Читать книгу "Самая красивая - Гейл Карсон Ливайн"

Отойдя подальше от ее двери, принц Айори сказал:

— Полагаю, вы сохраните в тайне срыв королевы.

— Конечно.

В Большом зале, освещенном лишь несколькими лампами, царил полумрак. Мы гулко застучали каблуками по плитам. Принц Айори подвел меня к столу, где горела свеча. Там же стояло несколько незажженных свечек в канделябрах.

Он зажег одну свечу для меня:

— Найдете отсюда дорогу к себе?

— Думаю, да. — Мне захотелось узнать, как там король, прежде чем я попытаюсь уснуть. — Как вы считаете, состояние вашего дядюшки могло измениться?

— Я как раз собирался навестить его. Можете пойти со мной, если желаете.

Пригласил он меня с неохотой, но я все равно решила сходить и узнать, помогла или навредила королю наша спевка.

Принц тоже взял свечу, и мы вошли в новый коридор.

Когда он снова заговорил, голос его звучал напряженно:

— Завтра я составлю бумаги, которые сделают вас леди и королевской фрейлиной. Вы не можете присоединиться к знати, если ваша семья не владеет землей. Королева милостиво дарит вам клочок королевской земли в пятьдесят акров. Это великолепные…

— Простите… — Я остановилась, почувствовав слабость в коленях. — Вы сказали «земля»? Ваше высочество, вы сказали «пятьдесят акров»?

Принц тоже остановился и ответил чуть дружелюбнее:

— Да, и вам назначено ежемесячное жалованье в десять золотых йортов.

Я дотронулась до стены, чтобы не упасть. Десять золотых йортов в месяц! Пятьдесят акров! Теперь все изменится и для гостиницы, и для братьев с сестрой. Я пробормотала:

— Мы богаты!

— Вам также полагается галлон топленого кабаньего жира в первый день зимы. — Лицо принца оставалось в тени, но тон был насмешливый. — Таков обычай.

Иви щедро платила за мое преступление. Я снова двинулась по коридору.

— Дядя выбрал в королевские фрейлины леди Арону, — добавил принц. — Арона знает, как устроен двор.

А я ничего в этом не смыслила.

Мне хотелось пообещать принцу, что я буду верно служить королеве, но я пока не знала, что будет означать верная служба. Мне хотелось пообещать верно служить Айорте, но я ведь собиралась одурачить весь двор. Помедлив немного, я сказала:

— Я постараюсь честно выполнять свои обязанности.

Так оно и будет. Я постараюсь хорошо ей служить, несмотря на ее характер, несмотря на мой страх, несмотря на мой гнев, несмотря на мой обман.

— Надеюсь, вы справитесь. Я также надеюсь, что вы и Айорте послужите достойно.

Мне показалось, что сердце остановилось на целую минуту. Я ничего не слышала, кроме натужного дыхания пса.

Принц заговорил о другом:

— Ваша песня меня утешила.

Не подумав, я ответила:

— А ваша заставила меня плакать.

У меня дома это сошло бы за комплимент. Но может быть, здесь подобные слова означали что-то ужасное?

— Я видел. Благодарю вас. Но ваша песня… Какое утешение узнать, что ваши родные, живущие так далеко, столь же сильно переживали бы за моего дядю, как мы переживаем здесь.

— Мы в своей гостинице «Пуховая перина» любим короля. Отец собирает истории о нем, расспрашивая приезжих. Каждый год в честь его дня рождения мы все вместе — родители, мои братья и сестра — пишем праздничную песню.

— Я бы хотел послушать ваш хор.

Как было бы здорово!

— Мы бы предоставили вам Павлинью комнату, где останавливается герцогиня, — сказала я.

Хотя, конечно, этот номер показался бы ему жалким по сравнению с комнатами в замке.

— А что подала бы ваша кухарка?

— Оленину с огненным перцем. — И я пропела:

Перец в кастрюле —

Слюнки так и текут.

Перец на языке —

Но теперь течет из носа.

Я зарделась. Хорошо хоть в темноте он не мог этого увидеть. Принц рассмеялся, по-настоящему рассмеялся. Учу запрыгал вокруг хозяина, а тот пропел:

Перец на языке —

Но теперь течет из носа.

Мне захотелось спеть ему все глупые песенки из своего детства. Я порадовалась, что смогла хотя бы на минуту отвлечь его от грустных мыслей.

Когда мы свернули в новый коридор, принц сказал:

— Вероятно, королева сделала правильный выбор, предпочтя вас. Для нее лучше иметь рядом компаньонку, а не наставницу. Дядюшка поймет.

— Благодарю вас, ваше высочество, — прошептала я.

— Когда она обвинила нас в своем провале на спевке, я ей возразил. А разве вам не захотелось тоже возразить?

Я покачала головой:

— Когда постояльцы сердятся, то лучше им не противоречить, и гнев пройдет сам собой.

— Трудно, наверное, с теми постояльцами, которые дают волю своему гневу?

Как приятно быть королевской особой. Никто и никогда не осмеливается им дерзить.

— Да, но потом, перестав сердиться, они становятся приличными и приятными людьми.

Мы достигли покоев сэра Эноли. Принц Айори взялся за ручку двери, но не повернул.

— Если нам предстоит вместе прислуживать королеве, то вы должны обращаться ко мне просто Айори.

Айори? Айори! Я подумала, что ни за что не смогу это вымолвить, поэтому просто кивнула.

Он погладил пса:

— Учу откликается на «его королевское высокособачество». Ну что, войдем, Эза?

— Да, пожалуйста, принц Айори.

— Айори.

— Не могу.

— Сможете. Да, пожалуйста…

— Да, пожалуйста… — Мой голос упал до шепота. — Ай-айори.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Слуга, дежуривший у постели больного во время спевки, сказал, что, пока люди пели, король вел себя беспокойно.

— Но теперь он дышит легче, — заметил сэр Эноли. — Вполне возможно, спевка ему помогла. Сейчас еще рано говорить об этом.

Айори пододвинул стул к постели дяди. Я осталась в дверях, понимая, что мне здесь не место. Я ведь никто королю Оскаро, всего лишь подданная. Рука короля лежала согнутой на одеяле. Кожа вокруг ногтей была грубо обгрызена. Я не имела никакого права это замечать, поэтому присела в поклоне и ушла.

У себя в комнате я так и не смогла заснуть. Перед закрытыми глазами всплывали лица — Иви, Айори, король и мое собственное лицо, но только красивое, как в зеркальце Скулни. Я бодрствовала полночи, а утро встретила разбитая, в тоске по дому.

Пришлось пропеть еще одну детскую песенку: