Читать книгу "Огненное евангелие - Мишель Фейбер"

В общем, каждый город на особицу и каждую аудиторию следовало воспринимать такими, какие они есть. Нью-йоркская аудитория была смешанная, ничего необычного, никаких выкрутасов. Более выдержанная, чем в других местах. Обмен вопросами-ответами, по мнению Тео, проходил в нормальном режиме, особенно если учесть, что от недавнего стресса и «erbil»-пилюли у него поехала крыша. В какой-то момент к нему обратился коротышка в рубашке поло и клетчатых брюках:

— Мистер Гриппин, вы слышали новости из Канзаса?

— Канзаса? — У него мелькнула мысль ответить шуткой из «Волшебника Изумрудного города», но интуиция подсказала, что лучше не надо. — А что случилось в Канзасе?

— Два часа назад там застрелилась пятнадцатилетняя девочка. В кровати, рядом с ней, полицейские нашли вашу книгу.

По залу прокатился нервный ропот.

— Это… э… ужасно. Настоящая трагедия, — пробормотал Тео. — Она умерла?

— Да, мистер Гриппин, она умерла.

— Не знаю, что и сказать.

— По словам журналиста, эта девушка, прочитав вашу книгу, разочаровалась в жизни. Что вы думаете по этому поводу, мистер Гриффин?

— Гриппин, — поправила его ответственная за вечер сотрудница магазина вежливо, но твердо. — Нашего гостя зовут мистер Тео Гриппин.

— Мне плевать, как его зовут, — огрызнулся коротышка. — Я спрашиваю…

И тут… что? Ослепительная вспышка. Удар по голове. Темнота. И наконец после, как ему показалось, нескольких недель беспомощных попыток снова прийти в сознание, постепенная материализация в обшарпанной квартире, пропахшей старой пиццей и соусом барбекю. Даже кресло, к которому он был привязан, источало эти запахи.

Из-за слабого жутковатого света квартира напоминала гараж. Ее контуры были размытыми. То есть не так: размытым было его зрительное восприятие. В суматохе, возникшей в читальном зале, он потерял очки.

— Где я? — спросил он.

Меж тем эти двое отошли в другой конец комнаты и переговаривались там вполголоса, так что Тео не мог ничего расслышать из-за постоянно бубнящего старого телевизора.

— На этот счет ты можешь не волноваться, приятель, — ответил ему белокожий.

— Отсюда ты никуда не уйдешь, — добавил араб.

— Меня ждут в Бостоне, — заметил им Тео. Конечно, глупость сказал, но пока он что-то не вызнает про своих похитителей, любая его фраза может показаться в равной степени умной и глупой. Сейчас важно вовлечь их в диалог.

— Твой книжный тур закончен, — успокоил его белокожий.

— Можешь расслабиться, — вторил ему араб.

Тео осторожно подергал свои путы. Про себя он решил: если он способен натянуть веревки, пусть даже и безрезультатно, значит, руки у него целы, хотя он их и не ощущает. Видимо, они онемели от стягивания или из-за неестественного положения. Он то ли сидел, то ли сползал в кресле, не имея возможности ни усесться прямо, чувствуя опору под ногами, ни по-настоящему улечься. Руки его были привязаны к мягким подлокотникам, причем веревки, опутавшие кисти, как он предполагал, тянулись к задним ножкам кресла. Его щиколотки тоже были привязаны, предположительно к передним ножкам. Едва ли он испытывал бы больше неудобств, будь он даже прикован к скале.

Пустая коммерческая телеболтология сменилась новостями. Ведущая с гнусавым прононсом повторяла главные новости дня. Одна из них имела прямое отношение к Тео.

— Полиция по-прежнему разыскивает двух мужчин, похитивших противоречивого автора, Тео Гриппина, из книжного магазина Pages в «Пенн-плаза» на Манхэттене, вчера в девять вечера. Похитители скрылись под покровом дыма из сигнальных ружей. К несчастью, одна из ракет вызвала пожар, в котором до приезда пожарных погибли три человека. Еще десять пострадали от ожогов и сильного задымления, двое из них находятся в критическом состоянии. Глория Маккинли, Манхэттен.

Еще один гнусавый женский голос продолжил:

— Pages открылся в «Пенн-плазе» год назад с перспективой стать самым популярным книжным магазином в Нью-Йорке. Его девизами были «Любая книга для любого читателя» и «Книжная сеть — это не опасно». То, что вы сейчас видите за моей спиной, это мечта, превращенная в пепел. Рядом со мной Митч Мерритт, менеджер магазина Pages. Митч, ваши ощущения?

— Не очень, мягко говоря, хорошие. — Это был мужчина-эльф. — Сами видите, во что превратился наш магазин. Огонь и вода уничтожили значительную часть площадей, включая книги и имущество. Ущерб может составить… лучше не думать. Но главное — погибли люди… это настоящая трагедия. Мы все в шоке, просто в шоке.

— Спасибо, Митч.

За репортажем последовал краткий пересказ «Пятого евангелия» для тех зрителей, которые были еще не в курсе того, что ведущая назвала «inflammatory nature», «огнеопасным материалом». Тео про себя отметил, что она поставила ударение на четвертом слоге, да еще сделала из него этакий клаксонный дифтонг — «oary», что тут же вызвало в памяти их споры с Мередит, раздражавшей его привычкой говорить «interplanetoary» вместо «interplanetary» и «cemetairy» вместо «cemetery»[11].

«Живым отсюда тебе не выйти. Так что по поводу лингвистических тонкостей можешь не заморачиваться».

Экранные новости, посвятив «Пятому евангелию» и его трагическим последствиям больше трех минут, переключились на другое бедствие — Ирак. Телеведущая передала слово корреспонденту по имени Ховард, который суровым тоном сообщил зрителям (а если иметь в виду Тео, то слушателю), что такой-то город неподалеку от Багдада стал свидетелем «одного из самых ожесточенных боев со времен окончания войны». Пошли разные статистические выкладки, но Тео был поглощен его собственной историей: он припоминал фразу, на которую сразу не обратил внимания, будучи сильно озабочен тем, как Мередит произносит слово «cemetery». Они говорили что-то о полиции и об острой нехватке информации. Иными словами, это означало: никто не имеет ни малейшего представления о том, где он и кто его захватил, а значит, шансы на внезапное освобождение равны нулю.

Телеэкран буквально излучал плохие новости. И вдруг, словно осознав, что нарушены законы, требующие развлекать аудиторию, канал решил покаяться в форме короткого сюжета о японском бизнесмене, который купил на аукционе купальный халат Джона Леннона за 350 тысяч долларов. «У нас в Японии преклоняются перед Джоном Ленноном, — пояснил бизнесмен на почти безукоризненном английском. — Этот халат буквально пропитан историей. Он был на Джоне в то утро, когда его первая жена Синтия узнала о том, что он провел ночь с Йоко. Так что халат прикасался не только к его коже, но и… кто знает, к чьей еще?» На это телеведущая, чтобы закончить заранее записанное интервью изящной виньеткой, отреагировала вопросом: «Ховард, ты не думаешь, что после 1968 года этот халат по крайней мере пару раз постирали?» И получила от своего корреспондента ожидаемый ответ: «Хотелось бы верить».