Читать книгу "Антик с гвоздикой - Ирина Мельникова"

— Таша, ты — женщина и притом его матушка! Он привык к тебе! — вздохнула Ксюша. — А князь для него — герой, по тем причинам, которые нам известны! Мальчики должны кому-то подражать, чтобы стать настоящими мужчинами. И лучше, если предмет их подражания находится рядом.

Наташа покачала головой и язвительно усмехнулась:

— Ты рассуждаешь, как престарелая матрона! И вдалбливаешь мне столь прописные истины, словно не я, а ты — старшая сестра и хозяйка в этом доме.

— Наташа, прости, — сказала тихо Ксения, стараясь не смотреть ей в глаза, — но я очень хорошо знаю и всегда помню, кто хозяйка в этом доме и что я живу почти на правах приживалки.

Наташа обняла ее и прижала к себе:

— Прости, я снова обидела тебя! У меня нет никого дороже вас с Павликом, и я сделаю все, чтобы вы ни в чем не знали нужды и были счастливы. — Она подняла глаза к небу и прошептала: — Боже, какие звезды! Я так давно не смотрела на небо! — Наташа глубоко вдохнула воздух и вдруг оттолкнула от себя сестру. Глаза ее странно сверкнули. — Сегодня что-то словно перевернулось во мне. Мне хочется петь и танцевать, а то вдруг тянет упасть головой в подушку и зарыдать во весь голос. Вероятно, я сильно переволновалась за Павлика, меня до сих пор бросает в дрожь, когда я вспоминаю, как он повис на суку… — И здесь Наташа слегка слукавила, потому что ее бросало в дрожь совсем по другому случаю. Просто она вновь и вновь вспоминала взгляд князя в тот момент, когда он остановился на ее шее, а потом скользнул к груди или наоборот? Но это не суть важно! Кровь горячей волной прихлынула к ее лицу, а по телу разлилось сладостное томление, словно он ласкал ее не глазами. Словно это его пальцы нежно коснулись ее кожи, скользнули по щеке, сбежали до ключицы…

Наташа вновь вздрогнула и бросила быстрый взгляд на Ксению, не заметила ли чего та в ее глазах, не поняла ли, что за мысли, одна греховнее другой, бродят в голове ее сестрицы. Она с трудом перевела дыхание. Лиф платья стал тесным и сдавил грудь. Тонкая ткань нижней сорочки показалась вдруг грубой, как простая ряднина. И графиня едва сдержалась, чтобы не застонать, ощутив вдруг сильную боль за грудиной. Она поняла, чего ей не хватало! А она-то думала, что совсем забыла…

— Ксюша, пошли к озеру, — графиня подхватила края юбки и резво сбежала по ступенькам, ведущим к беседке. Уже у самого дуба оглянулась и весело попеняла сестре: — Чего медлишь? Поспеши, я хочу искупаться!

— Зябко же! — Ксения передернула плечами. — И комары сегодня злющие! Видимо, к дождю!

Наташа вновь посмотрела на небо: и вправду, его затянула редкая пока сеть облаков, но с неожиданно проснувшейся лихостью она произнесла:

— Ничего! Мы мигом! Зато как хорошо спаться будет!

И, взявшись за руки, сестры сбежали по пологому берегу к купальне.

Раздевшись донага, они долго плескались в прогревшейся за день воде. Плавали наперегонки, зажав носы пальцами, ныряли и все время весело перекликались и хохотали так, как давно уже не хохотали в присутствии друг друга. И ничуть не заботились, что кто-то увидит их обнаженными. Слуги за версту обходили купальню, стоило им заслышать голос графини.

Наконец они выбрались на деревянные мостки и принялись растирать друг друга нижними рубахами, так как полотенец взять с собой не удосужились. И опять хохотали и беззаботно болтали, вспоминая детство и свои проказы. Потом переключились на Павлика. Маленький он был таким потешным, смешно коверкал слова, переиначивал их на свой лад и проказничал в младенчестве не меньше, чем его матушка и тетушка вместе взятые.

— Как ты думаешь, — неожиданно спросила Наташа, — Павлик больше на меня походит или на графа Федора?

Ксения растерялась. Честно сказать, она никогда об этом не задумывалась. Она нахмурила брови, вызывая в памяти лицо племянника, и, добившись этого, пожала плечами, недоумевая про себя. Зачем вдруг Наташе вздумалось выяснять, на кого похож ее сын? Не все ли равно на кого: графа Федора давно нет в живых.

И лицо у Павлика — самое обыкновенное мальчишеское лицо. По-детски круглощекое, с пухлыми еще губами, но решительно обрисованным подбородком, который племянник очень любит задирать вверх при споре с маменькой, а теткой тем более. И волосы у него значительно темнее, чем у Наташи, и они не вьются, как у графа. И завивка их по утрам каждый раз выливается в настоящие наказание. Павлик ни в какую не желает сидеть спокойно, ойкает и сердится всякий раз, когда Марфуша потянет или дернет его за волосок. А без этого никак не обойтись, потому что они у него жесткие и непокорные и никак не желают ложиться как следует.

Хотя глазами он, несомненно, удался в мать. Но брови у него гораздо шире и гуще и пусть по форме похожи на Наташины, но почти срослись на переносице. И нисколько не напоминают брови отца, тоненькие и дугообразные, как у дешевой кокотки, но, кажется, куафер исправно их графу подправлял, так что какую они имели форму на самом деле, не знал никто, кроме, пожалуй, старой графини…

— Кажется, на тебя, — ответила она не совсем уверенно, — правда, я совсем не помню, какой ты была в детстве…

— Ах ты, лиса! — засмеялась Наташа и шлепнула сестру по спине. — Всегда найдешь, как оправдаться! — И беззаботно добавила: — На самом деле Павлик полностью походит на меня. Я на него иной раз смотрю и словно себя вижу в этом возрасте. И я его прекрасно понимаю, когда он просит научить его кататься верхом или управлять лодкой. Я хоть и была девочкой, но мне тоже хотелось научиться чему-нибудь этакому, чему барышень обычно не обучают. Тогда еще папенька не так сильно пил, у нас были свои лошади, и мы частенько выезжали за город покататься верхом. Он же меня и плавать научил, а маменька страшно боялась воды и, когда увидела в первый раз, что я плаваю, тотчас упала в обморок. — И Наташа весело расхохоталась, совершенно забыв о том, что в некоторые моменты поступала точь-в-точь как их незабвенная маменька, которая всего на свете опасалась, но в тяжелые минуты оказалась намного смелее и решительнее их отца…

Месяц уже переместился на другую сторону неба, когда сестры наконец вернулись в дом. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где располагались спальни, они весело пересмеивались. Ксения давно не видела Наташу столь оживленной и похорошевшей. Глаза ее сверкали, лицо раскраснелось. Волосы ее после купания растрепались, и длинные их прядки то и дело падали ей на лоб. И она совсем по-детски не убирала их рукой, а сдувала, а в какой-то момент вдруг не выдержала, приподняла юбку за края и крутанулась на каблуках, ну совсем как сама Ксения несколько часов назад, когда вздумалось ей затосковать о балах и танцах.

— Спокойной ночи, дорогая! — Они остановились рядом со спальней Ксении, и Наташа поцеловала сестру в щеку. — Прости еще раз, если я была груба с тобой!

— Ну что ты! — смутилась Ксения. — Я ведь тоже была не права!

— Значит, мы квиты? — улыбнулась Наташа. — И больше никаких обид и никаких ссор?

— Выходит, квиты! — Ксения обняла сестру в ответ. Они расцеловались и разошлись по спальням, не зная еще, что и прошедший, принесший им массу огорчений день, и предстоящая ночь станут поворотными в их судьбе.