Читать книгу "Каменное сердце - Пьер Пежю"

Непривычный стиль и заворожил, и смутил Лейлу. Она то засыпала, убаюканная покачиванием вагона, то внезапно просыпалась и, прочитав несколько строк «Утешения», вновь погружалась в дремоту, и ей казалось, будто она слышит женский голос, произносящий в темноте слова: «обманчивый блеск», «Фортуна», «кровь» и «страх», «забвение», «тучи скорби», «истинный свет»… Она открывала книгу где придется, выхватывала отрывки наугад, листала страницы, возвращалась назад… «Я полагаю, — говорила та, что называла себя Философией, — что неблагосклонная Фортуна выявляет свою сущность лучше, чем дарящая милости. Она приобретает обманчивый облик счастья, когда кажется ласковой, но всегда правдива, когда, отворачиваясь, раскрывает свое непостоянство. Первая — обманывает, вторая — наставляет. Первая связывает души наслаждающихся образом ложных благ, вторая — освобождает, давая познания бренности счастья».[5]

Читать дальше у Лейлы не было сил. Она вдруг поймала себя на том, что все ее мысли сосредоточены на Черной Бабушке. Опустив книгу на колени, она постепенно осознавала, что вскочила в этот поезд только для того, чтобы снова увидеть Черную Бабушку. Она не вернется домой, она возвращается для того, чтобы поговорить с толстой старухой, которая когда-то нагоняла на нее такой страх.

Шесть утра — к Сайду заходить слишком рано. Лейла была в двух шагах от одной из тех гостиниц, где ее мать работала горничной, и решила туда зайти. Бетонная коробка, поставленная рядом с рельсами. Приют для бедных путешественников, для парочек, которым нужна кровать, чтобы часок потрахаться, для измученных торговых представителей. Туда можно вселиться в любое время суток. Достаточно сунуть в щель кредитную карточку и получить бумажку с номером отдельной клетки и кодом замка.

За поворотом коридора Лейла увидела мать, которая толкала тележку, нагруженную полными мусорными пакетами и моющими средствами. Она переходила из одной пустой комнаты в другую и каждый раз включала телевизор и умудрялась его смотреть, пока пылесосила и перестилала постель.

Лейла вспомнила, что мать как-то при ней рассказывала про свою работу соседкам. «В некоторые номера, — говорила она, — можно подумать, никто и не заходил, даже на простынях никаких следов люди не оставляют… А в других все вверх дном перевернуто! И не поймешь, чем они там могли заниматься… В общем, никогда не знаешь, что найдешь — от использованного презерватива до удавленника в душевой!»

Увидев Лейлу, она нахмурилась и хотела было, пожав плечами, отвернуться. Но все же дочки она побаивалась и потому не прогнала ее, а, охая и вздыхая, вместе с ней дошла до следующей двери. Ничуть не встревожилась, ничуть не рассердилась, ничуть не заинтересовалась. «Знать не желаю, где ты шаталась, но здесь тебе делать нечего! Вообще-то мне сказали, что ты перестала ходить в школу… А вдруг папа узнает? Он сейчас неважно себя чувствует… Они опять увезли его в больницу… Он очень слаб. Ты-то, надеюсь, не будешь валять дурака, как твои братья… Ну, то есть я не про Сайда говорю, такое счастье, что он у меня есть…»

Она говорила тихо, тягучим и плаксивым голосом, которого Лейла не выносила, одновременно уминая ком грязной постели в большом черном мешке. Потом взяла баллон с дезинфицирующим средством и принялась, по обыкновению своему, щедро его распылять, не обращая внимания на Лейлу, которая, вдохнув едкое облако, выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

После этой встречи у нее испортилось настроение. С угрюмым видом она прошла мимо сидевшего за кассой брата. Отметила, что борода у Сайда с каждым днем все чернее, все благообразнее. Во что он такое превращается, что с ним происходит? Интересно, подумала она, ждет ли меня Черная Бабушка? «Чернабушка, Чернавушка, Чернознаюшка…» — бормотала она про себя.

Пробравшись сквозь бархатный занавес, она увидела развалившуюся в кресле старую слониху. Как всегда на месте. В своей норе. В своей пещере, пропахшей томящейся похлебкой.

— Ну что, голубка моя, удивительное у тебя вышло путешествие.

— Недалеко же я ушла.

— Куда дальше, чем тебе кажется.

— Все получилось хуже некуда. На Карима напали и жестоко его избили: это вы, наверное, уже знаете… Когда я его увидела, я подумала, что он умирает. А потом и правда человек умер. Он болел. Было холодно. Ночью он умер. Я трогала его щеку. Я видела его открытые глаза. Это было так ужасно! Я бы хотела, чтобы этого не произошло!

Черная Бабушка, не отвечая, тихо похмыкивала. Потом затянула странную нежную колыбельную. Лейла немного успокоилась. Не прекращая петь, старуха оперлась на подлокотники и с трудом приподняла свой чудовищный зад, вытаскивая его из кресла, словно моллюска из раковины.

— Нет, козочка моя, не надо мне помогать, не поднимай меня, я сама справлюсь, мне надо пойти взглянуть на суп.

Она доволокла свои сто с лишним кило мяса и тайны до газовой плиты, тесно окруженной горшочками с травами, корзинами с овощами, деревянными ложками, ножами и разделочными досками. Не глядя на Лейлу, прибавила:

— Что поделаешь… Это развертывается твоя история. Ты идешь по проволоке. А у твоего замерзшего насмерть проволока оборвалась. Если вы встретились, значит, тому, «другому», так понадобилось.

Она мешала суп половником, осторожно пробовала, вытянув губы.

— «Другой»? Какой еще другой, о ком вы говорите?

— Как ты встревожена, ангел мой! Съешь-ка тарелку супа, подкрепись. Знаешь, некоторые очень издалека приходят сюда с банками за моим супом… Ну, хоть попробуй. Ешь, пока не остыл. Кусочки мяса, которые там плавают, это ягненок… Понимаешь, когда вода с оливковым маслом и лимонным соком начинает закипать, я бросаю туда несколько пучков петрушки, кориандра и, самое главное, сельдерея. Немного стручкового перца. Еще кладу косточку — для вкуса. Потом изюм, чернослив и нарезанную курагу. Потом добавляю мясо мелкими кусочками, а в самом конце — но это очень важно, и это мой секрет — смесь множества разных трав, которые перед тем долго вымачивались… Ну как, вкусно? Если человек ослабел, я советую добавить в тарелку сырое яйцо… Вот я и рассказала тебе свой рецепт…

Доев суп, Лейла снова приступила к расспросам:

— А теперь скажите мне, кто он.

— Послушай, неужели ты и впрямь собираешься украсть у меня все мои секреты? Лучше подумай об отце, Лейла: мать правду сказала, он совсем плох. Болезнь его побеждает. Прошлой ночью, в больнице, он видел сон: его тело было зарыто в песок, только лицо оставалось снаружи. Ему было хорошо. Лоб у него горел, но в глубине было прохладно. Потом, все в том же сне, поднялся ветер, закрутил песок, и понемногу песок стал засыпать ему ноздри и глаза. Он не мог пошевелиться. Он уже не мог дышать и закричать тоже не мог, потому что и рот у него был забит песком.

— Откуда вы можете знать, что ему снился такой сон?

— Потому что я смотрела этот сон одновременно с ним… Я хотела с ним побыть.

— Чернабушка, скажите мне, что я должна сделать? Все так сразу на меня навалилось. И даже это желание уехать… Я ничего не понимаю.