Читать книгу "Риф яркости - Дэвид Брин"

Именно поэтому мне необходимо на Собрание! Сара дала ему письмо к аналитику Пловову. А дочь Пловова – совершенно случайно – красавица и еще не обручена. Если повезет, Двер сможет пригласить Глори Пловов прогуляться и, может, расскажет что-нибудь, что произведет на нее впечатление. Например, как он в прошлом году остановил мигрирующее стадо морибулов и не дал им броситься с утеса в бурю. Может быть, рассказывая, он не будет заикаться и она не станет посмеиваться, как всегда делает.

Неожиданно его охватило нетерпение.

– Ну, незачем сейчас об этом тревожиться. – Он знаком велел Рети снова вести впереди глейвера. – С тобой будет разговаривать один из младших мудрецов, так что тебе не придется предстать перед всем советом в одиночестве. И мы больше не вешаем сунеров. Если, конечно, не бываем вынуждены.

Он попытался подмигнуть ей, но не сумел поймать ее взгляд, поэтому шутка получилась неудачная. Пока он перевязывал ее веревку, она смотрела в землю, а потом они снова двинулись цепочкой.

Усиливающаяся сырость сменилась туманом, все громче раздавались звуки падающей воды. Там, где тропа поворачивала, сверху падал ручей, множеством брызг разбиваясь в аквамариновом бассейне. Дальше вода падала с обрыва и возобновляла свой крутой спуск к реке далеко внизу и, в конечном счете, – к морю.

Спуск вниз к бассейну казался слишком рискованным для Рети и глейвера, поэтому Двер сделал знак продолжать путь. Ручей они пересекут дальше.

Но нур принялся перепрыгивать с камня на камень. И вскоре они услышали, как он весело плещется в воде.

Двер подумал о другом водопаде, там, где Большой Северный, ледник достигает утеса на краю континента. В прошлом году он там во время весеннего таяния охотился за шкурами бранкуров. Но на самом деле пришел туда, чтобы посмотреть, как ломается ледяной затор у входа в озеро Опустошения.

Огромные, в километр, прозрачные пласты льда раскалываются с грохотом, заполняющим небо, и с ревом оживают могучие водопады.

Однажды он по-своему попытался описать это зрелище Ларку и Саре – эти кричащие цвета и радужные шумы, – надеясь, что практика поможет ему справиться с неловким языком. И конечно, глаза сестры вспыхнули при описании чудес за пределами узкого Склона. Но добрый старый благоразумный Ларк только покачал головой и сказал: Эти замечательные чудеса отлично обойдутся и без нас.

Обойдутся ли? Двер в этом сомневался.

Есть ли красота в лесе, если никто не смотрит на него и не называет прекрасным? Разве не для этого существует “разум”?

Он надеялся когда-нибудь отвести свою жену и подругу к водопадам Опустошения. Если найдется кто-нибудь, чья душа способна разделить с ним его восхищение.

Hyp догнал их немного спустя, он улыбался и отряхивал гладкую черную шерсть, обдавая путников брызгами. Рети рассмеялась. Короткий, резкий и торопливый звук, как будто она не надеялась на долгое удовольствие.

Ниже по тропе Двер остановился в том месте, где по скале стекал тонкий ручеек. Это зрелище напомнило, как отчаянно ему хочется пить. И вызвало вздох, напомнив об одиночестве.

– Давай, малышка. Там внизу еще один бассейн, до него легче добраться.

Но Рети стояла неподвижно, и щеки у нее были влажные. Впрочем, Двер решил, что это туман.

Аскс

Они не показывались. Должно быть, мы смешали их планы. Некоторые из нас, возможно, выживут, чтобы дать показания. Естественно, они решили не показываться.

Свитки предупреждали нас о такой возможности. Казалось, судьба наша предопределена. Но когда голос звездного корабля заполнил долину, ясно стало стремление успокоить нас.

(Простые) ученые мы.

Обзор (местных, интересных) форм жизни мы готовим.

Никому не причиняем вреда.

* * *

Это сообщение – в свистах и щелчках строго формального Галактического два – было передано и на трех других стандартных языках и наконец – очевидно, они увидели в толпе людей, – на языке волчат англике.

В изучении (местных, уникальных) форм жизни мы просим вашей (великодушной) помощи,

Знание (местной) биосферы, вы им (несомненно) обладаете.

Инструменты и (полезные) знания мы готовы предложить в обмен.

Можем ли мы – уверенно – приступить к (взаимному) обмену?

Припомните, мои кольца, как мы в замешательстве переглядывались. Можно ли верить таким клятвам? Мы, живущие на Джиджо, преступники в глазах огромной империи. Но те, что на борту корабля, тоже. Может, у наших двух групп есть общие цели?

Наш мудрец-человек лаконично подвел итог. На англике Лестер Кембел глубокомысленно произнес:

– Уверенно, волосатые подмышки моих предков!

И почесался красноречиво и очень уместно.

Ларк

В ночь накануне прилета чужаков цепочка пилигримов в белых одеяниях брела в предрассветном тумане. Их было шестьдесят, по десять от каждой расы.

Этим же путем во время праздника пройдут и другие группы в поисках образцов гармонии. Но эта отличалась от остальных – у нее чрезвычайно серьезная миссия.

Вокруг собирались тени. Искривленные, изогнутые деревья, подобно призракам, протягивали переплетенные ветви. Сливались и смешивались маслянистые испарения. Тропа резко поворачивала, огибая темные провалы, очевидно, бездонные, в них отдавалось загадочное эхо. Обветренные камни своими формами бросали вызов воображению, усиливали нервное напряжение путников. Откроется ли за следующим поворотом наиболее почитаемое на Джиджо материнское Яйцо?

Какие бы различные органические особенности ни унаследовали пилигримы шести рас в четырех разных галактиках, все они сейчас испытывали неудержимый порыв к единству. Ларк шагал в соответствии с ритмом, который передавал реук у него на голове.

Я десятки раз проходил этой тропой. Она должна быть мне знакома. Почему я не могу откликнуться?

Он попытался настроить свой реук на цвета и звуки реального мира. Шаркали шаги. Стучали копыта. Шуршали кольца и скрипели колеса. Пыльная тропа так плотно утоптана пилигримами, что можно подумать, будто она восходит к самому началу изгнания, а не насчитывает всего сто с небольшим лет.

А к чему обращались раньше, когда нуждались в надежде?

Брат Ларка, знаменитый охотник, однажды тайной тропой провел его на соседнюю гору, откуда яйцо можно было увидеть сверху. Оно лежало в своей вулканической кальдере, словно потомство в гнезде сказочного дракона. Издали его можно принять за какой-то древний буйурский памятник или след еще более древних – на многие эпохи – обитателей Джиджо, загадочный часовой, неподвластный времени.

Мигнешь – и это уже приземлившийся межзвездный корабль, продолговатая линза, предназначенная для скольжения по воздуху и эфиру. Или крепость, созданная из сверхпрочного материала, пьющая свет, отражающая его, плотнее нейтронной звезды. Ларк даже представил себе на мгновение панцирь какого-то гигантского существа, слишком терпеливого или гордого, чтобы обращать внимание на мух-поденок.