Читать книгу "Пираты XXI века. Операция `Снегопад` - Антон Первушин"

Самыми боеспособными самолётами ВВС Сирии к тому времени были фронтовые истребители «МиГ-21бис», обладавшие сравнительно неплохой маневренностью, но нуждавшиеся в постоянном наведении с земли (тот, кто хоть раз сидел в кабине истребителя этой серии, мог заметить, как мало там приборов). Израиль же пополнил свою авиацию новейшими американскими истребителями «четвёртого поколения» – «F-15 Игл» и «F-16 Файтинг Фолкон». Кроме того, на вооружение израильской армии была принята и своя весьма совершенная машина, созданная на базе «Миража-III» – истребитель-бомбардировщик «Кфир-С.2».

С первых же дней противостояния израильская авиация активно бомбила лагеря палестинцев, иногда (официальная версия – «по ошибке») сбрасывая бомбы и на сирийские подразделения, а сирийская авиация пыталась этому помешать. Однако обстоятельства не благоприятствовали сирийцам: долина реки Бекаа – основной район воздушных боев – был отделен от Сирии горными грядами и не контролировался сирийскими радиолокационными службами.

Начались работы по созданию радиолокационного поля в небе Ливана, однако на это требовалось определенное время. Советские военные специалисты, которые понимали разницу между старыми перехватчиками «МиГ-21» и новейшими американскими истребителями, настоятельно рекомендовали сирийцам временно воздержаться от активного применения авиации над Ливаном, однако Генеральный штаб Вооруженных сил Сирии продолжал с упрямством, достойным лучшего применения, посылать в небо Ливана истребители «МиГ-21», которые, не имея достаточной информационной поддержки с земли, неизменно проигрывали в схватках с израильскими «F-15», наводимых на цели с борта самолётов дальнего радиолокационного обнаружения «Хоукай», патрулировавших над Средиземным морем.

Череда неудач (объективно предопределённых) подрывала боевой дух сирийских лётчиков. Участились случаи преждевременного катапультирования сразу после получения сигнала бортовой системы оповещения о захвате «МиГа» на сопровождение бортовой РЛС неприятельского самолёта.

Упрямство сирийского командования в значительной мере объяснялось стремлением убедить советское руководство в необходимости предоставить Сирии более современную авиационную технику и вооружение. Некоторое время Москва «отбояривалась» направлением в Дамаск многочисленных комиссий, анализирующих и изучавших опыт боевого применения авиации. Однако 13 мая 1981 года произраильские вооруженные формирования при поддержке ВВС Израиля начали наступление на горный район Санины. Обострение конфликта вынудило советское руководство принять решение о передаче Сирии тридцати истребителей «МиГ-23БH» и «МиГ-23МФ».

Сразу же после получения самолётов сирийцы приступили к переучиванию на новую технику. Требовалась выработка тактики ведения воздушных боев «МиГов» с новейшими истребителями противника – «F-15» и «F-16». Задача осложнялась отсутствием сколько-нибудь достоверных данных об одном из противников – самолёте «F-16» (в то время о нём мало что было известно). Однако на основании общих данных был сделан вывод, что «МиГ-23МФ» не в состоянии один на один бороться с «F-16». Успеха можно было добиться лишь хорошо спланированными действиями группы «МиГов».

В ходе боевых действий во время предпринятой Израилем наступательной операции под названием «Мир для Галилеи» был выработан следующий хитроумный манёвр. В соответствии с тактикой, предложенной военными советниками из СССР, четвёрки из «МиГ-23» сближались с противником в плотном боевом порядке: расстояние между самолетами было так мало, что на индикаторе РЛС самолета дальнего радиолокационного обнаружения все четыре «МиГа» выглядели как один самолет. Достигнув рубежа атаки, «МиГи» размыкали порядок: часть самолетов «ныряла» на предельно малые высоты, оставаясь невидимой для израильтян, а другая – играла роль приманки, подводя истребители противника под внезапный удар одного из самолётов звена, выполнявшего атаку «снизу вверх».

За счёт этого манёвра сирийцам почти удалось уравнять шансы «МиГа-23» и истребителя «F-16». Однако превосходства в воздухе завоевать им так и не удалось: израильские пилоты оказались лучше, да и техника у них была в то время поприличнее.

* * *

Стуколин тоже знал эту историю. Как и любой выпускник современного высшего военного авиационного училища. Её изучение входило в «Тактику воздушного боя» и в спецкурс «Боевое применение истребителей МиГ». Когда Лукашевич напомнил ему о хитроумном манёвре, придуманном советскими военспецами для сирийцев, Стуколин заулыбался и почесал кулак.

– Отличная идея! – сказал он. – Значит, идём в паре – крыло к крылу; когда эта сволочь появляется в зоне и атакует, расходимся; я делаю противоракетный, ты засаживаешь ему Р-24 в бок.

– Постой, постой, – осадил приятеля Лукашевич. – Ты уверен, что справишься? Придётся действовать вслепую, на одном радиовысотомере, ошибёшься – костей не соберёшь.

– Ты же знаешь, что я всё равно полечу, – Стуколин ухмыльнулся. – К чему этот разговор?

Лукашевич вздохнул.

– Если «Сухой» выйдет на нас, атаковать придётся тебе, – заявил он. – Всё-таки до первого класса ты не дослужился.

– Вот уж не думал, что ты такой формалист, – озлился Стуколин. – Второй класс, первый класс – слушать противно. И вообще ракету «Сухого» будет уводить тот, за кого она «зацепится», понял?

Лукашевич развёл руками:

– Ну что с тобой поделать, летим…

(Кольский полуостров, декабрь 1998 года)

На подготовку двух истребителей к вылету много времени не понадобилось. Собственно, их подготовили ещё раньше, когда только пришло сообщение о «сбитии» пары Громов – Беленков.

– Я взлетаю первым, – говорил Лукашевич Стуколину, когда они шли по очищенной от снега и наледи полосе к своим машинам. – Ты взлетаешь с интервалом в минуту. Ориентируешься, догоняешь меня и пристраиваешься ниже. Крыло в крыло мы не пойдём – опасно. Следи за высотомером, избегай спутной струи. Потом сразу разворачиваемся и ложимся на курс сто семьдесят, высота – шесть тысяч.

– Понятно, – отзывался Стуколин.

– В радиопереговоры вступай только по необходимости. Имей в виду, наша задача – прорваться в Оленегорск, а не выманивать на себя «Сухого» противника.

– Кого имею, тому и введу, – дежурная острота была явно лишней, но Стуколин никогда не отличался особым чутьём в подобных вещах. – На какой скорости пойдём, командир?

– На крейсерской. На форсаже мы долго не протянем.

– О’кей.

Они остановились у «МиГа», на котором предстояло подняться в воздух Лукашевичу. Старший лейтенант вдруг наклонился корпусом вперёд и порывисто обнял Стуколина за плечи:

– Давай попрощаемся, что ли?

– Но-но, – Стуколин резко отступил, высвобождаясь. – Совсем сбрендил? Кто же прощается перед вылетом?

– А когда ещё прощаться? Потом может быть поздно.

– Не раскисай, отец Алексий, – посоветовал Стуколин. – Не время сейчас.

Лукашевич мотнул головой и взял себя в руки. Обычно толстокожий, как бегемот, Стуколин на этот раз ухитрился подобрать и верные слова, и верную интонацию. Лукашевич махнул рукой.