Читать книгу "Двойная рокировка - Ной Чарни"

Цена произведения искусства никак не связана с его истинной ценностью. Она зависит от того, сколько людей готовы платить за него в данное время. И во многом определяется эстимейтом, или оценочной стоимостью, которую устанавливает аукционный дом. А та, в свою очередь, зависит от предшествующих продажных цен на аналогичные произведения. Если аукционный дом установит высокий эстимейт, то покупатели сочтут произведение более ценным, чем оно является на самом деле, но если цену задерут слишком высоко, покупателей может вообще не оказаться. Если же оценочная стоимость будет занижена, произведение потеряет презентабельность, но зато приобретет больше потенциальных покупателей, которые разогреют торги, в результате чего конечная цена может оказаться значительно выше. По мнению Делакло, цены часто назначались с потолка. Они там, наверное, приносят в жертву кур и выставляют эстимейты по расположению внутренностей. Она чуть заметно улыбнулась.

На чем они остановились? Лот номер восемь, небольшой рисунок Кузнецова. Тот, вероятно, потратил на него минут десять. Эскиз, сделанный в ванной, абстрактная композиция, которую художник набросал между прочим и никогда к ней больше не возвращался. Возможно, он задумывал какое-то монументальное произведение, способное стать вершиной его творчества, но дело не выгорело. Все ограничилось листком бумаги, на котором ручкой нанесли несколько линий. Милая вещица, но без истории, повышающей стоимость. Ее место в творчестве художника весьма неопределенно. Но на сегодняшних торгах на этот лот нашлось три покупателя. И стартовая цена составила три тысячи фунтов, что довольно много для подобного произведения. Вероятно, таким образом пытались возбудить интерес к не слишком известной вещице.

— Любопытно, а какова его настоящая цена? — спросил кто-то за спиной у Делакло.

Явно новичок. Такого понятия как «настоящая цена» здесь просто не существует. Стоимость произведения — это некое число, таинственным образом извлеченное из стратосферы. Она складывается из таких факторов, как раритетность и мастерство исполнения, степень внушаемости и количество потенциальных покупателей, их состоятельность, а также раскрученность данного произведения. Цветная фотография в каталоге вызовет больше интереса, чем черно-белая или один текст. И чем она больше, тем лучше, особенно если это разворот на две страницы. Для картины Тициана, проданной не так давно за тринадцать миллионов долларов, вообще устроили отдельные торги, о которых заранее сообщила вся мировая пресса. Поэтому лучше прикинуть, сколько вы лично могли бы заплатить за данное произведение, чем интересоваться его действительной ценой.

В зале аукционист продолжал дирижировать процессом, и делал это весьма умело. Ведя торги в спокойной и неспешной манере, он тем не менее держал покупателей в приятном напряжении. Забредшие на аукцион туристы были поражены медлительностью и размеренностью его речи, что весьма отличалось от их прежнего опыта, в большинстве случаев ограниченного дешевыми распродажами и ярмарочными торгами. Там аукционисты молотили языком без остановки, приводя покупателей в неистовство и заставляя их терять голову и забывать, зачем они здесь, где оставили ключи от машины и какой была девичья фамилия их матери… Слова произносятся с бешеной скоростью, чтобы сэкономить время и сбить с толку обывателя. За четыре часа надо продать восемь сотен бычков, а ошалевший покупатель легче расстается с деньгами.

Здесь же не было никакой лихорадочности, лишь напряженная сосредоточенность и взволнованное биение сердец. Словно вы смотрите триллер, пребывая в состоянии тревожного ожидания. Такого рода эмоции весьма заразительны.

Аукционист отчетливо произносил текст, ни на минуту не теряя контроль над ситуацией. Он представлял лоты и вел торги, не называя фамилий покупателей и не допуская неоправданных пауз. От участников торгов требовалась определенная живость, но их никогда не подгоняли. Неискушенный наблюдатель вряд ли бы понял, кто участвует в торгах. Намерения покупателя могли выражаться трепетанием ноздрей, помаргиванием или телефонным звонком аукционисту. После первой четкой заявки о своем дальнейшем участии покупатель мог сигнализировать едва различимыми знаками.

Стремление к анонимности было вполне объяснимым. Частные лица избегали шумихи вокруг своих приобретений и не хотели иметь дело с доброжелателями и дилерами, предлагающими выгодно перепродать покупку. Это была одна из причин, по которой Делакло всегда находилась в центре событий, отслеживая каждую заявку и стараясь не упустить ни одного покупателя. Именно поэтому она посещала все аукционы, где продавались работы Малевича. Ведь купленные произведения могли потом бесследно исчезнуть, осев в каком-нибудь частном особняке в любой части света. Музеи всегда интересуются теми, кто способен оказать им финансовую помощь. Проигравший конкурент может попытаться провернуть частную сделку. Пресса жаждет сенсаций и горячих новостей. И только аукционные дома строго соблюдают кодекс чести, не позволяющий раскрывать анонимность продавцов и покупателей без их согласия.

Конечно, какие-то сведения всегда просачиваются. Когда знаменитости что-то приобретают или посещают какой-нибудь из многочисленных приемов или коктейлей, спонсируемых домом «Кристи» с целью более глубокого внедрения в светские круги, это неизбежно становится предметом обсуждения среди его сотрудников. У Делакло было несколько друзей в аукционном мире, служивших источником подобной информации.

Ей на память пришли одни из торгов, которые она посещала, когда работала в парижском отделении «Кристи». Шесть крупных дилеров по русскому искусству, которые дружно изучали выставленные на продажу лоты. Особое внимание они уделили альбому с пятьюдесятью рисунками Родченко. На него была назначена вполне умеренная цена в двести пятьдесят тысяч.

Дилеры явно заинтересовались данным лотом, хотя всячески пытались это скрыть. Такое притворное равнодушие являлось делом вполне обычным. Делакло уже не раз видела подобный маскарад. Было очевидно — все шестеро примут участие в торгах, что, несомненно, взвинтит цену. Они прямо-таки исходили слюной, глядя на этот альбом. Однако, когда лот выставили на продажу, заявку сделал только один из дилеров и какой-то частный коллекционер. Альбом продали за сто семьдесят пять тысяч, что едва превысило резервированную цену, ниже которой опускаться было уже нельзя.

Стоя в глубине зала, Делакло наблюдала за действом, догадываясь, что происходит. Но помешать этому было невозможно. Перед аукционом она видела всех шестерых в «Красном льве» за углом. Они мирно пили пиво и чему-то смеялись, а потом сели вместе в середине зала и намеренно не набавляли цену, когда выставлялись интересующие их лоты. Делакло сразу поняла, в чем тут дело.

Голос аукциониста возвратил ее к действительности.

— Лот номер тринадцать…

ГЛАВА 10

— Что значит сигнал из щитовой? Тогда почему мы там никого не видим?

— Я не знаю, сэр.

Пока пальцы Эйвери летали над клавиатурой, Коэн впился взглядом в монитор.

Никакого движения. Помещение было пусто. Тогда почему срабатывает датчик? И что случилось с охранниками?