Читать книгу "Мой дом - чужая крепость - Евгения Горская"

– Нету там никого, – выглянула из соседней двери заспанная девица и с интересом посмотрела на Корсуна. – Вы к кому?

– К Надежде. Не подскажете, как ее найти? – через силу улыбнулся Корсун. Девица ему не понравилась, она что-то жевала, а он этого терпеть не мог.

– На работе она. – Ему показалось, что девица сейчас лопнет от любопытства.

– Очень она мне нужна, – пожаловался Корсун. – Меня в Москве долго не было, теперь дружка не могу найти. Может, она про него что-то знает. Вы уж мне помогите, пожалуйста.

Девице очень хотелось узнать подробности, однако Корсун посмотрел укоризненно, и она сдалась.

– За углом направо магазин, она там косметику продает. И бытовую химию всякую. Платят, конечно, не как в Москве, зато ездить не надо. С этой дорогой так намучаешься.

– Это верно, – согласился Корсун. – Спасибо вам.

Магазин оказался почти пустым, только две совсем молоденькие девчонки покупали что-то в хлебном отделе. Бытовая химия притулилась в углу, продавщица читала потрепанную книжку в мягком переплете и не обратила на Корсуна никакого внимания.

В жизни Надька показалась ему не так хороша, как на фотографии, которую прислала Эмма Георгиевна. То ли успела постареть за пару лет, то ли просто сильно устала от жизни и перестала заниматься собственной внешностью. Впрочем, тут он ошибся, ногти у нее были покрытыми ярко-синим лаком, и даже с какими-то завитушками на синем фоне, отчего Коля немного их поразглядывал.

– Плачу десять тысяч за телефон Марии Никитичны Кусмановой, – слегка наклонился он к Надежде, не отрывая глаз от синих ногтей.

– Что? – опешила она. – Какой телефон?

Она не связана с шантажом, уверенно решил Корсун. Ни испуга, ни наигранного удивления. Впрочем, он был плохим психологом.

– Я плачу десять тысяч за телефон Марьи Никитичны, – терпеливо повторил он. – Помните такую даму?

– Дама! – фыркнула Надька. – Кочерыжка старая!

Почему-то при этом она странным образом помолодела, перестала казаться унылой теткой неопределенного возраста, а от совсем не злобной улыбки на щеках у нее появились смешные ямочки.

– На кой черт вам старый телефон?

– Продайте его, – заговорщицки улыбнулся Корсун. – Тогда, так и быть, расскажу.

– Нету его у меня, – вздохнула она, помявшись. – Я его алкашам у станции отдала.

– Зачем? – не понял он.

– У подруги муж тогда пил сильно. Возле станции встретил меня с дружками, стал на бутылку клянчить. Я и отдала Машкин телефон, все равно его девать некуда, только выбросить.

– Вы его вместе с симкой отдали?

– Вроде да. Да, точно, – припомнила она. – Вместе с симкой. Я еще в электричке по нему звонила, у моего тогда батарейка села.

– Ладно, – решил Корсун. – Сведите меня с этим пьющим мужем.

– Он больше не пьет, – почему-то тягостно вздохнула Надька. – Его Федор зовут. Федор Косякин.

– Сведите меня с ним. Я заплачу.

– Да ладно, – отказалась она. – Я и так с вами к Федьке схожу. Только… у него неприятностей не будет? Он парень хороший. И пить бросил. У него двое детей.

Она подняла на Корсуна глаза, и он заметил, что веки у нее зеленые и блестящие, как у русалки, а сама она добрая и несчастная девка, и ему стало отчего-то стыдно. Может быть, оттого, что один его пуховик стоит больше ее месячной зарплаты, или оттого, что он не мог представить себе Тоню с зелеными веками, или оттого, что Сева на Наде не женился и не хочет ее видеть.

– Не будет у него неприятностей, – заверил Корсун. – С какой стати? Мне просто очень нужен этот телефон.

Она принялась куда-то звонить, выяснять, переспрашивать и наконец объявила:

– Федор будет дома в семь. Подходите к семи. Он тут рядом живет.

Ждать оставалось недолго. Корсун забрался в машину, включил печку, выудил из кармана мобильный.

– Тоня, – произнес он в трубку. – Я опять могу прийти поздно. Только ты меня все равно жди.

Отделавшись от последней клиентки, Даша посидела в машине, сунув руки под теплый воздух печки, и не удержалась, поехала к старому дядьке.

– Дашуха! – ахнул Георгий Михайлович, обнимая племянницу. – Каким тебя ветром занесло?

– Мимо проезжала, – соврала Даша. – Решила вот зайти, давно тебя не видела.

– Ой, за что я тебя люблю, Дарья, – засмеялся старик, – так это за прямоту. Вся ты, племянница, в нас, в нашу родню. Я сам такой, и бабка твоя такая же.

– За какую еще прямоту? – не поняла Даша.

– Пойдем, – опять развеселился дядя. – Я тебя чаем напою, а сам коньячку выпью. Ты ведь на машине? Коньяк не будешь?

– На машине, – кивнула она. – Так какая у меня прямота?

– Вся ты, Дашка, ясная и прозрачная, как утренняя роса, – Георгий Михайлович включил электрический чайник, себе достал пузатую бутылку, рюмку. – Ты мне честно скажи, приехала про мою театральную подругу выведать?

– Не обманешь тебя, дядя Гоша, – засмеялась Даша, у нее отчего-то сделалось отличное настроение. – Ясное дело, что мне интересно. Не было у тебя никаких подруг, и вдруг дама объявилась.

– Да соседка это, – отмахнулся Георгий Михайлович. – Вдвоем с дочерью живут и по театрам вместе ходят. Дочь заболела, простудилась, ну соседка мне билет и предложила. Сначала оба билета предлагала, но я отказался. А зря, лучше бы с бабкой твоей сходил, чем с чужим человеком. Так что, Дашуля, ничем тебе моя подруга не угрожает. Спи спокойно.

– Я и так спокойно сплю, – фыркнула Даша, заваривая чай.

– Спишь ты, может, и спокойно, – согласился он. – А вот за квартиру мою испугалась, а, Дарья? Не бойся, я из ума не выжил еще, любимых племянниц не обижу. Нет, ну ты посмотри, что гены делают! Антонина вон не приехала, а ты тут как тут. И правильно, ситуацию всегда нужно держать под контролем.

– Дядя Гоша! – нахмурилась Даша.

– Да не обижайся ты! Я же любя, – дядька наполнил рюмку, выпил. – Ты вся в нашу родню, и Татьяна, матушка твоя, в нас, своего не упустит, а Антонина в деда. Она и похожа-то на свою прабабку Катерину, на его мать. Вот, я тебе скажу, женщина была! Говорила тихо, вроде бы и не просила ничего никогда, а хотелось ей услужить, и все тут. Бабка твоя пыталась ей подражать, да ничего не вышло, характер не тот. Ну и ладно, у нас свой характер имеется.

– Дядя Гоша, как бабуля с дедом познакомились? – Чай у старика оказался вкусный и печенье вкусное. Даша съела три штуки, подумала и взяла четвертое, не удержалась.

– Зойка в военном городке медсестрой работала, там и познакомились. Дед твой там подолгу жил, хотя прописан был в Москве. Тогда, конечно, никто не знал, что он генералом станет, да еще так быстро, но жених был завидный. Высокий, красивый и москвич к тому же, а тогда это ох как много значило, все о московской прописке мечтали, как сейчас о деньгах. А знаешь, что я тебе скажу, Дашуля, в наше время дед твой ничего бы не достиг. В девяностые на военные разработки денег государство не давало, а больше он ничего не умел. Я вот был инженером, а как пришли новые времена, торговлей занялся, научился дела вести, ничем не гнушался и теперь, видишь, коньячок попиваю. На пенсию не больно-то коньяк попьешь. А дед твой ничего такого бы не смог. Не имелось у него настоящей житейской хватки, а она у мужика должна быть.