Читать книгу "Серьезные люди - Фридрих Незнанский"

— Куда ты их? — спросил Плетнев, который сожалел, что ему не удалось доиграть партию с Кругловым. Надо было сменить тактику и сделать больно. Не хотелось, чтоб потом на «Глорию» кивали. Адвокаты этот ход очень любят применять в суде, в самый неожиданный момент, — избиения, давление, изощренные методы. Ничего не поделаешь, они тоже свой хлеб зарабатывают.

— Я с начальством перемолвился, в общих словах ситуацию описал. Предложили в наши «Петры», по камерам.

— Правильно, вместе их не надо. А с Красновым у тебя что?

— Пробили, есть такой, погоняло Копыто. Из-за кулака.

— Я видел, но ему не повезло, мой оказался проворней…

— Документы правильные, без подделки, — и права, и техталон. Трудится в поте лица своего старшим охранником в Подольске, на машиностроительном заводе. В настоящее время находится в отпуске. Дома проверили, не бывает в последнее время. Соседи говорят, что, возможно, уехал к родственникам в Украину.

— Зацепочку-то хоть какую-нибудь оставили?

— А ты как думал? — улыбнулся Петр. — Сейчас валютные обменники района взяли под контроль. Но это, сам понимаешь, хлопотное дело. Народу-то мало. Работаем вместе с командой ОБЭПа.

— А эти двое, что в Прокудинском переулке, над «аптекой»?

— И этих двоих дома не оказалось. Машины тоже нет. Вряд ли смылись. Ты ж говорил, у них там целый склад в квартире? На легковой не вывезти. Ну, посмотрим, тоже держим под наблюдением. Вот и все, что могу сказать. Немного, но когда появятся материалы на этого непонятного Вахтанга, думаю, дело пойдет скорее. И, самое странное, когда «пошустрили» среди уголовной братвы, те как воды в рот набрали. Неужели такой «авторитет», и у нас под боком, а мы ничего и не знаем? Странно. А может, это «поручик Киже»? Веселый розыгрыш? Компания «весельчаков» таким образом крупные «бабки» гребет? И никто и никогда этого мифического Вахтанга не видел? Вот такие сомнения закрадываются.

— Ну ладно, будем ждать, — подвел черту Плетнев и пошел к Максу в его мрачный, подвальный отсек, заставленный компьютерами и где великий «бродяга» творил чудеса, взламывая такие «пароли», что спецы и из МВД, да и из ФСБ только головами качали. Был тут, конечно, некоторый противозаконный момент, но, во-первых, Макс никогда ничего не делал такого, что причинило бы вред правоохранительным органам, а во-вторых, те и сами, зная таланты Макса, нередко прибегали к его помощи в безвыходных ситуациях. И, в этом смысле, сохранялось некое статус-кво, устраивающее обе стороны.

На приход Плетнева «бродяга» отреагировал мрачно. Вокруг него валялись пустые пакеты из-под чипсов и сильно пахло кофе, который тот «глушил» едва ли не литрами, такая у него и чашка была — великанская. И все это являлось следствием особого волнения, когда «великого хакера» преследовали неудачи. Он даже не посмотрел на вошедшего. Но пробурчал в ужасную свою бороду, усыпанную крошками:

— Ни в одном приличном досье нет этого вашего Вахтанга! Что прикажешь делать? Куда еще лезть?

— Если б я знал, старина, — печально вздохнул Антон. — Но, по всем статьям выходит, что личность он в криминальном мире известная. Его по-настоящему боятся, понимаешь? А где он и, главное, кто он, никто не говорит. Даже имя произносить не хотят. Чем же он их всех запугал? Но что запугал — точно. Увидеть бы, я б ему, мерзавцу, своими руками свернул бы шею. Как куренку!

— Иди, воюй там, а? — неприветливо отозвался Макс. — Без тебя тошно. Такое со мной в первый раз…

— Ладно, пойду, спасибо… Там Всеволод появился, они чего-то с Сашкой обсуждают. Пойду спрошу, что ли…

Он вышел, не договорив. Вернее, договорив про себя, молча. О том, что осточертели ему все эти бабы, что совсем он запутался, а сына видел в последний раз чуть ли не неделю назад. Тот скоро перестанет узнавать отца. А об уважении вообще речи нет… И собственную квартиру на московской окраине уже давно запустил, практически не бывает там, поскольку Васька давно уже находится под присмотром Ирины, а Саша, надо отдать ему должное, покончил со своими сценами ревности и к постоянному присутствию в своей квартире сына Плетнева, кажется, привык. Ну и слава богу…

Из кабинета Голованова вышел Турецкий. Увидев Антона, поманил его пальцем, и они вышли на улицу: значит, хотел сказать что-то важное, но чтоб не для всех.

— Слушай, Антош, — без предисловий начал Александр Борисович, — тебе придется недели на две, максимум, что-то предпринять с Васькой. Может, попросишь кого? Ну, из… баб-то у тебя за последнее время как-то, смотрю, прибавилось.

— Я понял, Саша, — Плетнев понурился и пожал плечами. Ну, конечно, надоел…

— Ни черта ты не понял. Я хочу съездить с Иркой к дочери. Ну, ты знаешь, Ника — в Лондоне, в Кембридже учится. И в этом году не приезжала, своя жизнь у бывшего ребенка. Ничего не поделаешь, растут они быстрее, чем мы хотим. И вырастают, а ты не замечаешь… Ирка соскучилась, я же вижу. А потом я тебе открою одну тайну, разглашать которую совсем ни к чему.

— Да, Саш, о чем ты?! — чуть не возмутился Антон.

— Я — о чем? — он ухмыльнулся. — Сегодня Ирка созналась: она уже на пятом месяце, понимаешь? И если мы теперь не слетаем в Лондон, то больше она туда с пузом, которое теперь начнет расти не по дням, а по часам, к дочери не съездит. И — все. Ясна картина? А потом я еще принял участие в судьбе соседской девочки. Ее наши славные чиновники не хотели отпускать в Сорбонну, в колледж. Она выиграла какое-то количество олимпиад, что ли, короче, персональный вызов и предложение продолжить учебу во Франции. Да, по-моему, ты в курсе этой истории, чего я, на самом деле?..

— Знаю в общих чертах. Так она при чем?

— Я ж ее пробил через свою… знакомую, которая у президента сейчас в советниках по культуре бегает, представляешь?

— Ну, Саш, у тебя связи!

— Это еще от Питера Реддвея. Ну, из Гармиша. Ты с ним не знаком, приедет — познакомлю. Суть не в том. Я матери этой Люси, Людмиле, пообещал сам отвезти девочку в Париж, — все равно по дороге, — и сдать на руки Марго. А уж она постарается, чтобы девочку хорошо встретили и устроили в колледже. Это ж важно, правда? А пока нас не будет, ты можешь у нас пожить с Васькой. Может, Катя вам окажет помощь?

Плетнев поморщился, и Турецкий живо отреагировал:

— Что, кончились у вас отношения? Ну, ты — артист! В общем, поговори с Ириной, как сделать лучше — и решите. Надеюсь, не возражаешь?

Антону показалось, что в интонации Турецкого промелькнула ирония. Это — «не возражаешь?». Как будто он мог возражать! Но опять что-то нехорошо складывается…

— Саш, ну, как ты можешь говорить? Я и так благодарен вам, должник по гроб…

— Слушай, ты чего? — поморщился Турецкий. — С этими бабами совсем плохим стал? Я тебе про Фому, а ты про Ерему! При чем здесь благодарность какая-то? Гробы еще придумал… Ты можешь, — он затряс пятерней перед носом Антона, — организовать хоть одну из этих баб позаниматься с Васькой? Его ж нельзя оставлять одного. Так, между прочим, и сына потерять можно!