-один…

На этот раз мне удалось найти место подальше от Софии. Сложив руки на груди, я прислонилась к стене. Признаться, я не совсем понимала, что это за спор ради сенаторского кресла. Я хочу сказать, почему это Массачусетс должен платить кому-то за то, чтобы тот поехал в Вашингтон, вместо того чтобы оставить этого человека здесь, где, с моей точки зрения, было куда больше работы, чем в столице? Да хотя бы привести в порядок туннели и мосты — разве это не важное дело?

Эти парни были особенно нудными — даже для политиков. Если сложить их вместе, то и тогда у них не окажется той харизмы, которая нужна, чтобы быть куда-то избранным — вот так, скажу я вам. А взглянув на мониторы, я пришла к выводу, что ни один из них не был фотогеничен и никак не подходил для телесъемок. Да, грим может помочь, но жизнь жестока — камера тебя либо любит, либо не любит. В некоторых культурах даже считается, что камера может похитить душу. Насчет души i ie знаю, но вот в том, что она в состоянии отнять красоту, я абсолютно уверена.

И вот они мямлили что-то, мямлили — до тех пор, пока время передачи «Бинтаун» не закончилось. Я направилась в мужскую туалетную комнату собирать свои вещи. Мне хотелось поскорее вернуться к Марио и Тодду, чтобы узнать, как там Прёшес. Они, конечно, люди довольно ответственные, но, возможно, она уже сильно по мне скучает.

— Белла, — услышала я за спиной голос Софии, когда уже подходила к своей темнице.

— Что? — оглянувшись, спросила я.

София сделала еще несколько шагов по направлению ко мне. У нее был такой вид, словно она брела по колено в воде. А потом она просто остановилась и наградила меня своим печальным взором, знакомым мне вот уже много лет. Именно так София смотрела на меня, когда ее одноклассники делали ей что-то плохое. Под глазами у нее были темные круги, хотя, допускаю, они могли быть не совсем настоящими.

Зато в чем я не сомневалась ни секунды, так это в том, что София ждала, чтобы я сделала первый шаг к примирению, пригласила бы ее куда-нибудь выпить, и тогда она смогла бы спокойно извиниться. Ей хотелось, чтобы я помогла ей справиться с неприятной ситуацией, нашла способ сделать невозможное и наладила бы наши отношения.

София приподняла плечи и снова уронила их. Открыла рот. Закрыла рот. Облизнула губы.

Но на этот раз я ничего не могла для нее сделать. Повернувшись к ней спиной, я вошла в темницу. И рылась в своем кейсе с косметикой, пока не нашла нужную помаду.

Когда я позвонила в дверь дома Марио и Тодда, открыла моя мать.

— Привет, мам, — поздоровалась я. Поцеловав ее, я повернулась, чтобы захлопнуть дверь.

— Я думала, что ты до вторника не освободишься. И собиралась звонить тебе.

— Так уже вторник, — сказала мама. Я любила ее, но у нее была эта раздражающая привычка всегда оказываться правой.

Мама, как обычно, выглядела сногсшибательно. У нее были жесткие, седые волнистые волосы, и она никогда не выходила из дома, не накрасив губы ярко-красной помадой — собственно, другой косметикой она и не пользовалась.

Я откинула голову назад, чтобы получше разглядеть ее красные шелковистые губы.

— Новый оттенок, — заметила я. — Мне нравится. Что за помада?

Мама улыбнулась.

— «Любовник», от Шанель — ответила она.

Тут навстречу мне радостно выбежала Прешес, и от радости сердце подскочило у меня в груди.

— Детка! — проворковала я, взяв ее на руки и крепко обняв. — Я так по тебе скучала.

— Теперь я понимаю, что вы имели в виду, — сказала мама, обращаясь к Марио и Тодду.

— Что? — не поняла я.

— Белла, — строго проговорил Марио, — я хочу сказать, что тебе не стоило бы так привязываться к собаке, которая тебе даже не принадлежит.

— Нет, вы только посмотрите на него! — негодующе воскликнула я, отводя Прешес подальше от себя, чтобы получше рассмотреть ее новую футболку. Футболка была розовой, из хорошего мягкого хлопка с надписью «Хучи-Пучи», выведенной блестящими стразами. — Уж мне-то она ближе, чем вам.

— Добро пожаловать домой, — сменил тему Марио. Открыв духовку, он вынул оттуда тарелку с чем-то завернутым в фольгу — это они только что ели на обед — и поставил передо мною на стол, подложив под тарелку мягкую подставку. В центре каждой из остальных трех подставок стояли винные бокалы с фруктовым мороженым, которое уже было частично съедено. Я опустила Прешес на пол, и Тодд подал мне нож, вилку и полотняную салфетку.