Читать книгу "Храм украденных лиц - Екатерина Красавина"

Глава 4

В Музее народов Востока был выходной день. Понедельник. Губарев прошел в кабинет к директору, Матасову Валерию Васильевичу, как было написано на табличке, прибитой к двери кабинета. Директор встал из-за стола и пошел к нему навстречу. Он был маленького роста, темноволосый, с блестящими черными глазами и аккуратными усиками. Что-то в его облике напоминало жука. Пронырливого и нахрапистого.

Губарев сказал, что расследует одно дело и ему хотелось бы собрать информацию об Андриановой Дине Александровне, которая когда-то работала здесь.

— А когда она работала?

— Лет восемь-девять назад.

Губареву показалось, что директор хотел присвистнуть, но удержался.

— Э-э. Меня тогда еще здесь не было. Я был в другом месте. Поэтому знать не могу. — Он говорил короткими, отрывистыми фразами. Как будто рубил с плеча. — Сейчас все по-другому.

— А кто-нибудь из старого персонала работает здесь?

— Многие ушли на пенсию. Обновление персонала. Приток свежих кадров.

— Но, может быть, из отдела кадров кто-нибудь помнит Андрианову?

— Нет проблем. Одну минуту. — Директор подошел к столу, позвонил по телефону и вызвал Наталью Григорьевну. — Кадровичка работает здесь давно. Возможно, она будет вам полезна.

Наталья Григорьевна, бесцветная женщина неопределенного возраста, выросла перед ними через пять минут.

— Да, Валерий Васильевич. — Она стояла, чуть ли не опустив руки по швам. Чувствовалось, что она до смерти боится директора и готова выполнить любое его желание.

Наталья Григорьевна. Тут товарищи из милиции интересуются старыми кадрами. Майор Владимир Анатольевич. Вы знали такую Андрианову Дину…

— Александровну, — подсказал Губарев.

— Диночку? — Лицо женщины озарилось улыбкой. — Конечно!

— Замечательно! Я вам больше не нужен? — обратился директор к Губареву. — Мне сейчас должны звонить из мэрии Москвы. Важный разговор.

— Пока нет. Я хотел бы побеседовать с вами, — обратился майор к Наталье Григорьевне. — Где это лучше сделать?

— Мы можем поговорить в кабинете реставратора. Сегодня его нет.

Губарев встал и пошел за Натальей Григорьевной. Когда они вышли в коридор, она обернулась к нему:

— Вы давно видели Дину?

— Да нет…

Серые волосы Натальи Григорьевны были собраны в старомодный пучок.

— Как она там?

— Об этом после. Не на ходу. Навстречу им попадались сотрудники музея, с любопытством смотревшие на Губарева.

— Вот пожалуйста, — Наталья Григорьевна распахнула дверь. За столом, заваленным картинами, сидел худой седой мужчина лет пятидесяти.

— Ой, Семен Михайлович! Я думала, вы сегодня не придете.

— Как видите, я — здесь, — лаконично сказал реставратор.

— Мне надо побеседовать с человеком. Это из милиции. Ты не оставишь нас одних?

На лице мужчины ничего не отразилось. Он встал и молча вышел.

Губарев огляделся. Реставрационная была заставлена картинами, деревянными рамами разных размеров. Некоторые из них были с затейливыми узорами и завитушками.

— Садитесь сюда, — Наталья Григорьевна вытащила из угла стул и поставила его около стола. Сама она села на стул реставратора.

Губарев посмотрел на нее. Худое лицо без тени косметики, тонкие губы.

— С Диночкой что-то случилось?

— Не с ней. С ее мужем. Его убили. В глазах Натальи Григорьевны что-то промелькнуло. Жалость? Растерянность?

— Какой ужас! — Она приложила ладони к щекам. — Как это произошло?

Губарев кратко рассказал ей.

— Бедная Диночка! Мы все так радовались за нее, когда она вышла замуж. Так радовались!

— Да? — Губарев и не знал, что сказать на это.

— Она ведь была такой… невзрачной, незаметной. Никто и не думал, что ей удастся устроить свою личную жизнь. Но она всегда была очень умненькой. Поступила в аспирантуру. Собиралась писать кандидатскую. Если бы не замужество…

Губарев не понял: в этих словах звучала не то радость, не то сожаление… Майору вдруг захотелось посмотреть, как выглядела Дина Александровна в то время.

— А у вас сохранились фотографии той поры?

— Конечно! Мы любили устраивать праздники, отмечали все дни рождения. Фотографировались на память. У нас целый памятный альбом есть. Хотите, покажу?

— Да.

— Подождите меня здесь.

Наталья Григорьевна бесшумно, как тень, проскользнула мимо Губарева и скрылась за дверью.

— Вот! — Кадровичка вернулась и с торжеством положила перед ним синий бархатный альбом, который уже давно вышел из моды. Подобный альбом Губарев видел еще у своей матери.

— Мы с такой любовью его составляли. Девочки сами фотографии подбирали, надписи делали.

Очень красиво, — пробормотал Губарев. Со снимков на него смотрели застывшие напряженные лица, чем-то похожие друг на друга, словно это были клоны одного и того же существа. И вдруг он все понял. У всех этих женщин была примерно схожая биография, образ жизни, что и наложило отпечаток на их лица. Кто шел работать в музеи? Скромные, тихие девочки, склонные к гуманитарным наукам. Девочки, которые, начитавшись книжек, во всем искали книжные идеалы. Мужчины представлялись им заповедной территорией, куда соваться было страшно и жутко… От того, что они не могли или не умели жить в реальном мире, большинство из них оставались старыми девами, влюбленными в свою работу, в коллег. Отсюда и привязанность к коллективным посиделкам, праздникам…

— Вот Диночка, — ткнула пальцем Наталья Григорьевна.

Губарев не мог скрыть своего удивления. На фотографии была запечатлена настоящая серая мышка. Девушка-подросток. Испуганные глаза и чуть приоткрытый рот. Подросток, совершивший некий проступок и боявшийся наказания.

— Сколько лет здесь проработала Дина Александровна.

— Диночка… — Наталья Григорьевна подняла глаза вверх. — Сейчас скажу. Она пришла сюда сразу после института. На год она уходила в аспирантуру. А потом перевелась опять к нам. В общей сложности — четыре года.

— Она была хорошим специалистом?

— Очень. Мы все ее так любили! Скромная девушка была, хорошая. Могла стать крупным специалистом. Если бы не замужество… — Эту фразу Губарев слышал уже во второй раз. Наталья Григорьевна явно жалела, что Дина Александровна изменила цеховому братству и пустилась в самостоятельное плавание. Без музейной работы и «девочек».

— Какой она была по характеру?

Тихой, старательной, трудолюбивой. К ней всегда можно было обратиться за помощью. Она никогда не отказывала… Маму свою очень любила. Переживала, когда та умерла от сердечного приступа.