Читать книгу "Портфолио мадам Смерти - Маргарита Малинина"

— Я не говорю, что убийство. Но для самоубийства ей должны были помочь. Например, ворота открыть.

— Вы что, хотите сказать, — разозлился Альберт, — что я помог ей покончить с собой? Да на хрена мне такой грех брать на душу? К тому же я знаю ее первый день!

— Ладно, разберемся. Пошли отсюда. Нужно полицию вызвать и труповозку.

Катька достала мобильный, но все было впустую. У Сети все еще был выходной.

Тут она, убрав телефон, повернулась к обвиняемому и задала единственный рациональный вопрос среди всех дотоле заданных:

— В котором часу вы ушли из гаража?

— А?

— В котором часу вы ушли отсюда? — повторила Катя.

— Я не помню. — Альберт Семеныч вдруг занервничал. — А что?

— А то. Вы сразу отсюда пошли в сторожку к остальным или нет?

— Ну нет. Какая разница?

— Огромная, — поддержал Катю Женька. — Так во сколько?

— Ну… где-то за сорок-пятьдесят минут до того, как пришел к вам.

Катька задумчиво сверилась с циферблатом на почти бесполезном телефоне.

— Так, он ушел отсюда где-то без двадцати или без десяти семь. Мы все в это время уже сидели за столом, никто не отсутствовал. Вы не видели ничего подозрительного? — обратилась она к водителю. — Ну, там, люди… тени… шелест…

— Шелест, конечно, был, и еще какой. Только гляньте на этот ветер!

Нам действительно часто приходилось повышать голос, чтобы быть услышанными.

— То есть посторонних вы здесь не видели?

— Нет, конечно. При штормовом предупреждении ни одна живая душа разгуливать не будет. В любом случае я не видел. Иначе бы сказал.

— Ты б лучше сказал, — встрял Жека, — где прохлаждался все это время?

— При всем моем уважении, вы никто, чтобы задавать подобные вопросы.

— До тех пор пока мы не сможем дозвониться в правоохранительные органы, я твой шериф, усек? Отвечай на поставленный вопрос!

Морозов нехотя выдавил:

— Я гулял.

— Да? Как интересно, — ухмыльнулся Логинов, не веря ни единому слову.

— Жень, успокойся, — сказала ему Катя. — Ведем его во дворец, попробуем дозвониться оттуда.

Мы правда пошли во дворец, но оказалось, что он закрыт. То есть мы даже точно не могли это знать, потому что заперты были находящиеся недалеко от стоянки внутренние ворота, что и не дало нам шанс приблизиться к зданию, а сторож, вышедший на переговоры, заявил, что не будет нам открывать, и вообще из-за бури что-то там случилось на станции, так что телефон все равно не работает. Последний сигнал, который он успел получить до поломки, был о том, что город готовят к эвакуации.

— Прекрасно! — восхитились мы.

Катька потребовала на очную ставку механика Миколу, но сторож заявил, что таких не знает и не пошли бы мы подальше. После этого вернулся в свою будку и, наверное, уснул, так как мы его потом уже не докричались.

— Вот так, — вздохнула я. — Теперь невозможно связаться с механиком и выяснить, давал ли он кому ключи от гаража.

— Что-то ты недоговариваешь, парень, — нахмурился Женя, цепко держа Морозова за плечо, словно тот только и ждал момента, когда можно будет вырваться и убежать. Только вот куда и на чем? К сожалению, мы застряли на этой территории ровно настолько, насколько захочет природа, то бишь надолго, потому как атмосферные желания читались четко по виду нерадостного неба. Ни телефона, ни людей, ни машины. Только мы, труп, злой сторож, залив и фонтаны.

— Сейчас мы все равно ничего не добьемся, — внесла я свою лепту. — Нужно оставить все как есть. Давайте возвращаться.

Неожиданно меня все поддержали, и вскоре мы очутились в доме. Света уже домыла посуду и сейчас пила чай за столом и приставала от нечего делать к сидевшему рядом индейцу. Тот ничего не ел, просто сидел на стуле, глядя в одну точку, и временами подавал голос, отвечая на поставленные вопросы, некоторые примеры которых: «А почему вы вымерли, словно динозавры?», «А куда делась ваша семья, неужели вы совсем один?», «На каком языке вы предпочитаете общаться?», «Вы читали когда-нибудь книги, смотрели когда-нибудь фильмы?», «А есть у индейцев школы, институты?»…

Орлиный Глаз был не слишком обрадован такому интенсивному любопытству к своей персоне, но все же, как ни крути, не одной Свете было нечем заняться, оттого иногда он радовал ее ответами (можно подумать, она спала, когда Кеша рассказывал историю индейца в «Газели»), но чаще лаконичными.

— А остальные еще не вернулись? — спросила я Барскую, приблизившись.

— Видишь, их нет, — развела та руками. — Значит, не вернулись.

— Ну, может, они пришли, а потом ушли, — пояснила я свой глупый вопрос.

— Нет, никто из них не приходил.

Мы рассказали им о случившемся. Светлана заметно погрустнела, кажется, почувствовав что-то сродни вине, ведь она так пренебрежительно отозвалась на просьбу помочь с поисками. Орлиный Глаз совершил какой-то неизученный человечеством пасс руками.

— Я голоден, — заявил шофер «Газели» и пошел к плите разогревать себе еду.

— И на меня тоже погрей! — активизировался Павел — известный обжора.

— Хорошо.

Я сморщилась:

— Как можно есть, когда люди пропадают?

— Есть можно и нужно всегда, когда хочется! — возразил мне Самойлов. — Что ж, если они не вернулись, мы должны с голодухи умереть?

— Полностью согласна, — кивнула циничная Светлана.

Я воззрилась на Пашу с изумлением пополам с отвращением. Видя такое дело, он пошел на попятный:

— Юль, да ничего с ними не случилось! Фаля жену свою ищет, потому никак не может успокоиться. Но люди его уговорят и приведут обратно. Тут-то мы ему и скажем. Кстати, кто это сделает? — Все посмотрели друг на друга и покачали головами: никому не улыбалось быть палачом. — Я предлагаю индейца. А, Орлиный Глаз?

— Что ты сказал, бледнолицый? Моя твоя не понимать!

— Я говорю, я напишу вам на бумажке, что сказать нужно, а вы это произнесете вслух по моей команде, договорились?

— Паша, это низко! — возмутилась Катя.

— А что? Он все равно не поймет, что читать будет!

— Точно! — рассмеялась Барская. Похоже, эти двое поладили. Почему-то меня это взбесило. Как собака на сене, честное слово. Однако я таки взъере-пенилась:

— Паш, использовать людей — подлость. А раз ты такой подлый, вот ты и скажешь.

— Я не подлый. И вообще я очень впечатлителен, а для этого дела годен тот, кому все по фене. Ну-ка, кто из нас самый хладнокровный?

Все внимательно изучили друг друга и хором выдали ответ. К сожалению, варианты ни разу не совпали.