Читать книгу "Таинственный труп - Жан-Франсуа Паро"

— На уровне второго ребра и прямо под ним мы видим обширное раздражение кожи, расположенное в месте сочленения грудины и реберной дуги. На какие мысли наводят вас подобные знаки?

Любит загадка рядиться

В маски, плащи, колпаки,

Любит вуалью закрыться,

Чтобы неузнанной юркнуть в кусты.

Ах, сколько новизны таится в той

Загадке, что стара, как мир! —

пропел Николя на мотив арии из «Прекрасной Филлиды».

— Что-то у нас в Шатле сегодня слишком весело, — промолвил Семакгюс. — Мне кажется, я сумел проникнуть в лукавый ум мэтра Сансона и понять его мысль. Часто употребление изобличает действие.

— Вы совершенно правы, — скромно согласился палач. — Мои замечания относительно состояния ногтей наводят на мысль о часовщике, о том, кто занимается починкой часов и часто использует ногти для открывания крышек часовых механизмов. Крошащиеся ногти большого и указательного пальцев напоминают о необходимости удерживать деликатные детали механизмов и прилаживать их. Раздражение же обусловлено постоянной работой напильником…

Он поднял руку.

— …что подтверждает загрязнение пальцев следами металлической пыли.

— Согласен! Ну а бедро, а панталоны?

— Слесарь или механик, вытачивающий на токарном станке точные детали, работает в основном стоя, а чтобы иметь точку опоры, прислоняется к подпорке, поддерживающей его сбоку и сзади. Панталоны, потертые на бедре, на боку и сзади, позволили мне прийти к этому выводу.

— Таким образом, вы делаете заключение, что…

— …что перед нами искусный ремесленник, имевший дело с точными механизмами, скорее всего, часовщик. Но и это еще не все, — добавил он, склонившись над лицом покойного. — Хочу привлечь ваше внимание к последней детали. Посмотрите на след вокруг правого глаза — он, без сомнения, образовался от долгого ношения увеличительного стекла. Полагаю, теперь мы можем сузить круг наших поисков. И портрет, исполненный господином Лавале, придется как нельзя кстати.

— Господа, — произнес Николя, — поблагодарим нашего друга Сансона за образцовое расследование. Не стоит также забывать, что, собрав камешки со лба покойника, он обнаружил точно такие же камешки и на бортах его куртки. Возможно, в будущем эта деталь нам очень пригодится.

Воцарилась тишина, исполненная невысказанных мыслей. Оба анатома приступили к печальной церемонии вскрытия тела. Николя до сих пор не мог привыкнуть к этой столь необходимой, но от того не менее ужасной процедуре, поэтому он закрыл глаза и не стал вслушиваться в реплики, которыми обменивались анатомы, исполняя свои мрачные обязанности. Прошло никак не меньше часа, прежде чем Семакгюс объявил, что работа по вскрытию окончена. Органы возвратили на место, тело зашили и вновь придали ему человеческое обличье. Папаша Мари принес два больших кувшина с горячей водой. В полной тишине палач и хирург вымыли руки и надели фраки. Церемонно поклонившись, Сансон предоставил слово Семакгюсу.

— Вскрытие подтверждает сделанные ранее выводы: повреждения, полученные в результате падения, не привели к смертельному исходу. Помимо разбитого локтя и нескольких незначительных ушибов, ни переломов, ни повреждений черепа или внутренних органов не обнаружено. Причиной смерти явился удар острым предметом в затылок у основания черепа. Упав с высоты, человек от удара о землю, возможно, на некоторое время потерял сознание, и в эти минуты…

— Как вы считаете, как долго он мог лежать без сознания?

— Дорогой Николя, вы сами несколько раз теряли сознание. Это состояние может длиться как несколько секунд, так и несколько минут. Повторяю: мне кажется, его убили, когда он еще не пришел в сознание. Кто-то, обнаружив, что он жив, и убедившись в его беспомощности, хладнокровно заколол его. Орудием убийства явилась либо трость, либо палка с железным наконечником. Сначала в тело погрузилось маленькое треугольное острие, а затем нечто более широкое и круглое, разорвавшее и смявшее края раны. Подобными палками в Испании приканчивают быков во время боя.

— Ого, куда мы забрались! — воскликнул Сансон.

— И последнее. Человек этот поужинал, но его ужин не имел ничего общего с той скудной пищей, которой кормят узников в тюрьмах его величества.

— Это подтверждает и начальник тюрьмы: заключенный сидел в платной камере и заказывал себе пищу в городских трактирах. Завтра надобно еще раз расспросить начальника и допросить посыльного, исполняющего мелкие поручения заключенных. Поиски будут трудными… Речь может идти как о сообщнике, так и о том, кто… кто сумел доставить узнику так много простыней.

— О чьем сообщнике — узника или убийцы? Мы же знаем теперь, что простыни обработали специальным составом, — произнес Бурдо.

— Возможно, сообщник исполнял чужие приказы. Во всяком случае надо найти его. Благодаря вам, друзья мои, расследование продвинулось далеко вперед. Во-первых, мы определили возможные занятия нашего незнакомца, а благодаря Лавале у нас есть его портрет, который завтра один из наших агентов начнет показывать парижским часовщикам. Полагаю, результат не заставит себя ждать. Узнав имя неизвестного, наша задача упростится. Во-вторых, придется выяснять причины странного, в обход всех правил, заключения нашего незнакомца в Фор-Левек. В-третьих, надо показать моему портному, мэтру Вашону, кусочек ткани, предположительно произведенной в Англии. В-четвертых, прояснить тайный смысл записки, найденной в камере, дабы определить, имеет она отношение к последнему ее обитателю или же нет. Сейчас же я должен вам сказать, что сегодня господин де Ноблекур имеет удовольствие пригласить вас отужинать, а так как уже поздно, предлагаю немедленно отправиться на улицу Монмартр.

С радостью втиснувшись в фиакр, приятели, как обычно, всю дорогу подшучивали друг над другом. Экипаж Сансона трусил сзади. Невзирая на участие в общем разговоре, Николя неустанно думал о том, что может означать найденная им на месте гибели незнакомца пуговица от мундира. Пока он не мог связать сей предмет с нынешним расследованием, но опыт подсказывал, что находка эта не случайна. Когда он поведал свои сомнения Бурдо, тот полностью согласился с ним.

Экипаж медленно катил по обледеневшим улицам. Лошадь, чьи подковы были не приспособлены к передвижению по льду, то и дело поскальзывалась. Николя вновь погрузился в размышления: его мучила фраза из записки, найденной в стене камеры незнакомца. Неожиданно он вспомнил, как при расследовании одного крайне опасного дела он по совету господина де Секвиля, секретаря посольской службы сопровождения, прибегнул к помощи общественного писаря и каллиграфа Родоле, проживавшего на улице Шипионе, в самом центре предместья Сен-Марсель. Без сомнения, Родоле именно тот, кто способен решить эту загадку или, по крайней мере, дать полезный совет.

С радостным гомоном друзья высадились у ворот дома Ноблекура; сопровождаемые тревожным взором Марион, опасавшейся за сохранность сверкавшего как зеркало паркета, который она неустанно натирала воском, они вошли в дом и проследовали в апартаменты хозяина. Домоправительница отчитала Пуатвена за медлительность: он якобы недостаточно быстро подхватывал мокрые плащи, накидки, шубы и треуголки. В малиновом фраке и пышном парике времен Регентства, хозяин дома с улыбкой ожидал их в гостиной. С присущим ему добродушием он совершенно естественно воспринял робость Сансона, впервые участвовавшего в дружеской пирушке; впрочем, очень скоро сей скромник развеселился, заметив, что куртуазность Ноблекура распространяется не только на него, но и на всех остальных гостей. Так как время было позднее, гости без лишних разговоров заняли места за столом, установленным в гостиной возле камина. На председательском месте, спиной к намину сел сам Ноблекур, по левую руку от него устроился Сансон, по правую — Семакгюс, Бурдо и Николя водворились напротив, а незаметно шмыгнувшие под стол Сирюс и Мушетта привычно заняли позицию мелких чревоугодников. Пуатвен поторопился принести вино. Бурдо, понюхав и посмотрев жидкость на свет, с одобрительным вздохом налил себе стакан.