Читать книгу "Капитан Удача - Александр Белаш"

— Да. Вас слушают.

— Мне хотелось бы побеседовать с ответственным и серьёзным человеком по деликатному вопросу. Дело касается платных услуг, связано с неразглашением в интересах фирмы.

Это должно настроить связистов на нужный лад. С кем попало не соединят.

— Пожалуйста, выскажитесь яснее о сути дела. — На узле связи «Вела Акин», вероятно, уже запустили систему противослежения. — Откройте доступ для установки кода с нашей стороны.

Движение — и двухсторонний обмен перешёл в режим шифровки.

— Пилот Фойт, через «р». Корабль «Холтон Д'ейг», через «р».

— Секунду... Подключаю вас к собеседнику.

— Я уполномочен решать такие вопросы, — напористо начал Луи Маколь. — Кто вы?

— Это неважно. Мне известно, где находится ваш пилот. Информация стоит двести отов.

Ликование Луи выплеснулось на лицо пульсирующими пятнами, но голос остался деловитым, без ноток волнения.

— Не надо скрытничать, любезный. Вы уже позиционированы. Буолиа, зона 7, сто пять лиг и двенадцать стадиев к северу от трассы Ми.

— Ваши телеметристы, господин Маколь, не зря получают деньги. Но точность — ещё не скорость. Раньше, чем через два-три часа, вы не прилетите, а за это время многое может измениться. Скажем, интересующий вас выродок окажется в какой-то другой зоне. Территория так велика, мест для схрона сколько угодно.

— Давайте перейдём от угроз к делу. Триста, и вы обеспечиваете нам, чтобы пилот никуда не переместился. Мы заберём его.

— Когда и как?

— Об этом поговорим позднее. Сейчас на Юге территорий неблагополучно, надо выждать. Свяжемся послезавтра, в начале дня, когда стемнеет. Скажем, в 06.00.

— Итак, 4-го числа, в 06.00.

— И сразу на меня. Код входа будет... 74-40-18, добавочный Шая.

Толстый занёс код на бумажку, приписав ниже «Милая, любимая», и приклеил её липким краем к кожуху передатчика.

Милая, любимая... ах! Он втянул ноздрями манящее дуновение от мункэ. Нет, не теперь — момент не тот. Триста за один пустяк, хо! И ещё то, что удастся сорвать с Фойта. Недурственная пожива.

Полицейский катер скрылся с глаз. Форт с Шуком остались одни в опасном кольце, как в ведьмином круге.

— Шук!

— Что, отец?

— Не шляйся здесь. Мины кругом. Что это там, под куполом?

— А! это водяная станция, от города осталась.

Общепринято, что на чужой планете посетитель обязан в меру своего любопытства играть роль разведчика, во всё вникать и дивиться тому, что «у них» совсем не как «у нас». Но Форт чем дальше, тем больше находил в сверх-Ц ТуаТоу сходство с покинутой родиной.

Взять тех же льешей. Можно было невесть что подумать, а оказалось просто и знакомо — то же, что и манхло в Сэнтрал-Сити, подзаборные люди на донышке мира, ниже других ровно на букву «а». Иной всплывёт чуть повыше, как Шуков брат. Живой пример к федеральному плакату «Помоги себе сам!» с изображением барона Мюнхгаузена, без всякой точки опоры тянущего себя из болота за косицу.

«Э, не спеши с выводами, — остерёг себя Форт. — Тут что-то посложнее. Не дают же нашим манхлякам фамилии без буквы „о“ за то, что в семи поколениях безработные... И самому отсюда вырваться проблемно; говорил же Шук, что братец попал в город по правительской разнарядке...»

Ну, откармливают туанцы мальков в инкубаторе; ну, белодворцы-красноверцы — так в Сэнтрал-Сити каких только иноверцев не насмотришься, есть даже реликтовые мусульмане. И полиция везде одной породы — руки системы «хап-цап».

— Хозяева колодцы завсегда минируют, чтоб беглым с каторги негде было напиться, — балабонил тем временем Шук с видом знатока. — А те бегут не в одиночку, двух-трёх молодых прихватывают и вперёд себя к колодцу посылают, чтобы тропинку прочитали...

Тут его клюнуло, что некоторые секреты Буолиа звёздному знать незачем, а то возьмёт и опробует.

— ...это только кажется, что в территории есть нечего. Я вот сейчас на обед живулек наловлю — хотите?

Что живность тут водится, Форт заметил, шагая от берега в глубь материка. Кроме щебня, песка, колючих кустов и травы-щетины, иногда попадались скакучие жуки, метровые тысяченожки и другая неизвестная науке пакость — вроде в шерсти и с хвостом, а ноги паучьи. Едой это отнюдь не казалось, но Форту нравилось смотреть, как люди едят, и он лишь предупредил:

— От купола далеко не ходить.

— И незачем, отец! они тут, у воды гнездятся.

Хоть Шук и пустомеля, с ним гораздо веселей. Космические корабли, особенно до 2-го разряда класса С, можно водить одному, но редко встретишь нелюдима, которому гробовая многодневная тишина в кабине-склепе милее полёта с экипажем. Форт, избегая с кем-нибудь сближаться, тем не менее всегда старался быть в компании — смена обстановки, повороты в жизни, когда быстро выбираешь и действуешь, приятно взбадривают мозг, от однообразия и скудости ощущений стремящийся к застою мыслей. Дай себе окунуться в ровное, без тревог, течение — и медленные колёса в голове вновь заведут слою скрипучую музыку: «Куда я иду? и зачем я иду?.. » Тому, кто волочится по этой пустыне в заботах о глотке воды и в злобе на мины, плотно обсадившие колодцы, — ему легче. Любая его мысль много острее от сухости во рту.

«Есть работа как раз для сидячей жизни, — сказал себе Форт. — Папка Мариана. Рано или поздно его документы придётся сдать, вот и разбери их».

В жёстком, герметично застёгнутом пакете было не только удостоверение напарника, но и судовой журнал-ноутбук, техпаспорт «Холтон Дрейга», другие корабельные бумаги... Достав их, Форт задумался. Пока капитан не отрешён от должности, он отвечает за корабль. Как-то там поживает злополучный «Холтон»?.. Груз цел, забота не о нём — но одна из опор повреждена, и придётся отчитываться за поломку, может быть, доказывать, что это случилось из-за вспышек. А «Холтон» не молоденький, он здорово изношен... Как бы ни решилось дело о стражнике, военные постараются частично снять с себя расходы на ремонт — хорошо бы фирма наняла толковых технических экспертов, а то, гляди, и за опору заставят платить капитана.

Форт опять посмотрел на планш-икону. Единственная личная вещь Мариана, которую Форт с полным правом считал талисманом-оберегом, перешедшим ему по наследству, памятью о друге и напарнике.

«Мариан, не будет ли икона отвлекать?»

«Капитан, среди переменных на пультах одна эта картина неподвижна. То, что не меняется, не привлекает внимания и даёт отдых глазам».

«Логично».

И к планш-иконе привыкли настолько, что затейливая резьба оклада стала восприниматься как изысканный дизайн маленького экрана. Экрана, где картинка постоянна и устойчива, как вечность.

«Капитан, когда я уйду, вы можете взять её себе».