Читать книгу "Ночь одиночества - Микки Спиллейн"

— Уверен в этом, Пат, — подтвердил я. Пат принял официальный вид. Передо мной сидел полицейский. Вены на его шее вздулись, губы сжались в тугую линию.

— Я знаю, Майк, твои дела всегда связаны с убийством.

— Это верно.

— Между прочим, Майк, я так завязан с тобой, что если ты попадешься, то за собой потянешь и меня.

— Не попадусь.

— Майк, сукин сын, на тебе уже убийство.

— Даже не одно, а два, и будут еще. Взгляд Пата потеплел.

— Если ты не расскажешь, я сам просмотрю все дела по последним убийствам, одно за другим, и заставлю тебя признаться.

— Думаешь, у вас нет ни одного нераскрытого убийства?

Пат покраснел:

— Ну, не за последнее время.

— А как насчет того парня, которого выловили в реке?

— Для нас — да... Для тебя — нет.

Я удивленно посмотрел на него.

— Видишь ли, я виделся с Ли, прежде чем прийти сюда. Он позвонил мне, — объяснил Пат. — Во время разговора Ли с Оскаром по телефону тот на что-то намекал. Ли думает, что Оскар мог, кроме убийства Моффита, приготовить еще какой-нибудь компрометирующий трюк. Мне пришлось сказать Ли, что ты тоже имеешь свой особый интерес в этом деле, о котором не хочешь говорить даже со мной. Ли подробно расспросил меня о тебе и теперь хочет переговорить с тобой.

— Я должен найти что-то оставшееся после Оскара?

— Предполагаю, что так. В любом случае он тебе хорошо за это заплатит. Ты будешь заниматься тем же, но не бесплатно.

— Не возражаю. Я сейчас в отпуске.

— Слушай, кончай эту песню. Придумай что-нибудь пооригинальней. Что у тебя на уме? Это работа гангстеров. Тело до настоящего времени не опознано. Дантист пытается установить его личность по зубам. Другой возможности нет.

— Думаешь, вам удастся установить его личность?

— Надеюсь. У него один из искусственных зубов был сделан из нержавеющей стали. Нам никогда раньше не приходилось с этим встречаться.

У меня в ушах вновь зазвенели колокола. Сигарета выпала из руки, я нагнулся поднять ее, кровь бросилась мне в голову. Может, Пату и не приходилось слышать о стальных зубах, но не мне. Однако я не стал ничего говорить, а только спросил:

— Ли ожидает меня?

— Я сказал ему, что утром тебя какое-то время не будет.

— Хорошо. — Я поднялся, надел шляпу, собираясь уходить. — Еще одно, Пат, что это за парень, которого убил Оскар?

— Чарли Моффит?

— Да.

— Тридцать четыре года, светлая кожа, темные волосы. Шрам на брови. Воевал. Ни одного привода в полицию. Занимал комнату на Девяносто первой улице, жил там больше года. Работал на фабрике по производству пирожков.

— Где?!

— Фабрика пирожков, — повторил Пат. — Ну, выпекают разные пирожки, булочки. Существует сеть небольших лавочек под вывеской: “Пирожки мамаши Свитгер”, для них эта фабрика делает пирожки.

— Что, кроме зеленой карточки, при нем не было ничего?

— Да нет, кое-какие мелочи и водительские права. Правда, во время нападения один из карманов его пальто был оторван, но сомневаюсь, чтобы он носил там что-нибудь стоящее. А в чем дело, Майк?

— Ты что, забыл про зеленые карточки?

— А какого черта тебя так волнуют комми? У нас есть специальные службы, которые этим занимаются. Я смотрел в окно, где разгоралось утро.

— Скажи мне. Пат, сколько, по-твоему, красных вокруг нас?

— Пара сотен тысяч, думаю, — ответил он.

— А сколько человек работает в той службе, которую ты упомянул?

— Ну... может быть, несколько сотен. А что можно с этим поделать?

— Ничего... просто поэтому я и беспокоюсь.

— Ладно, забудь об этом. Дай мне знать, как ты договоришься с Ли.

— Хорошо.

— И еще, Майк... будь поосторожней, ладно? Всем журналистам хорошо известна твоя репутация, и, если кто-нибудь пронюхает, что ты работаешь на Ли, могут появиться вопросы, на которые трудно будет ответить.

— Я замаскируюсь.

Офис Ли Демера располагался на третьем этаже довольно скромного здания недалеко от Пятой авеню. Обстановка офиса, без особых претензий на роскошь, радовала только прекрасным ангельским личиком девушки-секретаря. Ее голос был так же божествен, как и ее фигурка, которую она скорее пыталась показать, чем скрыть. Но она жевала резинку, ворочая челюстями, как корова, и это сводило на нет все ее прелести.

Стеклянная стена с небольшими окошками на уровне пояса отделяла приемную от машбюро. Две девушки сосредоточенно печатали на машинках. Мне пришлось согнуться чуть ли не пополам, чтобы обратиться к ним. Одна из девушек, увидев мою неудобную позу, мило улыбнулась, встала и, открыв дверь, вышла ко мне.

Ей было чуть больше тридцати. Хорошо сшитый костюм отлично гармонировал с ее фигурой, было приятно смотреть на нее и говорить с ней. Девушка с улыбкой спросила меня:

— Чем могу вам помочь? Невозможно было быть нелюбезным.

— Мне хотелось бы увидеть мистера Демера.

— Он вас ожидает?

— Да, он передал, что хочет меня увидеть.

— Понимаю. — Она постучала карандашом по своим зубкам и немного нахмурилась. — Простите, а вы торопитесь?

— Ну, про себя я бы так не сказал. Думаю, мистер Демер торопится.

— Видите ли, у него сейчас врач. Он может немного задержаться, так что...

— Врач? — удивился я.

Девушка утвердительно кивнула, беспокойство появилось в ее глазах.

— Мистер Демер показался мне таким расстроенным сегодня утром, и я решила вызвать доктора. Последнее время шеф чувствовал себя не очень хорошо, недавно с ним случился приступ.

— Приступ чего?

— Сердечный. Несколько дней назад он имел очень неприятный разговор по телефону, после которого ему стало плохо. Он потерял сознание. Я была ужасно напугана. Вы понимаете, никогда прежде этого не случалось и...

— Что сказал доктор?

— К счастью, это был легкий сердечный приступ. Доктор рекомендовал мистеру Демеру относиться ко всему без особого волнения, но для такого темпераментного человека это почти невозможно.

— Вы сказали, что ему позвонили и телефонный разговор привел его в такое состояние?

— Уверена, что так оно и было. Анна подтвердила, что это произошло прямо после телефонного разговора.

Должно быть, звонок Оскара произвел на него гораздо более сильное воздействие, чем Пат и я могли предположить. Я собирался продолжить беседу, но дверь открылась, и на пороге появился доктор. Это был небольшого роста человек в старомодном галстуке.