Читать книгу "Не было бы счастья... - Сандра Мэй"

Только где-то глубоко в душе Брэнд знал, что этой девушке мало пяти минут, и никогда она на них не согласится.

Возможно, самым трудным в его жизни делом оказалось выпустить Ширли из объятий, поставить на холодное крыльцо, посмотреть в ореховые глаза, все еще мерцающие от страсти, и произнести: «Я должен идти».

Дождь припустил с новой силой, грохнул раскат грома, сверкнула молния, и Ширли ойкнула, потом нагнулась и подтянула повыше упавшую юбку, скрестила руки на груди.

— Ты уходишь…

Это прозвучало не совсем вопросом, и что-то такое было в голосе Ширли, от чего внутри у Брэнда завязался тугой болезненный узел, и он сунул кулак в карман, и выпятил подбородок, и приготовился сражаться — но сражаться было не с кем. Потому что она стояла перед ним на мокром и холодном крыльце, полуголая и замерзшая. И Брэнд неловко протянул ей руку и буркнул:

— Пойдем, я помогу тебе зайти в дом. Дождь сильный…

Она покачала головой и отступила на шаг.

— Нет.

— Нет? Ты считаешь, я оставлю тебя здесь одну, в таком виде?

— Я могу думать все, что захочу!

И при взгляде на ее закушенную нижнюю губу он мгновенно забыл о том, что собирался уходить.

— Послушай, я не собираюсь указывать тебе, о чем нужно, а о чем не нужно думать. Я просто говорю о том, что собираюсь сделать сам. Я собираюсь войти в дом и убедиться, что ты в безопасности, а потом уйти.

— Зачем? Чтобы не чувствовать себя виноватым? Жаль, потому что я не собираюсь делать ничего такого, что могло бы помочь тебе в этом.

— Я не чувствую никакой вины! С какой стати?

Он злился, потому что она была очень близка к истине. Почему она так легко разбирается в нем? Ни один человек на свете не знает Брэнда Мэрфи до такой степени хорошо, а с Ширли они знакомы всего несколько часов…

— Знаешь, большую часть своей жизни я прожила, исполняя указания мужчин, и поэтому больше я никому не позволю командовать мною. Я буду делать то, что захочу. Если тебя это не устраивает — жаль.

— Уж не знаю, кто ухитрился давать тебе указания, как жить, но ему наверняка потребовались кнут и цепи.

Брэнд сердито и растерянно провел рукой по волосам, потом подобрал с пола дождевик, накинул его на плечи. Он был слишком зол.

— Во всяком случае, мои поздравления. Скотный двор укомплектован. Ты упряма, как мул.

Он сбежал со ступеней, запрыгнул на мотоцикл и рванул машину с места. Через мгновение рев мотора замер вдали.

Упряма, как мул. Ее никогда в жизни так не называли. Вот ведь ирония — Брэнд хотел ее уколоть, а сказал комплимент. Ширли хихикнула раз, другой. Расхохоталась взахлеб. Потом смех перешел в рыдания, и она медленно сползла на землю, опираясь спиной на каменную колонну. Независимость оказалась подозрительно похожей на одиночество.

— Брэнд Мэрфи, где ты был?!

Этот строгий голос, доносящийся из спальни, был последним, что хотелось бы слышать Брэнду в данный момент. Он доехал до своего дома на берегу озера Остин в рекордно короткий срок, прорвался сквозь бури и грозы, преодолел массу неприятностей, а тут…

— Брэнд! Бэби, иди сюда.

Он сбросил мокрый дождевик прямо на ковер и отправился к бару за выпивкой. Налил текилы на три пальца и сразу выпил почти половину. Обжигающее пойло отвлекало от боли душевной. Брэнд отправился в спальню.

Ванесса лежала на его постели. На ней было только красное шелковое неглиже, тощие ноги призывно раздвинуты. Она перекатилась на бок, сверкнули кроваво-красные ногти.

— Иди сюда, бэби. Расслабься.

— Я весь мокрый.

— Я тоже…

Почему-то стало противно. Брэнд молча отправился в ванную. Вот уж чего ему сейчас точно не хочется, так это того, чего хотелось еще полчаса назад. И не с Ванессой. С Ширли…

Он резко поставил бокал, текила выплеснулась на пальцы. Ванесса возникла откуда-то сбоку, подплыла вкрадчиво, взяла его руку и стала облизывать его пальцы, один за другим, неотрывно глядя ему в глаза.

— Проклятье!

Ванесса с удивлением взглянула на Брэнда. А тот сердито отдернул руку и выставил ее за дверь со словами:

— Извини, но я хочу принять душ и согреться.

— Я жду, бэби. Обещаю, тебе будет жарко…

Тугие струи жалили его кожу, а он видел перед собой Ширли, ее нежную грудь, мокрую от дождя, ее горящие страстью темные глаза, ее обнаженное тело, словно созданное специально для него, Брэнда…

Брэнд яростно намыливался, словно пытаясь смыть ранящие воспоминания, но вместо этого образ Ширли становился все отчетливее, будто она стояла под душем рядом с ним, и горячая вода струилась по ее шелковой коже, как дождь сегодня ночью.

Где она сейчас? Что делает? Тоже принимает душ?

Он включил холодную воду. Он хотел смыть воспоминания о Ширли. Его будущее ждет за дверью ванной. Ванесса ждет.

— Как поживает твой феминистский проект, мой мальчик?

— В стадии разработки. Но я ценю ваше внимание, сенатор.

Брэнд притормозил, встретившись с одним из старейших политиков штата, отвесил слегка преувеличенный поклон и отправился дальше.

Уязвленный такой дерзостью и прытью ветеран нахмурился и пробормотал что-то о молодых оболтусах, которые переполнены новыми идеями, да только не могут воплотить их в жизнь.

Брэнд с самого начала повел себя неправильно, нарушив традицию, освященную веками, и сенатор никогда ему этого не простит. Брэнд не собирался извиняться и подстраиваться под здешние правила игры — он пришел в политику, а не в бордель.

— …губернатор подтвердил, что подписал постановление об освобождении вдовы Арбетнейла…

Брэнд навострил уши, сам не зная почему. О вдове Арбетнейл разговаривали трое его коллег, которых он знал только заочно; сейчас они склонились друг к другу, словно шекспировские ведьмы, и оживленно перешептывались. Обычное занятие для обитателей капитолия. Сплетни и слухи рождаются именно здесь, а отсюда разлетаются по всему Остину. Брэнд напряг слух.

— Я ничего об этом не читал.

— А вы ее видели?

— Лично нет, но в новостях, когда шел суд…

— Как думаете, Серкис скажет что-нибудь?

— Он уехал. Говорят, из страны. Недоступен…

Голоса стали тише, и Брэнд потерял к разговору всякий интерес.

Через секунду он чуть не налетел на Билла, который благоразумно отскочил в сторону. Брэнд с ходу упер советнику в грудь жесткий палец.

— Что нового насчет нашего автора?

— Ничего. Я звоню надзирателю чаще, чем любимой девушке, но на него кто-то явно давит.

Я так думаю, по крайней мере, потому что он молчит, как зарезанный. Вряд ли он так печется о защите прав своих подопечных, скорее напуган. Или подкуплен.