Читать книгу "Путь между - Надежда Ожигина"

— А как насчет огня, Темное Отродье?! — звонко выкрикнул шут, выхватывая из мешка огниво.

— Б-р-р-р-р! Дурной запах, дымом потянуло! — отпрянул в стороны Лес, сметая с дороги корни и валежник. — И на огонь есть управа, да, и на него… Но зачем зря Землю сотрясать? Опасные гости, кусают, огрызаются… Ветер в кулаке принесли, пламя в мешке утаили! К реке выйти хотите? Идите, спешите! Там и против огня сила найдется!

Расступились деревья, раздвинулись ветви. Тонкая тропинка вильнула в сторону от просеки, и закатное солнце теперь светило в спину, словно подталкивая, выгоняя…

Прямо повела дорожка, длинной стрелой указывая путь, разлетелась в стороны мошка, и змеи спешили прочь с открытого места. Мягкий мох дорогим ковром принимал стертые, сбитые ноги и упруго выталкивал обратно, вверх и вперед… А за их спинами вновь смыкались деревья, трещал валежник, сплетались корни, вгрызались в землю овраги, закрывая путь, сжигая мосты.

Наконец показалась кромка леса, и дышать сразу стало легче. Насыщенный влагой воздух смягчил потрескавшиеся корки губ, остудил воспаленные раны. Из последних сил они побежали, хватая задыхающимися ртами клочья тумана, спеша на волю…

— Принимайте дорогих гостей! — со скрытым злобным торжеством прошипел Лес Астарха.

Король запоздало оглянулся и не сдержал негодующего крика: сзади непроходимым частоколом стояли толстые древние стволы, глубокий овраг пролегал подобно крепостному рву, защищая от огня, и топорщили пики своих шипов заросли терновника…

Санди заковыристо выругался, дергая короля за рукав. Денхольм посмотрел вперед и устало сел на клочок сухой земли, чудом уцелевший среди бескрайних болотных топей.

— Придется ночевать здесь, куманек, — вздохнул Санди. — В трясину я сегодня не полезу. Запалим терновник, отдохнем, как сможем, поужинаем, в конце концов! Я в мешке и топорик видел…

— На сколько дней хватит припасов? — тщетно борясь с подползающей безнадежностью, спросил король.

— Дня на два, а то и меньше. При разумной экономии, конечно, — уныло подытожил шут, вытряхивая содержимое отвоеванной переметной сумки. — А это еще что? — воскликнул он вдруг с изумлением.

В руки короля перекочевал маленький кувшинчик, наполненный мелким песком фиолетового цвета. Денхольм принюхался, протер крупинки между пальцами… и внезапно почувствовал, как уходит давящее отчаяние, а в образовавшейся пустоте рождается желание жить и бороться до конца.

— Сильный оберег! — жизнерадостно заверил Санди. — Не иначе Лайса позаботилась! От нее тоже магией пахло…

— Нет, — покачал головой король, разглядывая знакомый травяной узор, бегущий по кромке, — это снова Браз. Судя по всему, из старых, еще южных, запасов песочек. Ладно, давай ужинать и спать.

Мало было еды, лишь раздразнила урчащий желудок. Несколько ломтей засохшего хлеба, по куску сыра, по пучку зелени. Пара глотков оставшейся в баклаге воды. Одна трубка на двоих…

Чтобы лишний раз не расстраиваться, они намертво завязали тесемки мешка, расчистили место для ночлега, рассыпали по кругу фиолетовый песок. И улеглись спать с чувством уверенности в завтрашнем дне. В конце концов это были топи Эрины, Светлой Реки Элроны. Во имя Эариэль они должны пропустить!

Королю приснился бывший наемный убийца Браз с темным, перекошенным от ярости лицом, и глупая клоунская улыбка была кровавой пеной поперек оскаленной пасти рычащего зверя. С глухим свистом вырвалась из его руки бешеная молния и понеслась, завертелась, вонзаясь в горло воина, на секунду показавшееся из-под длинного забрала… С хрустом и кровожадным чавканьем вошла она в незащищенную плоть, пачкая красным светлую густую бороду, заставляя пустые холодные глаза наполниться болью, изумлением, страхом. Гримаса ненависти изранила тонкие губы воина, пытающегося удержать ставший слишком тяжелым акирро с паутиной по клинку, гримаса ненависти, так похожая на насмешливую улыбку…

«Оставь! Не смей, Браз! Он мой!!!» — хотел прокричать Король, но что-то мешало, что-то противное и скользкое шевелилось у него в груди, резало пополам, наполняя огнем каждый судорожный вздох…

И мир вертелся по спирали, и небо надвинулось, сделавшись неестественно близким, и липкие руки никак не могли свести рваную рану в груди, и ветер почему-то кропил в лицо по-морскому соленые капли…

Но он еще жил! Он еще видел, как падает тот воин, тот человек, стоявший когда-то у кромки поляны, как разлетается на куски ненужная плоть и рождается опустошающий вихрь… Он видел! И понимал, что умирает, что не осталось больше сил жить, что он слишком устал… Он умирал, дергался, хрипел, с мольбой вглядываясь в укутывающее небо, — и искал брата, спешащего ему навстречу…

Странные фиолетовые хлопья плавно опустились на его горящие раны, коснулись обнаженного воспаленного мозга… И прекрасная Ташью возложила на его шальную голову венок весенних фиалок. Хмельной и счастливый, он протянул руку своей избраннице и повел вдоль цветущих яблонь Вельстана, рассказывая, интригуя, шокируя…

Проснулся он с глупой счастливой улыбкой на лице и странным тревожным чувством в сердце. Минуту лежал с закрытыми глазами, напрягая память, и злодейка подсунула новый образ, заставивший растерянно пожать плечами: кого еще он мог держать под руку, если не Ташку! Откуда же взялся этот цвет спелого каштана в ее волосах? И где ее чудные золотые косы?!

— Раскрой глаза, куманек! — проворчал под боком зевающий Санди. — И твоя идиотская улыбочка сползет сама собой!

Денхольм резко вскочил на ноги.

И действительно перестал улыбаться.

Потому что проклятый лес отступил куда-то к горизонту, а болота подползли, окружая непроходимыми гибельными топями.

Хмурый шут грыз сухарик и деловито вязал загодя нарубленный терновник, крепя замысловатой вязью колючие ветки. Король последовал его примеру, не забыв и про кусочек засохшего хлеба за щекой.

— Прорвемся, куманек! — подытожил Санди, критически оглядывая их совместное творение. — Пошли, хватит рассиживаться!

И они пошли, где прыгая с кочки на кочку, где ползком пробираясь по колючему настилу, и кровавые раны леса обжигала вонючая болотная тина. Мошка и комарье намертво облепили все свободные от одежды островки израненных тел, — и они размазывали их, стряхивая вместе с грязью, до тех пор, пока на лицах не образовалась корка, безжизненная маска, защищавшая от укусов. Солнце прыгало из стороны в сторону сумасшедшим зигзагом, и они уже не знали, куда идут, они заплутали в бесконечном переплетении пружинящего торфа, мутных водных прогалин и кочек, покрытых острой как бритва осокой.

А болота ворожили, кружа, обволакивая.

А болота колдовали, подчиняя извечному унылому напеву, и склоняли все ниже, ниже непокорные головы чужаков, заставляя вдыхать клочья отчаяния, заставляя глотать обрывки тоскливой обреченности…

Странные девы выходили к ним из тумана, прекрасные девы с водорослями в зеленых волосах, и в прохладных объятиях бесплотных рук, в прикосновении обнаженных грудей сквозило незнаемое доселе блаженство. Дивные голоса пели о сокровищах подводного мира, о сумрачном покое болотных топей, о нескончаемой ночи, полной неги и любви… И не хотелось никуда идти, хотелось лежать и смотреть в темное зеркало холодной воды и ждать, пока желанное подводное царство примет новых постояльцев…