Читать книгу "Мишень для сердечных ударов - Марина Серова"

Правда, последние несколько лет он был лишен возможности потакать некоторым из своих привычек, но сегодня все прелести жизни должны были раскрыть ему свои объятия. Когда перед ним распахнулись ворота исправительного учреждения, Коля решил, что это символизирует распахнутые объятия новой жизни, и постарался запомнить аллегорию – он писал трогательные и чувственные стихи. Стихи по настроению немного напоминали Есенинские, и Коля серьезно собирался издать свой сборник. Он даже разузнал, что многие именитые люди, незнакомые с правилами грамматики и стихосложения, нанимают нищих профессиональных литераторов для редактирования своего творчества и, когда те дошлифуют их шедевры до удобоваримого состояния, публикуют. На зоне Коля закончил новый цикл, посвященный тоске по малой родине и маме, цикл прошел апробацию на его коллегах по несчастью, был затерт до дыр, получил одобрение.

В принципе в этой его мечте не было ничего нереального, скорее всего, сборник даже нашел бы своего покупателя, у тюремного шансона поклонников гораздо больше, чем принято считать.

И посвятить его он собирался самому святому – маме. Своей горячо любимой, строгой, но справедливой и любящей маме, Валентине Борисовне.

Хотя она и ругала его постоянно и даже бросала в лицо всякие нехорошие слова, но Коля знал, что мама тоже очень его любит. Это читалось во взгляде, интонации, с которой она его отчитывала, удовольствии, с которым принимала подарки и ежемесячное содержание, назначенное сыном на время его отсидки и регулярно приносимым его сотоварищами.

Сегодня с утра я в который раз благословила свою невыразительную внешность: с помощью профессионального грима я могла превратиться как в дурнушку, так и в ослепительную красавицу. Спасибо Алине, когда-то она почти силой заставила меня записаться на курсы стилистов, где опытный педагог из театрального вуза весьма грамотно преподал нам основы грима. Правда, курс назывался «Основы макияжа», но преподаватель увлекся и со второго занятия начал учить нас менять внешность до неузнаваемости, что сейчас мне очень пригодилось.

Итак, мне следовало перевоплотиться в девушку восточной внешности. Черный парик с низкой пушистой челкой, темные линзы, бронзатор, гель, увеличивающий объем губ. Действие клея, подтягивающего уголки глаз к вискам, я дополнила макияжем, получились хорошенькие миндалевидные глазки. Свой узкий овал лица я визуально сузила еще больше с помощью нескольких оттенков тона и румян. Прелестно. Только насколько неузнаваемо? Мне не улыбалось, чтобы после завершения дела Коля узнал меня, встретив где-нибудь на улице, хотя я и не собиралась делать ничего дурного ни ему, ни его обожаемой мамаше. От гнева и благодарности людей подобного сорта лучше держаться подальше.

На кухне я наскоро слепила себе бутерброд, плеснула из кофейника вчерашнего остывшего кофе – варить свежий не было времени, чашку поставила в микроволновку для подогрева. Настоящий кофеман никогда не простит мне подобного варварства, но настоящему кофеману я никогда и не признаюсь в содеянном.

– Стоять! Руки за голову, у меня оружие. Милиция уже вызвана, – раздалась команда за моей спиной.

Ну, вот. Накаркала. Что же так строго-то, я всего лишь подогрела остывший кофе! Ружья у Алины, конечно, не было, лишь муляж, висевший у нас в гостиной. Но выглядел он весьма устрашающе. Да и сама Алина имела агрессивный вид: глаза сверкают, губы сжаты, палец на курке.

– Простите, прекрасная госпожа, – просюсюкала я, – я всего лишь хотела утолить свой голод. Сейчас я выпью кофе и пойду своей дорогой.

– Тебе тут ресторан? – вполне справедливо заметила Алина. – И как ты вообще в дом попала? Гастарбайтерша несчастная!

– Чего это гастарбайтерша? – обиделась я. – Я восточная девушка. Прекрасная, между прочим, и изысканная.

– Изысканные восточные девушки суши едят на завтрак, а не бутерброды с колбасой. Признавайся, ты одна? Где соучастники? Что украсть успела? И не вздумай тут свои восточные единоборства применять, стреляю при первом движении.

Я растрогалась: все-таки Алинка – настоящий друг. Вот так, не раздумывая, с бесполезной палкой наперевес бросилась спасать чужое имущество. А что, если «грабительница» действительно владела бы приемами боевых искусств?

– Алинка, это я, Полина, – призналась я своим голосом, – я только позавтракаю и пойду. Не надо в меня из ружья стрелять.

– Полина? – присмотрелась подруга. – Ничего себе! Если бы не голос, ни за что бы не поверила. Да нет, не только голос. И нос твой, и юбка. Здорово! Я тоже хочу такие глазки и губки. Притворяешься скромнягой и серой мышкой, а сама… Быстро сотвори мне также!

– Алиночка, а как же ты поедешь на работу? Тебя охранник не пропустит, – резонно возразила я. – Это только такие бездельницы, как я, могут позволить себе перевоплощаться с утра.

– Тогда вечером, – не сдавалась она, – вечером мне такое же лицо нарисуешь. А то Саша увидит, какая ты красивая, и к тебе переметнется. Он и так вчера вечером какой-то потерянный был. Все про маму мою расспрашивал. Он считает, что мы с тобой сводные сестры. Ну и пусть считает.

– Пусть считает, – чмокнула я Алину.

Прекрасно! Если даже подруга, с которой мы дружим чуть ли не с пеленок, не признала меня, значит, не узнают и чужие. Бутерброд пришлось дожевывать на ходу: если сведения Ариши верны, Коля должен был выйти на свободу совсем скоро.

* * *

Машину я взяла напрокат еще вчера, к назначенному месту подъехала заранее. Колю, естественно, встречали. Когда вся его свита расселась по машинам, я вышла на проезжую часть и двинулась им навстречу. Дорога в этом месте образовывала аппендикс, движения не было, джип, в котором сидел Коля, не разгонялся из-за близости крутого поворота, после которого начиналась оживленная трасса. Едва машина приблизилась ко мне, я сделала резкое движение в ее сторону. Бампер едва задел меня по касательной, но этого хватило, чтобы я потеряла равновесие и упала на асфальт. Упала я, естественно, красиво, но колено пострадало: чулок порвался, и на коже выступили точечные капельки крови.

Джип остановился, из него выскочили люди. Настроены они были, естественно, недружелюбно: кого это, интересно, обрадовало бы подобное происшествие в непосредственной близости от ворот тюрьмы! Меньше всего в привлечении к моей особе внимания охранников был заинтересован, естественно, Коля. Он тоже вышел из джипа и вальяжно подошел ко мне. Я сидела на обочине, приподняв пострадавшее колено. Длинный черный плащ распахнулся, из-под короткой юбки чуть заметно выглядывала кружевная резинка чулка, последняя застегнутая пуговица на алой блузке балансировала на грани приличия и открывала кромку черного дорогого кружева. Конечно, на столь дешевые приемы соблазнения благополучный мужчина вряд ли бы отреагировал, но для лишенного женского общества Коли этого оказалось вполне достаточно. По крайней мере, агрессии он не проявил.

– Мадам, – протянув руку, произнес он, – вы так неожиданно свалились к моим ногам. Позвольте оказать вам первую помощь и возместить утрату чулка.