Читать книгу "Вендари. Книга вторая - Виталий Вавикин"

– Ты просто жалеешь меня, – сказала Века. – Жалеешь и потому врешь. Но я прощаю тебя. – Она смотрела Клодиу в глаза и улыбалась, а на губах у нее блестела алая кровавая пена. Он хотел рассказать ей о сотнях таких же несчастных, которых хранит в своей памяти, которые живут в его памяти, но не мог.

Тысячелетия назад на северо-востоке Африки, вдоль нижнего течения реки Нил, в стране Та-кемет у Клодиу были не только воспоминания, но и рабы. Сотни слуг и еще тысячи тех, кто поклонялся ему, как богу. Он помнил те времена так же хорошо, как помнил то, что было пару лет назад. Помнил, как поселился в городе Инбу-хедж на западном берегу Нила.

Это было начало древней цивилизации, расцвет. Он и его слуги помогали этому городу распуститься, расцвести. Они принимали всех: сирийцев, финикийцев, греков, евреев… Клодиу возвел для жителей храмы и подарил богов, которым они могли поклоняться. Он знал, что где-то на земле существует множество его собратьев, которым нравится, что люди чтут их, как богов, приносят им жертвы. Но Клодиу никогда не хотел стать богом. Это накладывало ответственность. Проще было завести себе слуг, притвориться обычным человеком, позволяя людям вокруг расти духовно, и чувствовать, как растешь вместе с ними. Но прошлое преследовало Клодиу.

До того, как он решил стать простым человеком, его называли Птах. Это значило – тот, кто по ту сторону творения, тот, кто в вечности. Вера в этого бога процветала в Инбу-хедж, и Клодиу решил оставить людям их надежды. В текстах гробниц он иногда встречал изречения, приписанные Птаху, но которые он в действительности никогда не произносил: «Я Тот, Кто в вечности, повелитель богов, царь небесный, творец душ, правитель неба и земли, дарующий душам венцы, существенность и бытие, Я творец душ и жизнь их в руке Моей, когда Я желаю, Я творю, и живут они, ибо Я творящее слово, которое на устах Моих и премудрость, которая в теле Моем, достоинство Мое в руках моих, Я – Господь».

Клодиу не нравились эти надписи, но и бороться он с ними не хотел, не хотел отбирать у людей их веру, ведь когда-то он действительно был тем, кем его называли. Конечно, теперь он понимал, что это было ошибкой, но разве тогда ему было до этого дело? В те времена люди только пытались стать людьми. Но сейчас все изменилось. Даже от своего посоха уаса, с которым изображали его рисунки на камнях, он избавился. Остались лишь одежды, которые скрывают от палящего солнца тело. Солнца, которое не может убить его, но причиняет так много неудобств. Нашлось в преданиях место и для слуг Клодиу. Их изображали как богов, которых создал Птах. Сохранилась пара настоящих имен: Нун и Амунет.

Эта пара жила рядом с Клодиу почти три сотни лет. Он называл их первыми разумными людьми нового времени. Да по сути это были и не слуги. Клодиу нашел себе друзей. Но друзья ушли, устали от вечности, которую даровала им его кровь. Они поднялись на вершину пирамиды и дождались рассвета – солнце сожрало их тела.

После них был древний мудрец Птахотеп, названный в честь бога Птаха. Клодиу не превратил его в слугу, но спас от смерти, заставив в час болезни выпить свою кровь. После смерти Нуна и Амунет он вообще больше не хотел заводить друзей. Не хотел он заводить и слуг, упиваясь естественным расцветом мира. Но слуги были нужны. Они помогали этому миру расти, оберегали его от внешнего воздействия. Да и с голодом в те времена Клодиу еще не умел бороться. Потому он и был богом – просто отстроил себе храм и ждал, когда люди принесут ему очередную жертву. Но времена эти канули в века, и Клодиу не собирался вставать на пути этого роста.

Царь Мином построил плотину, изменил русло реки и возле древнего храма, возведенного в честь Птаха, построил новый город Инбу-хедж. Город вырос и стал культурным, торговым и административным центром нового мира. Были в нем паломники из Азии и Африки. Были в нем ремесленники и мыслители…

Кашель умирающей Веки прервал воспоминания Клодиу. Ноги ее подогнулись, она осела как-то неестественно, словно упавший с дерева лист. Клодиу, не двигаясь, смотрел на нее, все еще чувствуя звуки воспоминаний, запахи пыли… Века прокашлялась и попросила у Клодиу воды. Он ушел в свою хижину. Сделанный из глины кувшин с водой стоял на грубом столе. Все это Клодиу сделал своими руками. Мог бы сделать лучше, да решил, что в этой хижине мебель и инвентарь должны быть простыми и грубыми. Он налил в глиняную чашку воды, снова услышал кашель умирающей Веки, вылил воду на пол, прокусил себе запястье и наполнил чашку своей кровью.

– Пей, – велел он Веке, вкладывая глиняную чашку в ее руки. Она сделала пару глотков и снова зашлась кашлем. – Пей до дна, – сказал Клодиу.

– Какая странная у тебя на вкус вода, – сказала Века, сделала еще несколько жадных глотков и отключилась.

Ей снилась прежняя жизнь. Ее родители, ее дети, которых она покинула, боясь, что заразит их. Она смеется, но в глазах стоят слезы. Ей снится прошлое, но она знает, что будет дальше. Знает, что придется покинуть этот маленький простой рай. Клодиу сидит рядом. Он видит все ее сны и воспоминания. Он знает, что она выживет, но сама Века еще думает, что скоро все закончится. Скоро она умрет.

Когда сон заканчивается, Века смотрит на Клодиу и извиняется, что отключилась.

– Я сейчас уйду, – говорит она. – Не хочу, чтобы и ты заразился.

– Я не заражусь.

– Ты не понимаешь… – Она смолкает, хмурится, впервые за последние месяцы способная дышать полной грудью. – Никогда не думала, что в горах так легко дышится, – говорит Века.

– Это не из-за гор, – говорит Клодиу.

– Что значит не из-за гор?

– Это моя кровь. – Клодиу показывает стакан, из которого она пила.

– Ты что, шаман? – спрашивает Века. В глазах ее сомнения и страх. Клодиу смотрит на нее и думает, что когда он был богом для людей, все было намного проще. Они приходили к нему, просили его сделать их его посланниками. Они хотели этого, а эта женщина… она просто боится.

Теперь попытаться объяснить. Века слушает, но не понимает. Она ничего не знает о далекой стране Та-кемет. Ничего не знает о жрецах. Не знает о вечности. Ее мир здесь. Этот молодой, ненадежный мир, который она покинула, чтобы спасти семью. Но сейчас она здорова. Она не хочет служить, не хочет, чтобы Клодиу стал ее хозяином. И если болезнь отступила, то все, чего она хочет – вернуться к своей семье, детям. Клодиу чувствует страх Веки. Страх, который она испытывает перед ним. Он – монстр, который напоил ее своей кровью. Он – палач, который хочет превратить ее в слугу, забрать ее прежнюю жизнь.

– Я не хочу, чтобы ты служила мне, – говорит Клодиу. Века кивает. Века думает лишь о том, как сбежать от этого монстра. – Ты можешь уйти.

– И ты не убьешь меня?

– Почему я должен убить тебя?

– Потому что ты говорил, что убил много людей. – Она снова думает о своих детях.

– Они замечательные, – говорит Клодиу. Века вздрагивает. – Я могу читать твои мысли, – объясняет Клодиу. Это пугает девушку еще больше. Монстр видит ее детей, может наложить на них проклятие или прийти ночью и забрать их жизни. – Ну хватит с меня! – злится Клодиу. – Просто уходи.