Читать книгу "Особый дар - Андреас Эшбах"

В этот момент хлопнула первая дверь, и вышел кондуктор, вероятно, чтобы проверить колеса поезда. Но прежде чем успел приступить к проверке, он обнаружил нас и начал взволнованно махать рукой.

— Эй вы там! — закричал кондуктор. — Садитесь обратно. Это еще не Центральный вокзал!

Мы удивленно переглянулись. И тут глаза Арманда засветились. Он схватил дверную ручку, дернул ее на себя и закричал в ответ:

— Не открывается!

Было отчетливо слышно, как кондуктор выругался, доставая из сумки солидную связку ключей. Он вставил один из них в коробку управления, которая находилась прямо возле откинутой лесенки. Что-то щелкнуло, и Арманд смог без труда открыть дверь. Мы вошли в вагон, захлопнули за собой дверь и остались стоять в тамбуре. Поезд почти сразу после этого тронулся.

— Я остановил поезд! — сказал Арманд и помотал головой, видимо сам еще не веря в это. — Если бы месье Фурье об этом узнал…

Я никогда не узнаю о том, кто такой этот месье Фурье. Но в тот момент меня это и не интересовало. Я только смотрела в окно на полную огней ночь.

— Наверняка контролер сейчас придет, чтобы проверить у нас билеты.

Арманд покачал головой:

— Не придет.

Он надел украденные очки, снял куртку, вывернул ее клетчатой подкладкой наружу и небрежно перевесил через свою сумку. Он ухмыльнулся:

— Там, впереди, заблокирована дверь для прохода.

Контролер действительно не появился. Да и все остальное шло по намеченному Армандом плану. Через несколько минут мы уже подъезжали к Центральному вокзалу. Электричка начала замедлять ход и постепенно остановилась. На противоположном перроне в самом деле стоял поезд, готовый к отправлению. Мы вышли из электрички и перешли платформу. Никто не кричал, никто нас не останавливал. Мы беспрепятственно сели в поезд и через десять минут были уже в пути.

Глава 10

Огни Штутгарта остались позади, и наше напряжение постепенно спадало. Я чувствовала себя так, как будто весь последний час прожила затаив дыхание.

Пришел контролер, прокомпостировал наши билеты, пожелал нам доброй ночи и счастливого пути и пошел дальше по вагонам. Арманд закрыл за ним дверь нашего отсека, задернул занавески и выключил свет. Осталась гореть только тусклая лампочка ночного освещения.

— Все получилось. — Арманд был в высшей степени доволен. — Они могут обыскать хоть весь Штутгарт. Наверняка получат при этом массу Удовольствия. Могу себе представить, что Пьер когда-нибудь просто лопнет от ярости. — Он открыл молнию своей сумки. Думаю, небольшой пикничок мы заслужили.

Я сняла наконец надоевший парик с твердым убеждением, что никогда-никогда, ни за что на свете не куплю себе ничего подобного. Для меня было загадкой, как кто-то проводит целые вечера с такой штукой на голове, это же все равно что надеть на голову пакет — после этого ведь можно с человека скальп снимать! Потом я провела ревизию нашему провианту. Все-таки, кроме двух маленьких кусочков пирога, которые мне навязала мама Джессики, я за весь день больше ничего не ела. Боже мой, мне показалось, что с тех пор прошла целая вечность! Вся моя жизнь была просто фрагментом какого-то фильма.

Арманд включил лампочку над своим сиденьем и пошарил рукой на полочке у себя над головой в поисках расписания поезда. Оно лежало на стопке прочитанных газет, которая и упала ему на колени. На первой странице, разумеется, красовался вездесущий в эти дни кричащий заголовок о Жане Мари Левру, французском шпионе, а чуть ниже была напечатана фотография разыскиваемого несовершеннолетнего преступника Арманда Дюпре.

— Он меня преследует! — пробормотал он, смял газеты и засунул их обратно на полку.

Затем он стал изучать расписание.

— Следующая остановка в Шорндорфе через пару минут. Это мы уже знаем. До Крайлсгейма поезд останавливается примерно каждые четверть часа, потом еще остановка в Ансбахе, а дальше только в половине второго в Нюрнберге. Хорошо, — сказал он, отложил листок с расписанием и выключил лампочку.

— Ты быстро разбираешься с расписаниями поездов, — заметила я. — Я имею в виду этот маневр с электричкой, путями, временем отправления — я бы в жизни до такого не додумалась.

— Да, наверное. Не знаю, — ответил Арманд и открыл банку колы. — А вот то, что вокзал оказался закрыт, могло выйти боком. Но что уж теперь… Если за тобой гонится целый свет, ты делаешь все настолько хорошо, насколько можешь.

— Гмм. — Я задумалась.

Некоторое время мы молчали, поглощенные едой. Поезд остановился, но люди только выходили, никто не садился. Состав вскоре тронулся и плавно заскользил под убаюкивающий стук колес через ночной пейзаж, над которым висели разорванные тучи и бледный месяц. То, что у нас было с собой в качестве провианта, нельзя назвать образцовым ужином. Арманд без разбора запихнул в сумку то, что попалось под руку, — баночки с напитками, шоколадку, кексы, полпачки хрустящих хлебцев, разные сыры, оставшиеся сушеные батончики папиной кровяной колбасы, что-то еще по мелочи. Сначала, когда я увидела эту колбасу в дорожной сумке, я стала нервно соображать, хватит ли мне моих карманных денег, чтобы докупить папе то, что мы съели, и не будет ли она еще слишком свежей на папин вкус. Теперь эти мои прежние мысли показались мне полной ерундой. В конце концов, это не моя вина, что на меня напали и похитили!

— Скажи… — начала я через пару остановок, уже заполночь; я не знала, спит ли Арманд или только бездумно смотрит в окно.

— Мм? — произнес он. Это прозвучало так, что я поняла: сна у него не было ни в одном глазу.

— Предположим, твой побег удастся…

— Он удастся, — тут же заверил меня Арманд.

— …тогда ты затеряешься где-нибудь, да? Начнешь новую жизнь?

— Да, начну новую жизнь. Новое имя, новые документы.

Я дожевывала последний хвостик колбаски. Когда ты находишься в бегах, они не так уж плохи, эти папины деликатесы.

— А что с твоими родителями? Они же будут беспокоиться.

Арманд помолчал.

— Возможно, я напишу им открытку, когда все уладится. Но не более того. Это слишком опасно.

— Грустно как-то.

Он презрительно фыркнул:

— Ясное дело, но по-другому нельзя. Люди, которые меня преследуют, никогда не откажутся от мысли поймать меня, понимаешь? Никогда. Если они потеряют меня из виду, они станут прослушивать телефон моих родителей и будут ждать, когда я от тоски по дому позвоню им. А если я это сделаю, в ту же минуту охота за мной начнется заново.

— Боже мой, — невольно вырвалось у меня. Я вдруг поняла, что я вообще еще ничего не поняла. Я думала, что знаю, каково это быть преследуемым, потому что я пережила вместе с Армандом часть его побега. Но в действительности я была лишь зрителем, невольной спутницей, которая ждала момента, чтобы снова вернуться в прежнюю нормальную жизнь. У Арманда такого возвращения к привычной жизни никогда не будет. Я могла только предполагать, насколько это, должно быть, ужасно.