Читать книгу ""Батарея, огонь!". На самоходках против "тигров" - Василий Крысов"

В этой сложной обстановке командование в срочном порядке создало сводный отряд из танковой роты, двух батарей нашего полка, взвода огнеметных танков и двух рот мотострелков — с целью нанесения внезапного удара во фланг и тыл противника. Командовать соединением назначили начштаба полка майора Фетисова. Операция началась с нанесения сильного огневого удара. В это время отряд скрытно, в предбоевых порядках — готовности отразить атаки слева и справа, продвигался в тылы неприятеля. Майор Фетисов двигался за самоходками во взводе огнеметных танков, состоявшем из двух тяжелых танков КВ-1 с автоматическими танковыми огнеметами АТО-41, которые могли выбрасывать горящую жидкость на расстояние до двухсот метров. Кроме огнеметов каждый танк имел 76-мм пушку и два ДТ — дегтяревских танковых пулемета калибра 7,62.

Благодаря внезапным решительным действиям нашему отряду, который по своему боевому назначению нельзя было назвать ни передовым, ни разведывательным, удалось прорваться в тылы, всполошив и заставив противника быстро перестраивать боевые порядки. Чем мы и воспользовались! Сразу подожгли четыре самоходных орудия и танк! Отряд же потерял один танк Т-34 и была подбита самоходка лейтенанта Мирошникова, сам командир был тяжело ранен, но не покинул боя, эвакуировали его уже потерявшим сознание.

Противнику удалось восстановить систему огня и повернуть ее против отряда. Наше продвижение сразу затормозилось. Все экипажи вели огонь с места, укрываясь, по ситуации, за домами, в усадебных садах, за брустверами отвоеванных траншей. Вскоре вызванная Фетисовым артиллерия ударила по второй позиции немцев, и наступление отряда возобновилось. Хотя и медленно, но шаг за шагом мы продвигались вперед. Как раз по центру наступления отряда находилось полуразрушенное, без крыши, красное кирпичное здание. Никто и предположить не мог, что немцы так быстро сумеют оборудовать его под пушечный дот! Из этого дота и ударили залпом несколько орудий! Сразу же загорелся головной танк, еще один и две самоходки были подбиты.

— Виктор! Машину в кустарник! — только успел скомандовать, как вражеский снаряд сковырнул бруствер нашей траншеи! В бою все решают секунды — и гореть бы нам заживо, задержись я с командой хотя бы на миг!

С радостью увидел, что и левановская машина успела спрятаться, однако их теперь взял на прицел «насхорн». Схоронился «носорог» в кустарнике возле траншеи, и прицельный огонь по нему был практически невозможен. Но тут, обойдя левановцев, промчалась вперед самоходка комбата 4-й батареи Васи Поршнева! Узнавалась она по трем звездам на левом борту башни — знак трех уничтоженных экипажем танков. Трудно было догадаться о намерениях командира, но Поршнев был, пожалуй, самым опытным в полку офицером, а за рычагами его самоходки сидел Афанасий Захаров, один из лучших водителей, с железным уральским характером. Я не мог оторвать глаз от несущейся самоходки, а она на предельной скорости, с ходу ударила по «носорогу» и таранным толчком отбросила его на несколько метров! Одна гусеница «зверя» свалилась в траншею, и он уже не мог вести прицельный огонь — на то и был расчет Поршнева! Командир вышел из схватки победителем! Это был первый таран в полку! Но подвиг Поршнева как-то не получил должной огласки, видимо, из-за скромности самого героя. А мне тогда подумалось, что очень кстати на наших самоходках стоят гаубицы с их короткими стволами: если бы при таране ствол стукнул по броне вражеской машины, то всю гаубицу вбило бы в боевое отделение.

Дальнейшему наступлению отряда по-прежнему препятствовало кирпичное здание, наши снаряды, ударяясь о его толстые, старинной кладки стены, не наносили существенных повреждений, оставляя лишь небольшие воронки. Тогда как фашисты вели настолько интенсивный огонь из превращенных в амбразуры окон первого этажа, что о продвижении не могло быть и речи. В этот критический момент начштаба Фетисов и двинул грозные огнеметные танки KB на вражескую цитадель. Шли они по следу самоходки Поршнева и, остановившись в кустарнике метрах в ста пятидесяти от торца здания, произвели залп. Два вулкана огня обрушились сверху на незащищенных крышей вражеских артиллеристов! Второй залп полыхнул в амбразуры, из которых торчали стволы орудий! Стрельба сразу прекратилась. Из здания доносились душераздирающие крики горящей орудийной прислуги и глухие взрывы снарядов с выбросами огня и черного дыма.

Миновав злополучное здание, танки и самоходки ворвались на рубеж вражеской обороны и начали утюжить пехоту. Наша батарея вышла на артиллерийские позиции. Появились мы внезапно! Орудийная прислуга заметалась возле пушек, многие сразу обратились в бегство! Но не расчет орудия, на которое шла наша самоходка! Эти оказались фанатиками — не побежали, как другие, решили произвести выстрел в упор и уже разворачивали орудие в нашу сторону!

— Виктор, дави пушку! — скомандовал механику.

Виктор выжал полный газ и включил педаль главного фрикциона. Настал момент — кто кого!! Судьбу нашего экипажа и расчета орудия решали секунды! Или они нас сожгут! Или мы их раздавим! Нельзя дать противнику произвести выстрел! Самоходка летела на врага с такой скоростью, что мы не успевали фиксировать окружающее, не ощущали толчков, я понимал, если теперь вмешаться командой, это неминуемо замедлит действия водителя, потому полностью положился на его опытность. Разогнанная машина силой инерции обрушила в сторону пушки высокое дерево! Но расчет успел произвести выстрел! Однако рухнувшее дерево качнуло ствол орудия — и снаряд прошел мимо! А у нас сначала сильно задрало нос машины, затем мы почувствовали металлический удар по днищу, скрежет, большой крен, еще подброс — и самоходка выскочила из капонира!

Олейник без моей команды, с ходу, пока враг не успел опомниться, перевернул и вторую пушку, оставшуюся без расчета! Затем, лихо свернув, поставил машину в садик возле дома — нужно было сориентироваться.

Открыв люк, я осмотрелся. Экипажи комбата и взводного Фомичева в дыму и густых облаках пыли от гусениц уничтожали живую силу и пушки неприятеля. Экипажи Леванова и Горшкова почти одновременно произведенными выстрелами зажгли самоходное орудие. Пехотинцы двигались следом за танками и самоходками вдоль немецких траншей, обстреливая из винтовок и автоматов уже начавшую отступать пехоту, а когда немцы бросались в контратаки, в ход шли штыки и приклады — большинство наших стрелков в ту пору были вооружены винтовками-трехлинейками с трехгранными штыками.

Двухчасовой бой накалил стволы орудий, в боевом отделении было жарко и душно, хотя мы периодически открывали люки, а вентиляторы работали на всю мощь. Но стрелять теперь приходилось реже, снаряды были на исходе, оставалась четверть боекомплекта, которую нельзя было расходовать без разрешения комполка, и ожидать пополнения не приходилось. Переключившись на внешнюю связь, только хотел доложить комбату о нехватке снарядов, как услышал в эфире голос Фетисова, открытым текстом он просил комполка подбросить «огурцов», как мы кодировали снаряды. И тут же сзади послышался шум мотора, оглянулся — это подходил «студебекер» со снарядными ящиками в кузове. За рулем сидел шофер из взвода боепитания Борис Пушков, рядом — старший санинструктор Валя Воробьева. Проскочили они буквально под жерлами немецких танков, доставив снаряды в самый нужный момент! Валя, выскочив из кабины, сразу побежала к раненым, а Борис развез снаряды, сначала к самоходкам, затем к танкам. Надо отдать должное мужеству этих ребят, 18-летнего парня из Верхнего Волочка и 19-летней девушки из Свердловска: они выполнили практически смертельный приказ! На машине были десятки метин от пуль и осколков! За этот подвиг оба по праву были награждены медалями «За боевые заслуги».