Читать книгу "Сдержать свое слово - Марина Серова"

Для того, чтобы осуществить задуманное мной, пришлось встать. Занеся ногу над столом, я опрокинула чайник на пол с таким расчетом, чтобы он разбился как можно ближе от меня. Тонкий фарфоровый чайник просто обязан был разбиться о бетонный пол с первого раза.

Но, к моему сожалению, производитель этой посуды делал ставку на качество, поэтому, несмотря на то, что чайник совершил падение по выгодной для меня траектории и приземлился возле моей правой ноги, он не разбился, откололся один лишь носик.

Это меня совсем не устраивало. Вставив палец ноги в горлышко чайника, я замахнулась и ударила им о стену, находившуюся справа от меня. До стены я спокойно могла достать ногой. На этот раз чайник разбился на осколки различной величины.

Облюбовав себе кусок с наиболее усеченным краем, я пододвинула его к трубе и села. Изворачиваясь, как угорь, захватила осколок руками и принялась за выполнение самой сложной части своего предприятия: онемевшими, почти неподвижными верхними конечностями стала пытаться перерезать бельевую веревку.

Вспомнились почему-то слова Паниковского: «Пилите, Шура, она золотая». Но свобода сейчас для меня была дороже золота.

Сколько времени прошло — не знаю. Помню только, что одержимо подгоняла себя: давай, Танечка, давай, еще немного, еще чуть-чуть…

Когда, наконец, последняя веревочная нитка была перерезана, я нетвердым шагом направилась вперед — искать выключатель.

Вспышка света ослепила так, что пришлось прикрыть глаза рукой. И тут я заметила — мои руки испещрены мелкими ссадинами и кровоподтеками. Еще я увидела, как полчища тараканов побежали врассыпную, от чего у меня сразу зарябило в глазах. М-да… На редкость грязное местечко.

Когда глаза немного свыклись с освещением, которое вызвало новый приступ головной боли, я направилась в кладовую, мимоходом заметив, что часы, стоявшие на холодильнике, показывают половину четвертого. Щелкнула задвижка, и дверь уперлась во что-то мягкое. Заглянув за нее, увидела распростертую на полу до безобразия тучную женщину, которая не пошевелилась даже от удара двери. В кладовке воняло кислятиной и давно немытым телом.

Нет. Эта женщина совсем не то, что я надеялась, найти. Я пощупала у Лидочки пульс, который оказался вполне ритмичным. Реакция зрачков почти соответствовала норме. И я разозлилась: надо же, эта квашня готова была умереть только потому, что очутилась на полу в запертой кладовке!

Охаживая ее ладонями по щекам, я заодно возвращала к жизни свои невыносимо болевшие руки. Раздался слабый стон, после чего писклявый голос жалобно произнес:

— Что со мной?

У Лидочки во рту, похоже, наблюдался крайний дефицит зубов, отчего нужно было приложить усилие, чтобы разобрать то, что она говорила.

Длинные, до пояса волосы, выкрашенные в какой-то жуткий малиновый цвет, лоснились от грязи. Как можно так запустить себя еще не старой женщине? Подчинившись моим приказам встать, она с большим трудом оторвалась от пола. Я прошла от кладовки дальше по коридору с целью разведать, где в этой квартире можно занять горизонтальное положение.

Почти у самого порога обнаружила на полу собственный паспорт, удостоверение сотрудника прокуратуры и пустой бумажник. Подобрав свое имущество, я зажгла свет в комнате.

Крайняя запущенность помещения в сочетании с разбросанными повсюду вещами производила удручающее впечатление. В квартире была еще комната, но в нее я заходить не стала. Моих сил осталось совсем немного, и я в изнеможении опустилась на диван. Следом за мной в комнату вошла хозяйка и с криками бросилась к старому коричневому пальто, валявшемуся посредине. Обшарив его карманы, она принялась выть, в буквальном смысле этого слова, раскачиваясь из стороны в сторону. Время от времени к вою примешивались крики:

— Украли!.. Все деньги взяли, сволочи!..

— Сколько их было? — отстраненно спросила я.

— Одиннадцать тысяч рублей! — продолжала стонать хозяйка. — Всю жизнь копила!

«На что? — мелькнуло у меня в голове. — На мраморный обелиск, который поставят на твою могилу?»

Мне нестерпимо хотелось спать, моя больная голова требовала покоя. Я молча встала и перешла в другую комнату, где меня приняла в свои объятия грязная кровать. Забыв о своей повышенной брезгливости и несмотря на отвратный запах, исходивший от жесткого покрывала, я тут же отключилась.

…Кажется, я больна. Меня трясет, как в лихорадке, и какой-то могильный холод вокруг…

— Гражданка, предъявите ваши документы!

Меня трясли, как спелую грушу, но не так-то просто было вырвать меня из небытия, в которое я провалилась. Наконец я села на кровати и поняла, что сильно замерзла. Потом я долго соображала, где нахожусь и почему надо мной возвышается довольно пожилой старлей в милицейской форме. Когда вспомнила про вчерашнее, снова ощутила себя разбитой и невыспавшейся.

— Что надо? — неласково спросила я у представителя закона, взявшись руками за свою больную голову.

— Документы, — настойчиво повторил он, не сводя с меня изучающего взгляда.

В дверях маячила бесформенная масса Лидочки. Я протянула милиционеру паспорт и на редкость терпеливо для моего теперешнего состояния выждала, пока он скрупулезно все изучит. Удостоверение я предпочла оставить при себе — «корочки» из моего арсенала не предназначены для демонстрации представителям правоохранительных органов.

— Как вы здесь оказались? — все тем же тоном спросил старлей, возвращая мне документы.

— Завелась. Как домовой.

Участковый никак не отреагировал на мою шутку. Бедный, усталый мент. У него, наверное, внуки уже в школу ходят, а он все в старлеях числится.

— Пройдемте в участок для дачи показаний.

— Послушайте, уважаемый, — я начала заводиться, — вчера в этом доме меня стукнули по голове, отобрали все деньги, куртку и ботинки. Неужели вы думаете, что я буду в ноябре месяце разгуливать по улицам босиком и в одном джемпере?

Старлей задумался.

— Поехать все равно придется. Хозяйка одолжит вам какую-нибудь одежду, — он бросил многозначительный взгляд на Лидочку.

Та взвилась, как от укуса.

— Хорошенькое дело! Мало того, что она проникла в мой дом, спит на моей кровати, мне же еще и одевать ее! Вы проверьте, товарищ милиционер, может, это она мои деньги присвоила…

Старлей и моргнуть не успел, как я уже держала эту рыхлую тетку за шиворот. Я спасла ей жизнь, а она смеет обвинять меня в воровстве!

— Запомни, кусок несвежего мяса, если бы не я, ты разложилась бы в запертой кладовке!

Лидочка от страха закатила глаза и застонала:

— Инсулин… Мне нужно вколоть инсулин…

А старлей пытался ослабить мою хватку, угрожая ответственностью за противоправные действия. Но даже мужчине затруднительно было разнять мои руки, так я разозлилась. Я разжала их сама, когда сочла инцидент исчерпанным.