Читать книгу "Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде - Алексей Соловьев"

Потом были вновь благоволие Узбека и возвращение на прежнюю должность, потом вновь палаты в Хорезме. Вначале Кутлук возненавидел своего преемника при дворе великого повелителя Ису-Гургена, зятя Узбека, потом смог близко сойтись с ним. Связало их одно: оба оказались одинаковыми фигурами на шахматной доске правителя, то объявлявшего их основными фигурами, то вдруг низводящего в пешки…

Вот и сейчас Иса-Гурген занимал пост беглербека в ордынской администрации. Именно в его руках сосредоточились все нити власти в период временного безвластия. Именно под его нажимом большинство эмиров выказало покорность старшему сыну и наследнику ушедшего в мир иной великого хана. И именно Иса предложил Кутлуку союз, направленный на воцарение Тинибека, а не младшего Джанибека под руководством умной Тайдулы.

Кутлук ехал стремя в стремя с молодым ханом, продолжая того настойчиво убеждать:

— О, мой повелитель, тебе нужно прервать эту войну и немедленно вести войско на Итиль! Тимур-хан уже получил по заслугам. Пусть он спокойно уползает в свою южную нору и зализывает раны. Когда ты примешь великоханскую присягу, когда все эмиры присягнут в верности, когда у Джанибека будут вырваны его острые зубы, а ваша мать согласится смиренно доживать свой век в задних палатах ханского дворца — тогда ты спокойно сможешь вернуться и заставить Тимура глодать кости наравне с твоими любимыми волкодавами! Сейчас же, пока в Сарае сидят эти двое, желающие моему повелителю лишь смерти, — все зыбко и опасно!

— Там за ними присматривают Иса и мой верный брат Хызра! Там достаточно войск, денег и преданных слуг, чтобы следить за каждым шагом братца Джани. У него лишь тысяча верных ему воинов, у Хызрхана и Черкеса — тьма гяуров под рукой. Не забивай мне больше уши мусором твоих речей, верный мой Кутлук! Ты ведь не прав, согласись! Если я направлю морды коней моих воинов к великой реке — как я пройду бескрайние просторы, где вся трава уже высохла, где нет табунам ни корма, ни воды? Чем я буду кормить моих преданных нукеров, когда гурты овец начнут дохнуть от бескормицы? Нет, я не буду спешить! Если мать и брат начнут что-то без меня затевать, я велю Хызре немедленно схватить их и казнить без пролития крови. Моим подданным скажем, что они наказаны за неблаговидные поступки! Я хочу спокойно перезимовать здесь, на юге Хорезма. Приведу чагатаидов к покорности, возьму с них выход за набег Тимура на мои земли и с первой травою трону тумены на север. Ты же, мой верный Кутлук, отправишься в Сарай немедленно. Я выдам тебе ярлык на право замещать меня, уже избранного царя, по обе стороны Итиля до моего возвращения. А когда я сяду на трон, твое место всегда будет рядом с моим сердцем!

Тинибек остановился на вершине высокого холма и долго любовался могучим орлом, парящим над раскаленной равниной в поисках добычи. И спутник, и охранная сотня, облитая серебром начищенных доспехов, покорно застыли на своих местах.

— Видишь, он тоже не спешит! Знаешь, Кутлук, я не люблю Сарай-Берке. Когда я сяду на трон, то повелю перенести столицу в другое место!

— Куда, о великий?

— В Сарай-Джук! Там центр всех торговых путей, там чистая вода Яика, там я построю новую жемчужину Востока! Ты знаешь, иногда я закрываю глаза и вижу его высокие минареты, мощенные камнем улицы, холодную воду, бегущую по трубам, буйную зелень садов… Пожалуй, я начну возвеличивать этот город уже тем, что именно там вы, верные мои эмиры, положите мою руку на Коран! А в Сарай-Берке отныне достаточно будет моего наместника…

Хан мечтательно прикрыл веки, замолчал. Потом тряхнул головой, улыбнулся, простер вперед украшенный перстнем с большим изумрудом указательный палец, указывая на недалекое голубое озерцо, обрамленное песчаными берегами:

— Видишь этот оазис прохлады? Распорядись, чтобы там поставили мои шатры. Я хочу вина, песен, танцев красивых женщин. Я хочу поспать на юном горячем животе, пусть к ночи приготовят ту, что ты мне привез в подарок! Довольно говорить о делах, пора отдохнуть!

Глава 4

Джанибек был очень горяч по натуре. Он знал всю правду о последних часах любимого отца, о его намерении передать бразды правления не старшему сыну, а, вопреки традиции, ему, третьему. Мысль о том, что всего лишь несколько часов отделяли его от права стать царем, сводила с ума. Если бы Узбек прожил еще одну ночь! Если б он нашел силы в одряхлевших пальцах удержать перо и нацарапать последнюю в своей жизни подпись! Тогда б все эти жалкие прихвостни, привыкшие кормиться у трона подачками и взятками, кланялись ему и восхваляли б лишь его одного. Но…

Иса-Гурген собрал вокруг себя и Кутлук-Тимура всех колеблющихся эмиров. Шакальей стаей они пропели хвалу старшему брату. Джанибек знал: многие поддержали б и его, получи они вовремя серебро и монеты. Но хранитель казны, старый сухой скопец, однозначно заявил Тайдуле, что вручит ключи от подземных кладовых только законному хану. Он был всю жизнь преданным псом Узбека, и за это нельзя казнить. Но и преданность старых слуг также бесила!

Верным спутником и союзником оставалась лишь мать, Тайдула. Она привыкла повелевать при муже, привыкла всегда восседать справа от трона, НАД Тинибеком. Теперь ей не оставалось места даже ПОД!.. Старший сын ненавидел породившую его женщину.

Сила была на стороне эмиров. Верный Кадан по первому бы зову поднял свою тысячу и повел ее за своего повелителя, но что может сделать тысяча против тьмы? Все входы во дворец охранялись воинами беглербека, во дворе постоянно дежурили две его сотни, тогда как до дверей Джанибека допускались лишь десяток-другой охранников. Он мог уехать в степь, попытаться поднять за себя кочевников. Но вновь все упиралось в проклятый металл с отблеском рыбьей чешуи, которого у него и матери было так мало!

В один из дней, когда темные низкие тучи висели над головой и еще больше заставляли негодующе биться пылкое сердце, к сыну зашла мать. Тайдула прекрасно понимала, что происходило с сыном. Она ласково обняла его, прижала голову к груди и едва слышно шепнула:

— Пойдем, поговорим возле фонтанов. Никого не удивит, что мы ищем прохладу в такой зной.

— Не хочу! Говори здесь.

— Милый, ты же знаешь, что в этом дворце даже стены имеют уши!

Сын пристально посмотрел в глаза матери и согласно кивнул.

Струи фонтанов мелодично звучали, спадая из керамических труб на шлифованный мрамор и рассыпаясь на мириады брызг. Повелительным жестом отослав прочь слуг с опахалами, Тайдула спросила:

— Ты хочешь сесть на трон? Или уже даже в мыслях уступил его брату?

Хотел ли Джанибек сесть на этот деревянный символ великой власти, покрытый золотом и серебром, украшенный персидскими жемчугами? Хотел ли он почувствовать под собой надежную опору ножек из чистого серебра, которым талантливые мастера придали такие чудесные формы? Да, да и еще раз да! Сесть и обвести взором большую залу, где все готовы пасть ниц при первом же его повелении, где лишь подобострастные трусливые взгляды, украдкой пытающиеся перехватить взгляд ЕГО, Повелителя! Но как?