Читать книгу "Чес - Михаил Идов"

2010

Перевод с английского

Виктора Сонькина и Александры Борисенко

Операция “Черри”

Итан Кирш предал Соединенные Штаты Америки 10 июля 1984 года. Измена оказалась страшно неромантичной. Кирш воображал людное место; два одинаковых чемоданчика, щека к щеке, как близнецы в финале индийского фильма; быстрый, по-балетному элегантный обмен. В вестибюле “Холидей Инн” в Огайо, выходившем окнами на унылый отрезок шоссе 484, ничего подобного не произошло. Что самое возмутительное, контакт как будто скучал. Это оказался невысокий жилистый мужчина в спортивном костюме “Адидас” с лишней полоской. Он представился (уже плохо) Джеффом (того хуже) и пожал руку с избыточным энтузиазмом офисного стажера. Стоит ли говорить, что у него не было такого же чемоданчика, как у Кирша. У него вообще не было чемоданчика.

До этого мгновения у Итана хотя бы оставалась последняя иллюзия: деньги. Кэш. Купюры, собранные в достаточном количестве, чтобы приобрести заметное третье измерение и из разряда обещаний перейти в разряд обещанного, радовать самим своим существованием. Деньги, сухие и скользкие, плотной пачкой – плотной, как задница порнозвезды, как кирпич тюремной стены. Вместо этого он получил клочок бумаги с длинной загогулиной из цифр. Контакт протянул, предатель взял. На этом и встреча, и измена подошли к концу.

Жадное изучение бумажки показало, что первые одиннадцать цифр – это чей-то телефон в третьеразрядной стране. (Итан считал, что, поскольку код США – единица, коды других стран отражают их сравнительную значимость.) Дальше шла мешанина из цифр и букв, в которой порой было трудно отличить одно от другого. Итан вернулся в номер и набрал цифры на пожелтевшем телефонном диске. Он услышал пронзительное трехзвучие, и робот провинциальным голосом отчитал его за то, что он не набрал девятку. Он повиновался, прозвучала другая мелодия; другой голос, на этот раз уютно-британский, порекомендовал набирать 011 перед кодом страны. Номер теперь состоял из 15 цифр. Кирш совершил очередную попытку и, конечно, забыл девятку. Когда ему в ухо вонзился уже знакомый писк, он в отчаянье бросил трубку. Ему еще никогда не приходилось звонить за границу; процесс оказался потруднее расшифровки иероглифов.

Кирш закрыл глаза, представил, что номер – это строка компьютерного кода, как в лаборатории, и победил. Наградой ему была тишина, несколько щелчков, дребезжащее эхо чужого разговора про “доставки” и “объемы” и, наконец, гудки в иностранной тональности. Женский голос ответил по-немецки.

– Э-э, – сказал Кирш.

Тот же голос повторил, вероятно, ту же самую фразу по-французски.

– Нон, – сказал Кирш. – Но парле.

– Вам позвать кого-нибудь, кто говорит по-японски? – спросил голос, теперь по-английски.

– Нет, – в ужасе ответил Кирш. – Не надо, не надо. Я американец. Звоню из Огайо.

– Отлично, – сказала женщина. Прозвучало еще несколько щелчков. – Номер счета при вас?

Итан хотел было повесить трубку, но сообразил, что номер счета – это остальные цифры и буквы. Он продиктовал их по одной. Это заняло некоторое время.

– Чем я могу вам помочь? – спросила женщина.

– Это банк?

– Да, – сказала она терпеливо, – это банк.

– Тогда, наверное, – он сглотнул, – я бы хотел узнать состояние счета.

– Конечно. Только мы не можем сообщить эту информацию никому, кроме единоличного держателя счета.

– А кто держатель?

– Держатель анонимен, сэр. Так устроены наши банки.

– Так я и есть держатель, – сказал Кирш.

– Тогда вы должны знать, сколько у вас денег.

– Ну а вы можете мне, не знаю, выдать пластиковую карточку?

– В настоящий момент, насколько мне известно, мы не выпускаем дебетовые карты.

– Ага, понятно. А я могу с этого счета заплатить за гостиницу?

– Боюсь, мы не из таких банков, сэр.

– Послушайте, фройляйн. Мои деньги у вас в банке. Как мне их оттуда достать?

– Это зависит от того, как вы их вложили, сэр. Когда речь идет о таких суммах, мы составляем индивидуальные соглашения, тщательно разработанные под конкретного клиента. Вам надо изучить свои документы, чтобы уточнить, как в них рассматриваются вопросы экстренного снятия средств.

– О таких суммах? – повторил Кирш. – О каких суммах?

– Сэр.

– Хватит меня называть “сэр”. Хамство какое. Это потому что я американец, да?

– Нет.

– Ага, конечно. Где бы вы вообще были без нас?

– Тут бы и были, – ответила женщина.

Через два часа многоступенчатый банковский перевод, вымученный Итаном из его номера для новобрачных, поступил на фамилию Кирш в отделение банка “Комерика” в городе Троя, штат Мичиган. Примерно в это же время завлаб обнаружил кое-какие записи в адресной книге только что уволенного стажера и позвонил в полицию, а из полиции позвонили в “Холидей Инн” и обнаружили, что гость по имени Натан Керк часами названивает в Швейцарию.

Завлаб был мягкосердечный поляк родом из городка с канадской границы. Вопреки голосу разума (скоро он будет повторять это на каждом допросе – “вопреки голосу разума”) он позвонил в люкс Итану и оставил следующее сообщение: “Итан. Это Тед из лаборатории, привет. Итан, ты сдурел, что ли?”

После чего следовал вздох, длинная пауза – и финал: “Ну елки-палки”.

Наутро Кирш сидел в автобусе и двигался в направлении Вашингтона. В поездке он сосредоточенно перебирал варианты дальнейших действий и примерно в Пенсильвании отбросил все, кроме двух: во всем сознаться или эмигрировать в СССР. Итан знал, что второй вариант теоретически возможен. Русские, раздраженные исходом своих евреев, привечали редких западных перебежчиков, более того – показывали их по телевизору, всячески обихаживали и устраивали с комфортом, о котором простой советский человек не мог и помыслить. Ну или просто сразу расстреливали. Так на этак. Или, может, так и жить дальше, думал Кирш. Ездить на межгородских автобусах. Жевать плюшки на остановках. Спинки этих сидений откидываются почти до горизонтального положения.

Последние пассажиры высадились на Висконсин-авеню, в двух кварталах от советского посольства: сама Судьба мизинцем качнула чашу весов. Кирш медленно обошел массивное здание. Он уже знал ответ, но еще не был готов к решительным действиям. Все вокруг вызывало ностальгию, точнее – предвкушение грядущей ностальгии. Вот эти черные вздыхающие громады кондиционеров на окнах – там такие бывают? А если нет, стану ли я по ним скучать? Он перешел улицу и подковылял к воротам, прямо к изумленному солдатику со звездочками на погонах.

Кирша вывезли из Штатов в Хельсинки коммерческим рейсом Finnair. В анналах СВР его побег назывался “Операция “Черри”, потому что – ну, kirsche, вишенка. Разведка выкупила все места в самолете, но экипаж упорно вел себя так, как будто пассажирский манифест не состоял исключительно из Итана и бритоголового агента на переднем ряду. Капитан привычно вещал про виды и погоду, стюардессы, как положено, занимались своей обучающей аэробикой. Кирш впервые в жизни получил самолетный горячий обед; на выбор предлагались курица и рыба. Аппетита не было. Измена. Предательство. Ренегатство. Гадство. Он использовал гигиенический пакет по прямому назначению, тоже впервые в жизни, а потом еще один, из спинки соседнего кресла.