Читать книгу "Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории - Уилл Селф"

Моффат, врач одного из отделений, как-то попросил Шиву осмотреть молодую женщину, у которой был привес на начальной стадии и жуткие прыщи, но все это впоследствии привело к госпитализации в связи с тем, что у больной начались острые боли в левой части головы, сонливость, рвота и диплопия. К этому добавилась апоплексия гипофиза, и Моффат заключил, что дело пахнет опухолью. Однако сканы выявили только крошечный геморрой, что совершенно недостаточно при таких тяжелых симптомах.

Но кроме того, у нее были яркие галлюцинации — и это объясняет, почему Моффат обратился к Мукти — она кричала, что огромный сахарный столп медленно выходит из ее влагалища.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Моффат, чем-то напоминавший мелкий рыжий шотландский прыщ, глядя на мертвенно-бледные прыщавые подушечки на щеках пациентки.

— Какого размера ваш сахарный столп? — уточнил Шива у молодой женщины как ни в чем не бывало.

— Ууууу, — простонала она, — просто огромный на самом деле, вздымается все выше и выше, такой изогнутый на конце, и потом резко ударяется о землю, а вокруг — ящики для всякой всячины, люди, города…

— И что, хорошая штука, ну, этот столп?

— Золотая, — пропела женщина, судорожно хватаясь вытянутым пальцами за складки больничной простыни. — И мальчикам в два раза больше подходит для забавы.

На соседней койке женщина, чьи выпученные глаза и желтушная кожа свидетельствовали о болезни желчного пузыря, прижимала к тощей шее плюшевого медведя и в ужасе указывала на Шиву.

— Ее владение английским, — сказал Шива Моффату, когда они стояли в нише, неподалеку от которой располагался огнетушитель, — выше всяческих похвал.

— Неудивительно, она преподаватель английского по профессии, — ответил Моффат.

Шива пробежал глазами записи — в истории болезни молодой пациентки не было ни слова о психических расстройствах.

— Ну и что с ней делать, как ты считаешь? — спросил он.

— Пока у тебя не возникло никаких иных соображений, я начну с глюкокортикоидных гормонов.

— Мм-м-м… — протянул Мукти. — Вероятно, глюкоза поможет как-то справиться с сахарным столпом.

— А?

— А что, если — в качестве предположения — она ощущает — не полностью на сознательном уровне, но каким-то участком мозга, — что у нее недостаток сахара. Это всего лишь интуиция, но мне в прошлом попадались пациенты, у которых были симптомы, включающие психотические фиксации на чем-то конкретном, и, когда они получали требуемое, им становилось лучше.

— Ты думаешь, это тот самый случай? — Моффат в недоумении посмотрел на Шиву.

— Поглядим, так или иначе, ты все равно собирался дать ей глюкокортикоиды. Понаблюдай за ней и сообщи мне, если столп исчезнет.

Спустя неделю или около того Моффат зашел к Шиве и рассказал, что столп действительно пропал.

— Теперь она в абсолютно здравом уме, поразительно, но, как только мы ввели раствор, столпа словно никогда и не было.

— Что ж, как я уже говорил, прежде мне встречались подобные вещи, хотя это пока самый яркий случай. Возможно…

Он решил посвятить Моффата в содержательную часть выгодного дела.

— Нам стоит написать статью вместе. Ты возьмешь на себя физиологическую часть, а я — все, что связано с психиатрией. У меня есть друг в БЖОП, который на это клюнет.

Моффат сразу же согласился, и Мукти вдогонку спросил его:

— Каков прогноз насчет этой женщины со столпом?

— Боюсь, она не жилец. У нее все же обнаружилась опухоль, правда, не в голове. Жаль, милая была женщина.

Но с человеком-креозотом дело обстояло совершенно иначе. В отличие от пациентки Моффата, у него было множество форм — болезнь проявлялась ощутимыми нарастающими волнами вопреки чувствительности, и каждая из них грозила приковать Шиву Мукти к его креслу. Помимо этого имели место калоотправления и мочеиспускания, потоки рвоты и еще чего похуже. Человек-креозот вонял, как лисица, и был безумен, как горностай. Он весь кудахтал и дергался, пока нескончаемый поток монотонной брехни про креозот извергался из его рта, напоминавшего по форме почтовый ящик.

Креозот-то креозотом, но что в нем такого? Антисептик естественного происхождения, или, возможно, человек-креозот был поглощен его свойствами, связанными с защитой древесины? Шива наклонился вперед и услышал лучезвуковое гудение.

— На желтое, наносить на желтое… — говорил человек-креозот. — Не облегчает, но помогает. Собрать с куста, все обобрать, сжечь куст, будет хруст, из этого сделать креозот, налить его в маленькие коричневые бутылочки, вот, и продавать в старой аптеке в Читтлингтоне, на этой стороне деревни, а не там, где клуб.

— В самом деле? — уточнил Шива.

— Выпускают в маленьких коричневых бутылочках, этикетки клеят вручную, стоит недорого. Вы, — сказал он многозначительно, — должны попробовать.

— Непременно, — промычал психиатр.

Рядом с беднягой несло еще сильнее: гнилостный привкус мешался с другими, более резкими запахами. Шиве предстояло произвести медосмотр, он не мог упустить ни малейшего отклонения, даже при том, что направление было от его главного соперника. Как же Шива мечтал иметь медсестру — или лучше дезактивизационный аппарат, — чтобы осматривать вот таких. Но увы: он мужественно достал резиновые перчатки из дозатора и профессиональным движением надел их на руки.

— А теперь, — обратился он к зловонной кожуре человеческого существа, — я намерен устроить вам полное обследование, мистер… — Шива посмотрел в записи: — Можжевел. Не могли бы вы снять с себя одежду?

Ничего такого он не мог. Он нуждался в крепких, сильных руках, чтобы расстегнуть брюки, затянутые упаковочной лентой. Нуждался в крепком плече, к которому можно было бы прислониться, пока, шатаясь, не удастся освободиться от свисающей кучи ваты и бинтов. Нуждался в умелом руководстве, перед тем как отделаться от кучи сбившегося нейлона, образовавшего бандаж в верхней части его туловища. В итоге человек-креозот оказался колченогим и заброшенным куском плоти в мокрой молескиновой рубашке. Теперь запах разложения был настолько силен, что проходившая мимо медсестра заглянула к Шиве, обеспокоенная тем, не нужна ли ему помощь. Вместе они уложили человека-креозота лицом вниз на кушетку и осторожно задрали рубаху.

Он не просто бесчувственно бормотал об антисептиках, он отчаянно в них нуждался. Доктор Мукти не мог припомнить, доводилось ли ему видеть до этого заражение такой степени тяжести. В принципе нельзя было вообразить, чтобы плоть человеческая находилась в таком состоянии, не говоря уже о том, чтобы столкнуться с этим прямо здесь и сейчас. Это была инфекция стран четвертого мира, из серии тех, что поражает детей, которые, к примеру, не смогли вымыть какой-нибудь леденец, прилипший к пляжному мячику, поскольку не способны добраться до ближайшего зараженного источника воды по причине слепоты, вызванной трахомой.