Читать книгу "Сумрак - Инка Парей"

176
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 ... 25
Перейти на страницу:

— Подумай.

Гейнц отметал все возражения.

— Ты сможешь пойти вот сюда. — Он провел пальцем по листку маленький круг и остановился у верхнего края. — Ты можешь идти по прямой. — Он провел пальцем линию до нижнего края чека. — Ты можешь пойти, куда тебе заблагорассудится, тем более что этот листок может быть большим, как земной шар. Но чего тебе все же будет недоставать?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Да думай же.

— Я думаю, но мне ничего не приходит в голову.

— Измерения.

— Измерения?

— Да, измерения.

Гейнц посмотрел на него своими холодными глазами, в которых горел сейчас огонь научного рвения и крайнего нетерпения. Помолчав, он сказал:

— Мы в реальном мире движемся в трех измерениях.

Он взмахнул чеком, надавил на его середину большим пальцем, проткнув бумагу насквозь, потом снова поднял ее и показал старику дырку.

— Что ты теперь видишь?

— Здесь чего-то не хватает.

— Точно.

— Но чего?

— Назови это как хочешь. Назови это прошлым, или мертвецом.

— Я не понимаю.

— Мы в трехмерном мире движемся по объемным кругам и находим это нормальным.

Гейнц говорил теперь очень громко, такое с ним порой случалось, он размахивал руками, изображал в воздухе круги, снова и снова протыкал бумажку и смотрел на результат, потом поднял руки, сложенные дугой, и задержал их, громко смеясь, перед своим лицом.

— Теперь ты видишь? Люди, то есть те из них, которые живут в двух измерениях, если бы это было возможно, не понимают, что происходит, они не знают третьего измерения, у них его нет. Для них это потеря! Ты понял? Они потеряли его! Они потеряли все!

Теперь он просто кричал. Мальчик ошарашенно посмотрел на Гейнца, подхватил свои камни и убежал.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что время проходит и исчезает. Оно течет по-другому, если сказать точнее.

Он достал из рукава фляжку с водкой, уже полупустую, отвинтил крышку и понюхал, но пить не стал. Было такое впечатление, что он достал фляжку только для того, чтобы предложить и старику понюхать водку.

— Наследство, — вдруг сказал он тихо.

— Да, представь себе.

Он понимал, что это прозвучало зловеще.

— Так радуйся, а то ты, кажется, совсем не рад.

— Это точно.

— Ты и правда должен туда ехать? Почему не продать эту коробку?

— Это не коробка.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Да ладно. Может быть, зайдем ко мне?

— Кто знает…

— Это за углом, а ехать мне в восемь часов, межзонным.

— Нет, для меня это слишком далеко.

— А четвертое измерение? Что это такое?

Мысли его блуждали в страшном далеке, он боялся, что никогда уже ничего не вспомнит.

— Ты хотел мне что-то объяснить.

Гейнц нащупал в рукаве фляжку, которую уже успел снова спрятать. Пальцы его дрожали, когда он поднес к губам горлышко и сделал глоток.

— Мы знаем, что время — это четвертое измерение, но мы не можем в нем двигаться. И поэтому для нас все конечно.

— Только поэтому?

— Да, только поэтому. Мы не можем вернуться назад по ленте времени, прошлое для нас невозвратимо, оно прошло навсегда. Люди умирают, прорывая бреши в своем бытии, как я прорвал дырку в этой бумажке, но с людьми происходит в принципе то же самое.

Гейнц сделал три глотка подряд. Глаза его налились кровью, затуманенный взгляд блуждал по лугу, по бункеру, по мосту, по сумкам и пакетам у его ног.

— Ты веришь в это?

— Да.

— Это значит, что мертвые не уходят?

— Мертвые не уходят. Ни один. И прошлое тоже никуда не уходит.


Там была лестница, широкая бетонная лестница с удобными железными перилами, по ней было так легко шагать вниз, что старик едва ощущал под ногами ступени.

Он вошел в коридор, куда выходили разные двери. Одна из них, первая слева, отливала серебром. Он направился прямо к ней.

Нет, это была все же не дверь, а металлический короб, вделанный в нишу с входом. Ручка была сделана в форме стальной булавы. Из отполированных щелей сочился тонкий туман, растекавшийся по полу и растворявшийся в воздухе, а потом оттуда выползали новые облачка тумана — игра возникающих и снова исчезающих клочков, белых, но в этом белом цвете не было света, не было просветления. Старик сделал шаг вперед. Левая нога вдруг онемела. Он положил руку ладонью на металл. Здесь было тепло, стояла духота, как будто из воздуха исчез кислород. Он слышал шум работающего компрессора, но не мог его видеть. Кажется, компрессор был спрятан за стеной, старик чувствовал только поднятый им ветер, ощущал его жар, движение воздуха, черное плетение спутанных между собой нитей, бесформенные дрожащие наросты, выдуваемые ветром в коридор, плывущие короткое расстояние по воздуху, а потом исчезавшие в темных нишах или на бесцветном, покрытом грязью полу. Некоторые из этих надутых хлопьев прилипали к нему, ложились ему на волосы и на грудь. Он попытался осмотреть себя, но было слишком темно, и он ничего не увидел. Он испуганно глотнул и представил себе, что эти грязные наросты образуются и у него на языке, отчего на нем появляются странные трещины, а наросты проникали все дальше и дальше в горло, нестерпимо распирая его вширь, вот они уже добрались до желудка, и в нем возникло слабое бестелесное нематериальное ощущение.

Он обхватил свое горло, испуганно прислушался к булькающему звуку, раздававшемуся оттуда. Он почувствовал, что потеет, потеет впервые за прошедшие несколько часов. Но это был пот и озноб одновременно. Он ощупал одежду, провел рукой по рубашке, которую не менял уже несколько дней, ощутил под ней что-то липкое и тошнотворное, потом провел рукой по штанам, показавшимся ему грубыми и шероховатыми, покрытыми грязью этого подвала. И это тоже вызывало тошноту.

Он судорожно вдохнул воздух, сглотнул, потом еще и еще. Он взялся за ручку двери ледника, повернул ее влево, ощутил сопротивление, покачал головой и повернул ручку вправо. С омерзительным скрипом ручка поддалась. Дверь распахнулась, из проема хлынули облака, и старик вступил в стену из тумана и прохлады.

Всего за несколько секунд старика объял арктический холод, но это нисколько не мешало ему, он чувствовал, что этот холод есть лишь эквивалент другого холода, десятилетиями царившего у него внутри, и что теперь оба эти холода соединились — внешний холод и внутренний; ему казалось логичным, что оба холода взирают сейчас на то смехотворное, малое и жалкое, что от него осталось.

Клубящаяся белизна рассеивалась очень медленно и неохотно. Все в комнате было покрыто слоем льдистого инея, который подчеркивал и утрировал контуры вещей, словно старя их. Он увидел ряд каких-то предметов, висевших на закругленных крюках, а сами крюки были на перекладине из темного металла, приделанной к стене очень высоко, почти под потолком. «Это не предметы, — мысленно поправил себя старик, — это тела. Туши. Туши животных, туши или их части». Интересно, почему он сначала решил, что это предметы, подумалось старику. Наверное, потому, что они твердые и выглядят совсем не так, как должны выглядеть живые существа, потерявшие способность двигаться.

1 ... 19 20 21 ... 25
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Сумрак - Инка Парей», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Сумрак - Инка Парей"