Читать книгу "Медный страж - Александр Прозоров"

— Нет.

— Ну, ты… — Рябой чуть не сболтнул лишнего, но вовремя остановился, хоть и пьяный. Долго пялился на невольницу, потом выдал: — Эх, пропадай все синим пламенем! Пол гривны дам за ночь!

— Нет.

— Гривну!

— Нет.

— Эк ты торгуешься. Ладно, будь по-твоему. Гривну дам не за ночь, а повалять только.

— Ты слово «нет» понимаешь? — не выдержав, повысил голос ведун. — Дайте поесть спокойно.

Рябой наконец поднялся и утопал к своему столу. Но не успел Олег проглотить и трех ложек, как тот появился снова:

— Слушай, служивый. Круг так порешил, залог мы тебе за нее дадим. Коли попортим, сломаем что, зашибем али еще как сконфузимся, с залога долю снимешь. Али вовсе себе оставишь, мы люди честные.

— Нет.

— Две гривны за ночь! — повысил голос рябой. — Ты совесть-то поимей, служивый, куда более! Не убудет бабе от баловства. Ну так уважь людей, не порти доброго дня.

— Не твое, не хапай. — Олег чуть отодвинулся от стола и повернулся боком, чтобы саблю можно было выдернуть вверх, не зацепившись рукоятью за столешницу. Но тут на шум появился хозяин, закрутил головой, подскочил к столу: — Что не так, уважаемый? Никак холодец потек али петушок горячий?

— Да вот, ратный упертый, Тыга. Не хочет девки нам давать.

— Так найдем мы девок, гость дорогой, — попытался поднять его Болотник. — Эка невидаль — девки! Сколько пожелаешь, столько в светелку и подошлю.

— Я эту хочу!

— А человеку, что же, одному, холодному спать? Не просто ж так с собой возит.

— Не уважает он нас, Тыга. И серебро сулили, и залог — а не дает. Ему в прибыток, нам в удовольствие. Чего же еще с бабы взять?

В трапезной появился Первуша, моментально оценил обстановку, прихватил рябого под бок, вежливо, но твердо поднял и вместе с отцом повел к остальной компании.

— Красивая… — сдаваясь, пожаловался рябой.

— У меня краше найдутся, мил человек. Какую хошь, ту и получишь… — Болотник оставил пьяного на руках сына, вернулся к Середину: — Прощения просим. Загуляли ныне промысловики. Может, подать еще чего? Больно стол скудный. Стыдно мне, как хозяину.

— Вели лучше наверх угощение отнести, — поднялся Олег. — И тебе спокойнее, и мне не так противно. Там подкреплюсь.

— В горнице постелено все ужо, — обрадовался Болотник, что гость не стал раздувать скандал и требовать отступных. — Перинку лично проверял, простыни отбеленные…

Как ни странно, но в комнате наверху уже горел небольшой масляный светильник на сундуке, рядом лежали чересседельные сумки с вещами. Служка донес лоток, поставил рядом на стол пузатый кувшинчик со сбитенем, выскочил наружу.

— Скажи, господин, а две гривны — это много? — впервые за последний час подала голос Урсула.

— Ну двух коней добрых купить можно, — прикинул Олег.

— Спасибо…

Насчет перины хозяин и впрямь постарался. Толщиной больше метра, под весом человека она проминалась чуть не до пола, мягкая, словно облако. Доев почти всю капусту, ведун на всякий случай привалил сумками дверь и — опять же впервые за много месяцев — разделся, лег на чистое белье, провалился в мягкую постель. Невольница, словно случайно уронив полотенце, обнаженная подошла к лампе, затушила ее, потом просочилась под одеяло, прижалась к Олегу бархатной теплой кожей, скользнула ласковыми пальчиками по мужской груди, рукам, по расслабившейся было плоти…

— Ша! — тихо шепнул ведун, и она отступила.

* * *

Выбираться из теплой мягкой перины страшно не хотелось. Уже проснувшись, Олег крутился в ней почти час, наслаждаясь несказанным удобством, и время от времени цыкал на девочку, зачем-то пытавшуюся сделать это наслаждение еще более сильным. Но когда на улице начали ржать кони, стучать копыта разъезжающихся постояльцев, Середин понял: пора выбираться и им.

По лености спускаться вниз он не стал, растерзав на пару с невольницей остатки гуся, после чего оделся в дорогу, отдав дорогой налатник Урсуле, чтобы не выглядела такой уж нищей, а на себя накинул верную потрепанную косуху — не броскую, но поражающую здешних обитателей множеством блестящих молний, которые большинство принимало за заморские украшения.

То, что гость не стал завтракать, Болотника особо не удивило — большинство людей предпочитает набивать брюхо перед сном, а не в дорогу. Он отсчитал полсотни новгородских чешуек сдачи, сообщил, что собрал в дорогу двух запеченных цыплят и кусочек белорыбицы, проследил, как оседлали коней, и проводил ведуна со спутницей до ворот, пригласив заезжать еще.

Отдохнувшие в нормальных стойлах, наевшиеся подзабытого ароматного сена, кони без понуканий ходко пошли рысью, и вскоре селение Мысок осталось далеко позади. Солнце грело старательно, как весной, на зимнике то и дело попадались лужи, а потому даже в простенькой косухе было совсем не холодно. Единственное, что беспокоило ведуна — где-то через час после их выезда позади, на расстоянии около версты, показался небольшой верховой разъезд, который не отставал, но и не нагонял путников. На всякий случай Олег проверил, как выскакивает из кармана кигтень, выпустил петлю, чтобы при нужде одним движением завести в нее руку, перепоясался саблей поверх куртки — и на время выбросил странных преследователей из головы. Кто знает, может, просто попутчики?

Вскоре после полудня лошади устали, начали сбавлять шаг, да и под ложечкой засосало. Завидев рядом с дорогой в лесу утоптанную прогалину среди молодого березняка и ивовых кустов, Олег решил сделать дневку, Пока спешился, отпустил подпруги, пока навесил торбы на морды коней, а невольница нашла в сумках положенный Болотником припас — конный отряд как раз успел нагнать путников, свернуть на поляну следом. Это оказались те самые промысловики, что веселились накануне в трапезной.

Олег привычно оценил расклад: двое с мечами, двое и вовсе с топорами, все четверо без щитов. Ничего страшного — одним числом, без оружия много не навоюешь. Не спеша двинулся к гнедой, на которой висело его снаряжение.

— Доброго здоровья вам, всех благ и спокойного отдыха, — сбив с головы шапку, низко поклонился из седла все тот же рябой мужик. — Прощения мы хотим попросить у тебя, служивый, за вчерашнее.

— Меха мы вчерась сдали, мил человек, — спешиваясь, подхватил другой. — Вот и загуляли маненько. А хмель, известное дело, из взрослого мужа несмышленыша легко делает.

— Отдарились бы, да нечем ныне. — Рябой тоже спешился. — Посему просто просим нижайше: не держи зла на нас, не держи обиды. Прости за глупость хмельную.

Он низко, до земли поклонился.

— Да ладно, с кем не бывает, — немного успокаиваясь, ответил Олег.

— Ну коли обиды нет, поедем мы далее. Дружбы своей навязывать не станем…

Рябой, кашлянув, нахлобучил шапку, и ведун обнаружил, что его с двух сторон крепко схватили за руки. Пискнула Урсула — молодой промысловик в два прыжка нагнал ее и ухватил сзади, прижав рукой горло.