Читать книгу ""Черный археолог" из будущего. Дикое поле - Анатолий Спесивцев"

«Хорошо герою Романова. Можно сказать, под каждым кустом если не рояль, то пианино. Сунул руку в мешок и доставай, что нужно. Или там Политову и Таругину. Им друзья в каждый карман, образно выражаясь, по бутылке с джинном сунули. Везунчикам остается перестраивать мир как их душеньке угодно. Если что, явится помощь, старики-гэбисты, и все будет о'кей. Или оллрайт. А мне, бедолаге, сиротинушке бесприютному, все самому соображать надо. Обо всем своей головой думать. А она у меня уж точно – не Дом советов. И инженером я ни разу не был и даже не мылился быть. В отличие от героя/героини Кузнецова/Коваленки. Вот голова! Но попасть в бабское тело – Господи, упаси и сохрани! На хрен, на хрен! И так, в своем собственном теле чуть вместо бабы не использовали. Не надо!» – Аркадий мысленно так отнекивался от подобной перспективы, будто ему кто предлагал перенос в женское тело. И литературных героев Политова и Таругина он уже не отличал от реальных писателей. Все может смешаться не только в доме Облонских.

Возможно, кончились бы все предложения Аркадия об усовершенствовании оружия пшиком, если б не вспомнил он, что в ХХ веке были случаи возвращения памяти гипнотизерами. Оно, конечно, самому напрашиваться на такое – сильно сомнительное удовольствие. Неприкосновенность личности, то да се…

«Только если память дырявая и самому нужную информацию вовремя не вспомнить, а читал – что с бумаги, что с экрана – много, то хочешь не хочешь, а сам засунешь эту самую неприкосновенность собственной личности в… подальше. Дело, тем более ТАКОЕ дело – прежде всего!»

За этот день договорились о переделке (путем обрезания ствола) пары мушкетов в дробовики и об их испытании на следующий день. Старых, давно просившихся на переплавку стволов в обозе хватало. Хотя казаки украинцами себя в те времена не считали (войско запорожское официально именовалось РУССКИМ), украинская запасливость среди них была распространена широко. Оставались сомнения в мгновенной эффективности действия картечи на воинов, находящихся в боевом запале. Сразу вспомнили при обсуждении несколько случаев, когда приходилось отбиваться от янычара с пробитым сердцем или отрубленной рукой. Надолго такого вояки не хватало, однако убить врага он мог успеть, а допустить в бою потери один на один казаки себе позволить не могли. Зато залп из нескольких дробовиков перекрывал ВСЮ улицу, ни одного врага без серьезных ран там не должно было остаться.

Штыки вызвали большее недоверие, поэтому с ними решили пока поработать для пробы.

Выглядел план неплохо, не завирально, но оставалось придумать, как ворваться в город без большой крови. В реале, как припомнил Аркадий, первый штурм турки отбили, нанеся штурмующим немалые потери. Но этот вопрос решили оставить на волю старшины, привычной к планированию набегов и сражений. Были у Аркадия и по этому поводу соображения, но не для совета с кузнецами-оружейниками.

Ковать специальные штыки пока было совершенно некогда. Да и стоило убедить всех в полезности такого приспособления. Васюринский в своем курене пользовался огромным авторитетом, добиться согласия казаков на переделку сотни мушкетов для него проблемой не было. Было решено, по предложению младшего из тройки, Богдана Сверлило, подхватившего ранее услышанную в обсуждении идею, приварить к стволам специальные зажимы для кинжалов. На удивление Аркадия, Богдан, мужчина с заметной сединой и морщинами возле глаз, оказался на семь лет моложе его самого. А ему-то показался ровесником или чуть старшим по возрасту. Год, проведенный в Сечи, наверное, стоило засчитывать за три обычных. Если не за семь.

Благо кинжалы для приделывания были у всех. Режущим, рубящим и стреляющим казаки были обеспечены по высшему разряду. Правда, большей частью оружие было трофейное и разномастное. Неожиданным было для него наличие у многих из них доспехов. От примитивных тегиляев до роскошных западноевропейских кирас. «Очень сомнительно, что они их купили, а уж про дарение явно дорогой вещи такой сомнительной личности и речи идти не может. Риторический вопрос: откуда такая роскошь у нищего казака?» А если верить художникам (от слова худо), воевали они в вышиванках или с обнаженным торсом.

Да ну их, этих мазил! Вернемся к проблемам переустройства мира. Металла на зажимы было нужно мало, и с помощью донских кузнецов можно было за несколько дней превратить простые мушкеты в штыковые. Сюрприз для янычар будет знатный.

Поинтересовался Аркадий и отношением технической элиты сечевиков к ракетам. Выяснилось, что они не только хорошо о них знают, но и широко используют в морских боях и для запугивания вражеских лошадей. Поставить на чайки приличные пушки, к сожалению, было невозможно. О боевых возможностях ракет все кузнецы и характерник высказались отрицательно. Летят куда хотят, а не куда нужно запускающим.

Вот здесь Аркадий смог удивить казаков. Вспомнил описанный Еленой Горелик[12]штурм карибскими пиратами Алжира. В отличие от ее героев, настоящие боевые ракеты сделать он пока не мог, но эффективные пугалки, подумалось ему, большой проблемой не будут.

«Эх, почему вместо меня сюда какой-нибудь химик или инженер не попал? Или, еще лучше, сам Коваленко (вышеупомянутый автор нескольких альтернативок), у него голова – точно Дом советов. Вот он бы здесь все по уму перестраивал бы, а я бы с удовольствием об этом почитал. На любимом диванчике, с кофейком и печеньем».

Попаданец рассказал о свойствах воздуха, протискивающегося с большой скоростью сквозь маленькие отверстия. При удачном сочетании таких отверстий на ракете она могла произвести на врага ошеломительное действие. Трое кузнецов, осторожно выказав скептическое отношение к этой затее, отказались возиться с деревом ради игрушек. Не кузнечное это дело, игрушки из дерева мастерить.

Тогда Аркадий пристал к характернику. Тот сначала просто отнекивался, а потом вынужден был признаться, заметно смутившись, что лечить (калечить, убивать разнообразнейшими способами) он умеет, а мастерить… проще говоря, руки не из того места у него росли. Но пообещал найти нужного человека. И быстро это сделал.

Когда Аркадий увидел новоприсоединившегося к честной компании, у него случился сильнейший позыв проверить наличие на положенных местах кошелька, мобильников и ключей от квартиры. Уж очень характерная рожа у того была. Со шрамом на лбу, сломанным, скорее всего не раз, носом и половинкой левого уха («Он с Тайсоном случайно не знаком?»). Звали его тоже, как и скандального кузнеца, Юхим. И роста он был, пожалуй, не большего. Но на гнома он не походил ни в коей мере. Тощий, сутулый, шустрый и вертлявый, то и дело зыркающий по сторонам, подходил скорее на роль гоблина, изгнанного из племени за излишнюю вредность. Когда Иван назвал его кличку-фамилию, Аркадий не поверил своим ушам и переспросил. Выяснилось, что он не ослышался. Заслуженно знаменитое чувство юмора запорожцев здесь уж слишком порезвилось. Хотя для всех окружающих такая кличка звучала вполне естественно и не обидно.

В разговоре выяснилось, что как раз у него, Юхима… э-э-э… Наибало, руки были золотые, а голова… пусть не светлой – на воина Армии добра пан сечевик походил слабо, но очень хорошо соображающей. Потом попаданец не раз позавидует такому умению соображать. Весьма кстати Аркадий вспомнил, что как раз здесь за карманы можно не держаться. В связи с радикальностью методов борьбы с правонарушениями преступность среди запорожцев была чрезвычайно низкой. Основное их занятие мы вынесем за скобки. Жить-то, как правильно заметил уже ранее Иван Васюринский, на что-то надо.