Читать книгу "Вампирский Узел - С. П. Сомтоу"

— Эта бедняжка, которая психиатр, — она все-таки не смогла удержаться от маленькой шпильки, — она ведь и вправду считала, что ты должен жить вот в таком вот замке.

Тимми поставил замок на пол рядом с рощицей и разводным мостом.

— Когда-нибудь я соберу все вместе. Все, что есть у меня в запасе. И все, что есть в этом доме и во всех других домах. Я сделаю целую магистраль, на всю комнату. — Он напевает себе под нос какую-то старую песенку своим нечеловечески прекрасным голосом.

Она подходит к окну. Она думает: сегодня великая ночь. Сегодня я ему скажу… сегодня исполнится его мечта.

— Иди посмотри. — Из окна комнаты Тимми видны кованые железные ворота на подъезде к особняку. И там кто-то стоит. С той стороны. — Видишь? Какая-то девочка.

Тимми уже стоит рядом с ней. Он прикасается к ее руке. Холодно. Так восхитительно холодно.

Молоденькая девчонка в футболке и джинсах, омытая лунным светом, пристально вглядывается сквозь прутья железной решетки. Даже на таком расстоянии Мария видит, что на зубах у нее пластинка; она сверкает при свете луны, как вампирские клыки. Девочка отбрасывает назад свои длинные пепельно-серые волосы и обнимает прутья решетки.

— О нет, — говорит Тимми. — Это та самая девочка, которую мы подсадили в машину. С чего бы она вдруг решила осадить мой особняк?

— Очередная поклонница? Я скажу Руди, пусть гонит ее в три шеи. — Мария настроена очень решительно. Ничто не должно помешать ее откровению. — Хотя… может, оно и без надобности.

Потому что по краю поляны крадется большой хищный зверь — быть может, волчица. Его шерсть серебрится при свете луны, в размытых пятнах теней от листьев. В тишину ночи вгрызается вой, сотканный из красоты и боли.

— Нет! — говорит Тимми. — Надо с ней что-то делать. Я пригласил Китти сюда вовсе не для того, чтобы она охотилась прямо у меня под дверью…

— Как ей противиться своей природе? Тимми, мой маленький, не обращай на нее внимания. Если вдруг что, мы с Руди уберем все следы.

— Я мог бы найти ей кого-то, кому она была бы нужна… кого-то, кто, может быть, полюбил бы ее…

— Не забивай себе голову. Давай лучше посмотрим на твои новые игрушки.

— Надо ее предупредить. — Он закрывает глаза. И вот его уже нет. Она ждет. Через пару секунд он вновь обретает зримую форму на пересечении теней от кровати и туалетного столика.

— Будешь драться с себе подобным? А стоит ли? — спрашивает Мария.

— Я знаю ту девочку… потерялась в фантазиях… убежала из дома… и меня она приняла за настоящего лишь потому, что она меня видела по телевизору.

— Если она так и будет ходить вокруг дома, Китти ее найдет. Мне очень не нравится эта Китти. То, что она вампир, еще не дает ей права распоряжаться здесь в доме. Здесь я устанавливаю порядки. Я живу для тебя, мой хороший. Только для тебя, — Она играет с его волосами. Такие холодные… ее скрюченные артритом пальцы буквально ломит от холода.

— Делай, что тебе говорят. — Он резко ломает игру.

— Да, Тимми, да. Прости меня, мой хороший, мой мальчик…

— Ты слишком ревнивая. — Но теперь он говорит уже мягче. — Но ты хорошо обо мне заботишься, лучше всех.

— Да. И вот поэтому нам сейчас нужно поиграть в игру с картой. На то есть причина, и очень серьезная.

— В игру с картой? — Он достает из-под кровати громадный атлас в кожаном переплете и открывает его на полу, предварительно отодвинув в сторону игрушечные поезда.

Она садится на корточки рядом с ним и открывает алфавитный указатель.

— Узел, — говорит он отрешенно. — Узел.

Она перелистывает страницы, находит нужную букву и читает названия.

— Узел, штат Канзас. — Они находят страницу в атласе. — В17. Вот, я его нашла.

— Нет, слишком плоская местность. Моим поездам не понравится.

— Узел, штат Массачусетс.

— Слишком манерно.

— Есть целых два Узла в…

— Ага. И один из них расположен у моря. Это где точно?

— В Айдахо.

— Да, именно то, что нужно. В Айдахо. — Неожиданно он улыбается.

— Пока ты был в Нью-Йорке, Тимми, я купила его тебе.

— Ты ведь не шутишь, правда?

Они сидят слишком близко друг к другу. Мучительно близко… У меня мог быть ребенок, еще тогда, вдруг подумалось ей.

Но я делала карьеру. У меня был контракт на пять лет. Пятьдесят долларов в неделю. Потом аборт. В 1925-м. Грязный аборт. И теперь я бесплодна. Вычищена и пуста. Из меня выдрали женское естество. Мой ребенок — мертвый. Вот мой мертвый ребенок… Тимми… Тимми, мертвый и не мертвый, мой мертвый ребенок…

— Я не шучу, — отвечает она. — Пока тебя не было, твой агент все разузнал. Это сонный маленький городок, стоит на отшибе. Там есть железнодорожная станция и разъезд, которыми давно никто не пользуется. И еще там есть дом, большой и заброшенный. Я не стала тебя дожидаться и купила дом. На свой страх и риск.

— Ой, Мария, ты самая-самая лучшая! — Он целует ее в щеку. Обжигающий холод жалит. Но это было так чувственно, так сладострастно. А как еще целует тебя мертвый ребенок, как не замерзшими насмерть губами? — Я очень долго мечтал вот о таком тихом месте. Никаких шумных толп, никаких восторженных поклонниц. Я буду петь и играть со своими поездами, а Карла вытащит из меня правду и я опять стану целым.

— Тебе не нужен никакой психиатр. Ты сверхъестественное существо, Тимми! — Мария была раздосадована и обижена. Как он может вспоминать о Карле в такой момент?!

— Да, я существую. — Он отвел взгляд и принялся водить пальцем вокруг Айдахо на карте, постепенно сужая круги, пока палец не остановился на маленьком городке с забавным названием Узел. — Ой, у меня же еще коробка осталась нераспакованная… то, что мне Фил подарил.

Он открыл коробку.

— О Фил… если бы я мог плакать. — Это была модель квартала старых особняков. На углу, слева, был магазинчик моделей железных дорог. Магазинчик Фила Прейса. Вывеска в крошечной витрине была аккуратно прописана тоненькой кистью. — Посмотри, что он сделал! Он хочет быть у меня в пейзаже, в моей самой любимей фантазии. — Он вертел модельку в руках. Марии это было совершенно неинтересно. Но она испуганно вздрогнула, когда Тимми нажал на дверь одного из особняков и заиграла музыка. «Вампирский Узел». У Тимми загорелись глаза. Ах дети, дети! — подумала Мария. Мое разоренное гнездо. Но мой ребенок умер. Он мертвый. А этот мертвый ребенок нашел меня буквально в канаве… шестидесятилетнюю старуху и пьяную вдребадан… и сказал, что он помнит меня в «Горниле страсти», 1926 года, а я смеялась над ним, но потом я узнала, что он мертвый, и что он ребенок, и что мне теперь есть о ком заботиться, и за пятнадцать лет он не стал старше…

— Ты не голоден? Ты же сегодня еще не пил? — говорит она. — Наверняка тебе нужно, мой сладкий.