Читать книгу "Динамит пахнет ладаном - Евгений Костюченко"

Она не имела права отказаться. И не могла согласиться. Как поступает женщина в таких случаях? Тянет время.

Вера рассудила, что настроения в Бюро могут снова измениться. Партия направляла огромные средства на то, чтобы вернуть из ссылок наиболее ценных товарищей. Из Иркутска в Николаевск, оттуда, через Японию и Америку, в Европу — по такому маршруту прошли многие члены Бюро, и состав руководства обновлялся чуть ли не ежемесячно. В Нью-Йорк Веру отправили люди, о которых она прежде никогда не слышала. Но это еще ничего — их заслуги могли быть известны только узкому кругу своих, да еще охранке. Гораздо больше беспокоило ее то обстоятельство, что стали появляться листовки от имени какого-то нового Исполнительного Комитета. Видимо, фальшивого, созданного жандармами для проведения провокаций. Но как отличить подлинных наследников Народной Воли от самозванцев? Только время могло расставить всё по своим местам. Только время.

Следовательно, и сейчас, в столь двусмысленной ситуации самым разумным выходом было ожидание. Итак, Вера принялась за рутинную работу — подыскивала помещение, составляла списки магазинов, где можно приобрести реактивы, знакомилась с товарищами, коих можно будет, после тщательного изучения, допустить к участию в особо секретных мероприятиях… Она не торопилась. Когда же связник передавал ей, что в Бюро выражают нетерпение, Вера отвечала, что она делает все, что в ее силах. И это было чистейшей правдой.

Почему-то она с первых минут почувствовала, что с этим связником, Шустером, лучше не быть слишком откровенной. Позже, когда его сменил другой товарищ, Моисей Бобруйский, Вера узнала, что имела дело с одним из опытнейших боевиков. Шустер скрывался в Америке после нескольких громких акций. О таких вещах не принято говорить, но Моисей дал понять Вере, какими были эти акции. На счету Шустера был взрыв в ресторане и казнь двоих провокаторов. Пожалуй, такой товарищ был способен воспринять ее отказ как предательство. И тогда Веру могла ожидать незавидная судьба.

А вот Моисей оказался совсем другим. Как и Вера, он склонялся к пропаганде, к работе в среде пролетариата. Он целыми сутками пропадал на заводах, где работали русские. Их, кстати, можно было найти везде, где адские условия труда и низкая заработная плата отпугивали представителей всех других иммигрантских сообществ. Моисей организовал несколько кружков, где учил рабочих английскому языку и читал им сочинения Лассаля. Кроме того, эти кружки поначалу исполняли и роль своеобразных касс взаимопомощи. А впоследствии Моисей открыл и небольшой банк, который помогал рабочим переправлять часть заработка на родину, да и просто поднакопить деньжат.

Вера тоже увлеклась пропагандой среди рабочих. Она сновала между Нью-Йорком, Бостоном и Чикаго, встречаясь с земляками. Ведь все эти литейщики и землекопы через несколько лет вернутся в Россию. Они вольются в пролетарскую среду и станут внедрять в нее революционные идеи, таким образом повышая самосознание рабочего класса как политической силы. Просветительская работа настолько захватила Веру, что она и думать забыла о динамитной лаборатории.

Так прошло несколько лет. Рабочие изучали язык, вступали в профсоюзы, условия их жизни постепенно улучшались. Однако на родину почти никто не возвращался. Многие обзаводились семьями. Женились на галичанках, польках, чешках, поскольку русских невест не находили. И прочно оседали на американской земле. Состав кружков постоянно обновлялся, но число вкладчиков «Русского Рабочего Банка» только росло из года в год.

А потом произошла катастрофа. Моисей Бобруйский исчез вместе с содержимым банковского сейфа.

Вера не успела оправиться от удара, как в Нью-Йорке снова появился Шустер, да не один, а с представителями обновленного Бюро. Она была подавлена обилием новых лиц. Ни одного старого товарища. Кроме Шустера, Вера знала только Клару Швейцер, но и с той познакомилась уже в Нью-Йорке. Все же остальные были для нее чужими. И говорили они уже не о том, о чем шла речь в прежние времена. Говорили не о подъеме революционного духа, не о борьбе и подвигах, не о будущем обустройстве России — нет, говорили исключительно об изыскании финансовых средств.

Но для начала ей был учинен долгий и мучительный допрос по делу о «Русском Рабочем Банке». Постановили — Бобруйского изыскать и предать суду партии. Веру же простили. Возможно, только потому, что новые руководители приехали для встречи с важным лицом, которое проживало в далеком Техасе, и им требовался надежный проводник, а также переводчик.

Делегация Бюро прибыла в Эль-Пасо, и Вера справилась со своими новыми обязанностями. «Важные лица» желали помочь делу русской революции, и переговоры на эту тему продолжались несколько недель. Этого времени было достаточно, чтобы Вера поняла: Майер и Зак, уполномоченные представители Бюро, не имеют никакого отношения к прежней организации. Поняла она и то, что ей не доверяют.

Ее использовали как прикрытие. Дочь профессора Муравьева была желанной гостьей в доме профессора Адамса. Она поселилась там вместе с двумя своими спутниками, которые выдавали себя за ученых. Но в клуб, где происходили встречи с «важным лицом», ее не брали, и она сидела взаперти. Однажды Зак принес с такой встречи тяжелую сумку и приказал надежно спрятать ее среди дамского гардероба.

В сумке были деньги. Двадцать тысяч долларов. Вера взяла себе немного на расходы. А сумку упаковала и отправила почтой в Нью-Йорк. В «Русский Рабочий Банк». После чего исчезла из Эль-Пасо, навсегда распрощавшись с партией.

* * *

— Оказалось, что не навсегда, — печально добавила она.

— Недалеко же ты убежала, — сказал капитан Орлов. — Попалась в соседнем округе.

— Но я и не собиралась бежать в Нью-Йорк! Меня бы там начали искать в первую очередь. Хотела переждать в Техасе. Знаешь, под свечкой всегда темно…

— Темно-то темно. Но причем тут Стиллер?

— Не знаю. Это имя часто мелькало в их разговорах.

— Ну и что? Мало ли кого еще могут так звать… — Он перехватил ее безнадежный взгляд и махнул рукой. — Ладно. Примем такое объяснение. Оно звучит нелепо. Но других я не нахожу. Итак, то самое Важное Лицо, с кем встречались твои приятели…

— Они мне не приятели.

— … это Важное Лицо связано с бандой грабителей. Деньги тебе достались ворованные…

— Не мне! Я же хотела отдать долги рабочим!

— … и теперь вся эта шайка станет охотиться за тобой, чтобы вернуть себе добычу.

Он говорил спокойно, даже снисходительно. И заставил себя остановиться, не договорив. Потому что из-за несчастных двадцати тысяч Важное Лицо не стало бы устраивать столь масштабные мероприятия. Дело было не в деньгах. А в том, что Вера могла проговориться. Пока ее судили как проститутку с парохода, она была безопасна. Она не стала бы рассказывать о подлинном источнике тех банкнот, на которых попалась, иначе дело не кончилось бы так быстро. Но, едва оказавшись на свободе, Вера стала источником угрозы. Она могла исчезнуть из Техаса и, находясь в недосягаемости, рассказать правду. Кому рассказать? Да любой подружке, или любовнику, или газетчику… И тогда у Важного Лица возникнут тысячи новых проблем. Зачем же ждать такого развития событий, когда можно все решить одним ударом?