Читать книгу "Гибель адмирала Канариса - Богдан Сушинский"

Теперь Канарис понимал, что в его жизни такая женщина однажды случилась — это была Мата Хари. Жаль только, что понял он это слишком поздно. И потом, любовная привязанность танцовщицы-проститутки вряд ли могла служить аргументом для того, чтобы испытывать ее в семейных условиях. Уж что-что, а семейная жизнь этой бродячей, разгульной актрисе, не имеющей ни постоянного жилья, ни постоянных привязанностей, ни даже постоянной страны обитания, — была напрочь противопоказана.

…Уж теперь-то адмирал без какой-либо внутренней боязни и излишней гордыни мог сознаться — по крайней мере самому себе, — что все, что исходило во время их знакомства от него, Вильгельма Канариса, конечно же, порождалось ложью. Или же вместе с ложью источалось. И то, как он представал перед ней в облике офицера-богача, и как разыгрывал сцены юношеской влюбленности, и как искренне уговаривал танцовщицу выйти за него замуж — понятное дело, не в сей же час, а когда кончится война…

Когда Маргарет неожиданно покинула свой салон в Париже, который к тому времени охотно посещали не только безоглядно влюбляющиеся в нее молодые французские офицеры, но и министры, известные промышленники и даже иностранные дипломаты, и вернулась в Мадрид, одни восприняли эту ее отлучку как стремление отдохнуть от парижского бомонда другие — как попытку охладить буйный пыл некоего слишком уж навязчивого любовника, которого Мата Хари сначала страстно увлекла собой, а затем, буквально разорив его, столь же страстно отвергла; третьи поговаривали о появлении какого-то нового воздыхателя…

Истинную же причину ее отъезда знал только он, капитан-лейтенант Канарис.

Да, это действительно был не очередной отъезд, а самое настоящее бегство, причем, следует признать, весьма своевременное. Несколько попыток танцовщицы получить разрешение на въезд в Англию ни к чему не привели. Мало того, неофициально ей дали понять, что репутация ее слишком запятнана, причем касается это отнюдь не бесчисленных любовных связей, нет; ей по-джентльменски намекнули на связь с германской разведкой.

— По-джентльменски, значит, намекнули? — устроил после этого своей «разведтанцовщице» форменный допрос Вильгельм Канарис.

— Следует полагать, что да, пока что по-джентльменски.

— Ничего при этом не предлагая?

— Если вы имеете в виду вербовку в английскую разведку, то нет, не предлагали, — затравленно объяснила Мата. Канарис впервые видел ее такой испуганной. До этого она уже не раз рисковала, но, даже оказываясь на грани провала, сохраняла свое привычное ироническое спокойствие.

— Что же тогда предлагали? — настойчиво допытывался Канарис.

— Всего лишь настойчиво посоветовали, что в моих же интересах держаться подальше от посольств тех стран, с которыми Германия все еще пребывает в состоянии войны. Но советовали, подчеркиваю, очень настойчиво.

— Настолько, что вы испугались… — не спросил, а, скорее, задумчиво констатировал Канарис.

— Впервые по-настоящему испугалась, — признала Маргарет. — И вы не заставите меня вновь возвращаться в Париж, а тем более — еще раз обращаться в английское посольство во Франции. С меня хватит!

— Ну, заставим или нет — это покажет время, — с неожиданной угрозой в голосе произнес тогда резидент германской разведки.

— И в этом заключается вся ваша благодарность?! — мгновенно оскорбилась Маргарет Зелле. — Вместо того чтобы поддержать меня в такие минуты, вы, наоборот, пытаетесь шантажировать меня! Вы ведете себя так, словно…

— Ваши истерики, мадам Зелле, меня не интересуют, — еще более холодно и сурово произнес германец. — Однако помочь я вам все же попытаюсь. Начну с того, что постараюсь навести по своим каналам кое-какие справки, чтобы выяснить, насколько серьезен был этот отказ. Что за ним стоит. Вдруг это всего лишь неджентльменская месть английского посла за некогда не подаренную вами ночь?

— Не подаренную ночь? — удивилась Мата Хари самому подходу к проблеме, с которой она столкнулась в Париже.

— Вспоминайте, мадам Зелле, вспоминайте. Когда вопрос касается оскорбленной, точнее, неудовлетворенной мужской гордыни, даже истинные джентльмены порой способны на неджентльменские поступки.

— Однако ничего такого я не припоминаю. Английский посол…

— Или же кто-то из англичан, оказавшийся другом этого самого посла… Вспоминайте, Маргарет; успокойтесь и вспоминайте!

Кое-какие справки германский капитан-лейтенант действительно навел. Для Маргарет Зелле они оказались неутешительными. Мало того, в них просматривалась угроза для него самого, поскольку английской разведке уже было известно, что для германского резидента Канариса любовная связь с танцовщицей уже давно служит всего лишь прикрытием.

Когда эта угроза была подтверждена и другими источниками, Канарис вынужден был признать, что из Франции Маргарет удалось вырваться только чудом, как понял и то, что при необходимости французская или английская разведка легко достанет ее в Мадриде или в любом другом уголке Испании. Точно так же, как достанет и его, особенно после того, как Мата Хари начнет давать показания на допросах в любой враждебной контрразведке.

Канарис вынужден был задуматься над своим положением еще и потому, что в Мадриде, куда он прибыл вскоре после возвращения туда Маргарет, его вдруг навестил высокий худощавый джентльмен из английского торгового представительства.

— Есть необходимость представляться, господин Ридо Розас?

— Такая необходимость возникает в любом случае. Тем более что вы решили говорить с офицером, обладающим дипломатическим иммунитетом.

— Терпеть не могу дипломатов. Но если вы так настаиваете… Мое имя вам все равно ничего не скажет, а визитку, с вашего позволения, я вручу перед своим уходом, — учтиво склонил голову джентльмен. — Так что давайте на этом покончим с ненужными формальностями.

Только теперь помощник военно-морского атташе Германии внимательнее присмотрелся к холеному, аристократическому лицу англичанина и резким движением руки указал ему на кресло.

Понятно, что имя чилийца Ридо Розаса было тем паролем, обладать которым могла только Сикрет Интеллидженс Сервис,[21]— это Канарису стало ясно сразу же. Но дело не только в этом. Теперь капитан-лейтенант еще и узнал англичанина. Это был тот самый лейтенант английской разведки, который в 1915 году поднялся на голландский теплоход «Фризия» с твердым намерением встретиться там с неким лже-чилийцем Розасом. Но вовсе не для того, чтобы раскрыть и погубить его. У англичанина был свой интерес к этому германцу. Впрочем, это уже были дела давно минувших дней.

Теперь же Канарис тоже полюбопытствовал у англичанина, не ошибся ли он, обращаясь к нему как к чилийцу Розасу, тем более что торговые поставки из Великобритании его не интересуют. Но это была всего лишь попытка выиграть время, чтобы, с одной стороны, собраться с мыслями, а с другой — заставить гостя чуть поподробнее рассказать о себе.