Читать книгу "Отравленная страсть - Сергей Бакшеев"

– Следователь районной прокуратуры Татьяна Витальевна Воронина, – представилась гостья. – Веду дело Воробьева.

Такого начала я не ожидал. Сцепил руки, чтобы унять волнение. В груди неприятно засосало.

– Сидите! Вставать не нужно! – вновь оборвала мой порыв Воронина.

Я невольно подчинился. Она шагнула в одну сторону, затем в другую. Так и делала по три шага, то влево, то вправо, как заведенная. Механический маятник какой-то, а не женщина!

– Я к вам приехала, чтобы задать несколько вопросов по интересующему меня делу. Вы догадываетесь по какому?

Она на мгновение застыла и тут же продолжила движение. Мне оставалось только крутить головой, следя за ее перемещениями.

– Так вот, меня интересует следующее. Где вы находились позавчера ночью?

Я наконец пришел в себя и понял, что история с вывезенным трупом Андрея Воробьева серьезно осложнилась. Утром в автомобиле покопались милиционеры, а сейчас передо мной следователь прокуратуры. Что ей известно? Как себя вести? Я сижу, а следователь стоит. Она выше меня, и тем самым стремится подавить. Да еще постоянно маячит перед глазами, создавая ощущение монотонности и внушая смирение. Может, их так учат? Нет, мне это не нравится! Надо сломать навязанный ритм, изменить ситуацию.

– Простите, вы следователь Воробьева? – Я намеренно ошибся.

– Я Воронина Татьяна…

– Ах, да! – перебил я. – Воронина, которая ведет дело некоего Воробьева! Меня всегда удивляло, почему так много птичьих фамилий.

– Что?

– Я говорю, что на каждую птицу есть своя фамилия. – Я резко встал и зашагал, как и она, по два-три шага влево и вправо. Левая рука, согнутая в локте, легла на поясницу, а правая назидательно покачивала пальцем. – Вот смотрите. Скворцовы, Орловы, Воробьевы, Снегиревы, Воронины, наконец. Ну, кто там еще? Куликовы, Чайкины, Филины, Журавлевы. Да взять хотя бы домашних птиц, Гусевы, Уткины, Курочкины. А если разделять по полу, то, пожалуйста, еще и Петуховы, Селезневы. Ну вот припомните любую птицу – обязательно есть соответствующая фамилия. Причем распространенная. А некоторые даже и не переиначивают – Лебедь, Кулик, Орел, Беркут. Как говорится, что слышится, то и пишется. Ну почему так? Люди мечтают летать?

Результата я добился. Ошарашенная следователь застыла на месте и вдумчиво смотрела на меня. Она сосредоточенно переваривала информацию и как школьница искала ответ на поставленный вопрос.

Девчонки – они все такие. Задаст им учитель вопрос, они думают над ответом. Волнуются, ищут истину, надеются получить знания и стать умнее. А нет чтобы задуматься над самим вопросом. Почему он такой, а не другой? А может, я бред несу? Ведь я с таким же успехом мог спросить про Зайцевых, Медведевых, Волковых или про Карповых, Ершовых, Щукиных.

Короче, можете сами проверить. Спросите с умным видом любую девушку, почему в солнечной системе девять планет, а не десять или восемь. Она наверняка задумается. Ответ, конечно, не найдет, но будет настойчиво дергать за рукав и просить: объясни, объясни. А планет этих может быть и восемь. Я, честно говоря, не помню.

Пока Воронина думала, я успел собраться и почувствовал себя с ней на равных.

– Действительно, подобных фамилий много, – наконец произнесла она, – но лучше поговорим об этом позже, а сейчас…

– Да вы садитесь!

И она села за стол. Как по команде. Во как! Я тоже плюхнулся напротив нее. Вздохнул, подпер руками подбородок и улыбнулся:

– Так о чем вы хотели поговорить, Татьяна Витальевна?

– Вообще-то сегодня выходной, – она почти извинялась.

– Точно, выходной! Да и вечер уже. Что же вам дома не сидится?

– Но поступила информация…

– Да бог с ней, информацией, – нагло прервал я. – Потерпит до понедельника. Семья важнее.

Я опустил глаза на правую руку женщины. Обручального кольца не было. Воронина обхватила пальцы левой ладонью, сцепленные руки юркнули под стол.

– И все-таки мне важно знать, где вы провели позавчерашнюю ночь?

– Да здесь. Вот на этой кровати, – я ткнул пальцем за спину.

– Кто это может подтвердить?

– Мой сосед, Александр Евтушенко. Он спал там.

– А еще кто-нибудь видел вас в это время?

– Да в чем, собственно, дело?

– В тот вечер был убит гражданин Воробьев Андрей Иванович. Вы его знали?

– Нет, откуда! Я в этом городе две недели. Еще мало кого знаю.

– Есть основание полагать, что тело Воробьева было вывезено с места преступления на автомобиле «Волга», предположительно светлого цвета.

– Прямо детектив какой-то рассказываете.

– Сегодня при осмотре «Волги», принадлежащей гражданке Глебовой, была обнаружена важная улика, которая дает основания предполагать, что, возможно, преступники использовали ее машину.

Выходит, милиционеры доложили о заколке в прокуратуру! Это плохо. Но ничего более конкретного у следствия, похоже, нет. Это хорошо. Я старался держаться уверенно:

– Глебова, это наш руководитель практики из университета?

– Да. И как выяснилось, вы, Заколов, имели доступ к ее автомобилю. И могли воспользоваться им в ту ночь.

– Нет, нет. Это уже какая-то ерунда. Трупы, улики… Да, кстати! Вечером, когда я возвращался, меня видел наш вахтер. Можете спросить у него.

– Уже спросила, – следователь загадочно улыбнулась. – Он видел, как вы входили после одиннадцати вечера.

– Вот! Что и требовалось доказать. Ночью я находился здесь.

– Вахтер видел, как вы в общежитие вошли, но… – Воронина опять улыбнулась, на этот раз по-детски радостно, – но он не видел, как вы из общежития вышли.

– Спал долго, что поделаешь, – произнес я и почувствовал, как спина покрывается потом. Я уже понял, к чему она клонит.

– Вахтер находился в общежитии до девяти утра. Вас он не видел. Зато вас видели еще раньше в автомобиле «Волга» совсем на другом конце города. Как вы это объясните?

– Я же говорю. Франц Оттович крепко спал, когда я выходил рано утром.

– Вы же только что заявили, что спали долго.

– Это я про вахтера. Он спал, видимо, долго и крепко. Следователь спокойно выложила руки на стол и даже постучала ноготками. Инициатива опять была на ее стороне.

– Я ведь почему решила прийти к вам сегодня, в выходной день. Вы человек молодой, учитесь в хорошем институте и, возможно, просто влипли в неприятную историю. А что, если вас кто-то использовал для своих преступных целей? А вы прикрываете этого человека и тем самым копаете себе огромную яму, в которой можете похоронить себя лет на пятнадцать. Вы понимаете, о чем я?

– Честно говоря, с трудом. Где-то кого-то убили, куда-то вывезли, а я виноват в том, что спал в это время при малом количестве свидетелей.