Читать книгу "Штучки! - Ариэль Бюто"

– Ты в них никогда не играешь! – заупрямился Венсан.

Папа вяжет, пятилетний братишка играет в девчачьи игры – да где ж в этом доме мужчины? Ну вот, опять он взял мои книги, чтобы построить дом для кукол. Флоранс решила не злиться – день слишком жаркий.

– Книги трогать нельзя, – только и сказала она.

– А почему мама кричит? Фло, я боюсь! – захныкал малыш.

– Не бойся, дружок, и не лезь в их дела, взрослые сами разберутся!

Флоранс обняла брата. Ей казалось, он страшненький, и пахнет от него всегда противно, но она его жалела. Если Венсан болтается тут, то ведь только из-за того, что деваться некуда – он спит на диване в гостиной. А чужие вещи хватает, потому что у него, считай, нет собственных игрушек. Братишка Флоранс родился как раз в тот день, когда матери исполнилось тридцать, и ее такой подарок не сильно обрадовал. Отец же с тех пор нет-нет да и отпустит шуточку насчет чудес Духа Святого. Наверное, и сейчас ссора за стенкой разгоралась по той же причине.

– Кукол можешь оставить себе, – предложила Флоранс, видя, как сморщился от страха Венсан. – Но с книгами надо обращаться аккуратно. Они библиотечные.

И в животе у нее что-то тоскливо сжалось. Давным-давно надо было вернуть «Трех мушкетеров» и «Черный тюльпан», но она потеряла «Край, куда никогда не доедешь» и с тех пор не смела показаться в библиотеке. Она преступница, она украла три книги и теперь навеки лишилась доступа в светлые читальные залы, где, устроившись на обтянутых оранжевым трикотажем пуфах, можно было вволю надышаться запахом бумаги, с каждой страницей все дальше уходя от родительских ссор, поношенных вещей, безобразных улиц.

– Ты куда?

– Думочку свою возьму.

– Тебе что, так хочется посмотреть, как родители грызутся?

Говори, не говори – Венсан уже вышел из комнаты… Флоранс растянулась на постели, заложив руки за голову. Еще четыре дня – и она впервые в жизни пойдет на концерт. Она не представляла себе, как это будет, представить трудно, но догадывалась, что услышит настоящую музыку, такую, какую иногда передают по радио. Родителям она кажется нестерпимо скучной, а потому они сразу же выключают приемник. Она однажды слушала такую музыку через наушники в музыкальном отделе библиотеки и почувствовала тогда разом и печаль, и счастье. Чувство оказалось тягостным, она не старалась ни вернуть, ни понять его. Когда родители перестанут наконец лаяться друг с другом, мама, может быть, вспомнит про свое обещание. Новое платье, по крайней мере, дает основание радоваться тому, что идешь на концерт.

– Возьми! Мама велела тебе разобрать это барахло.

Венсан приволок оба пластиковых пакета с обносками.

– Они все еще живы?

– Кто?

– Родители.

– Ну, папа курит на балконе, мама красит ногти.

– А жаль!

Мальчик в негодовании вытаращил на сестру глаза, но не посмел спросить, чего ей жаль. Флоранс вытряхнула вещи из пакетов. От смятой одежды повеяло запахом чужого дома, чужой жизни. Эти тряпки влекли к себе, но прикасаться к ним было противно, они пробуждали, как та музыка, противоречивые чувства. Флоранс высунулась из окна и одну за другой побросала вниз старые одежки Анн-Лор. Сверху они выглядели куда красивее – увядшие цветы на асфальтовой дорожке.

– С ума сошла, – спокойно заметил Венсан.

– Когда-нибудь я отсюда уеду, – прошептала Флоранс.

– А меня с собой возьмешь?

– Отстань!

Флоранс подобрала с пола последнюю блузку. Ну конечно – пуговицы срезаны, все до единой, слишком красивые были для того, чтоб и их отдать. Девочка потрогала обрезки ниток: интересно, кто из них, Анн-Лор или Николь Гара, нанес ей это оскорбление? Содрала присохшую корочку на руке и стала аккуратно прикладывать ткань к свежей царапине – теперь на месте каждой пуговицы появилось пятнышко крови.

– С ума сошла! – завороженно глядя на сестру, повторил Венсан.

– Знаю, – отозвалась Флоранс.

Она сняла носки, совсем уже не нарядные после целого дня. Нашла в ящике комода, под трусиками, еще одну пару.

Новенькие, с неразглаженной складкой и картонкой, удерживавшей их вместе. Флоранс приложила носочки к щеке и улеглась на кровать. Родители в соседней комнате снова принялись орать друг на друга.

Признание

Анне-Луизе и Жаку

– Как ты познакомилась с папой?

Некоторые дети задумываются о том, что было до их рождения. А кто-то, похоже, долго верит, что родители появились на свет одновременно с ним. Адриан – любопытный человечек, которому интересны другие жители Земли. Он хочет знать, как было дело, и его вопрос заставляет Флоранс перебирать воспоминания, как пролистывают, с усмешкой или растроганно, альбом со старыми фотографиями.

За столом их было семеро, но Николя никого, кроме нее, не видел. Флоранс. Цветочное имя, которым наделили светлый солнечный лучик. Друзья-сводники пригласили для него какую-то Наташу – русскую, как и он сам, и, разумеется, незамужнюю. Флоранс тоже была одинока, но она только-только развелась после подлого предательства со стороны первого мужа (он же – первая любовь) и считала, что рана еще слишком свежа, для того чтобы снова принимать участие в брачных играх.

В тот вечер она рискнула надеть блекло-зеленое хлопчатобумажное платье – она, с ее цветом лица, могла себе и не такое позволить. Николя волновала негладкая кожа ее плеч. Он не вслушивался в то, что она говорила, он начинал таять от одного лишь звука ее звонкого голоса, а стоило ей лукаво взглянуть – и его бросало в дрожь. Ближе к концу ужина он настолько расклеился, что испугался – уж не заболевает ли. Но к десерту вполне оправился, отыскав причину недомогания: он на всю жизнь полюбил Флоранс, с которой едва успел познакомиться.

Она продиктовала свой номер телефона, но его собственный записывать не стала. Молодой человек показался ей ничем не примечательным, достойным разве что дружелюбной насмешки, не более того, хотя, правду сказать, ее любопытство было задето тем, что он недвусмысленно предпочел ее сидевшей с ним рядом роскошной матрешке.

Через день Николя пригласил Флоранс поужинать. На этот раз она хорошенько обдумала наряд и похвалила себя за это, увидев, в каком изысканном ресторане Николя заказал стоявший поодаль от других столик. Ресторан был оформлен в колониальном стиле, и все блюда здесь готовили на основе чая. Им принесли два бокала шампанского. Флоранс подумала, что это уж слишком.

Они чокнулись, обменявшись вполне невинными пожеланиями. Наедине с незнакомым мужчиной Флоранс оробела, утратила обычную язвительность. Когда им предложили меню, она с облегчением уткнулась в свое.

– Флоранс, мне надо сказать вам нечто в высшей степени важное.

Николя говорил, как в тех книгах, по которым учил французский.