Читать книгу "Человек из тени - Коди Макфейден"

— Рад познакомиться.

— Взаимно.

— Итак, — говорит Дженни, — каков план игры?

Келли сообщает ей, чем моя группа намерена заняться. Когда она заканчивает, Дженни одобрительно кивает:

— Толково. Я прикажу собрать для вас копии всего, что нам удалось сделать. Чарли, позвони экспертам и передай это задание.

— Слушаюсь.

— У кого ключи от квартиры? — спрашиваю я.

Дженни берет со стола конверт и протягивает его Лео.

— Ключи здесь. Не бойтесь испортить место преступления. Все улики собраны. Адрес на конверте. Подойдите к сержанту Бикси внизу. Он может вас подвезти.

Лео смотрит на меня и вопросительно поднимает брови. Я киваю, и он уходит.

Ловлю взгляд Дженни.

— Не могли бы мы куда-нибудь пойти? Мне бы хотелось узнать твое впечатление от места преступления.

— Конечно. Давай выпьем по чашке кофе. Чарли тут обо всем позаботится. Верно, Чарли?

— Разумеется.

— Замечательно.

— У вас хороший патологоанатом? — спрашивает Джеймс.

Поскольку этот безобидный вопрос исходит от Джеймса, он звучит вызывающе. Дженни хмурится:

— Если верить Квонтико, то да. А почему вы спрашиваете? Слышали другое мнение?

Он небрежно отмахивается от нее:

— Вы только скажите, как мне с ней связаться. Оставьте сарказм при себе.

Брови Дженни взлетают вверх, я вижу, как темнеют ее глаза. Она смотрит на меня, и, возможно, гнев в моих глазах, обращенный на Джеймса, умиротворяет ее.

— Поговорите с Чарли. — Голос жесткий, натянутый.

Но Джеймсу все по барабану. Он отворачивается, даже не взглянув на нее.

Я трогаю ее за локоть:

— Пошли отсюда.

Она бросает задумчивый взгляд на Джеймса и кивает. Мы направляемся к дверям.

— Он всегда такой хам? — спрашивает она, когда мы спускаемся по ступенькам.

— О да. Это слово придумано специально для него.

Дженни приводит меня в кафе, расположенное неподалеку от полицейского управления. Таких кафе в Сан-Франциско пруд пруди. Спокойное местечко для семейных людей. Я заказываю кофе мокко, Дженни просит принести ей горячий чай. Мы садимся за столик у окна и некоторое время молчим. Наслаждаемся напитками. Кофе просто великолепен. Настолько великолепен, что я умудряюсь получить удовольствие, несмотря на всю эту смерть вокруг.

Я смотрю в окно на прохожих. Сан-Франциско всегда завораживает меня. Это Нью-Йорк западного побережья: город-космополит со своим шармом и нравом. Обычно я по одежде определяю, что человек приехал из Сан-Франциско. Это одно из тех редких мест, где до сих пор можно встретить шинели и шляпы, береты и кожаные перчатки. Все стильное. День выдался приятный. У Сан-Франциско есть тенденция к промозглости, но сегодня светит солнце и температура подбирается к семидесяти градусам по Фаренгейту. По стандартам этого города — жарища.

Дженни ставит чашку на столик, проводит пальцем по ободку и говорит раздумчиво:

— Я удивилась, увидев тебя. А еще больше удивилась, когда узнала, что не ты возглавляешь команду.

Я смотрю на нее поверх своей чашки:

— Мы так договорились. Энни Кинг была моей подругой, Дженни. Мне следует держаться в стороне. По крайней мере официально. Да и не готова я еще возглавить КАСМИРК, пока не готова.

Взгляд у нее непроницаемый, но осуждения вроде нет.

— Это ты говоришь, что не готова, или Бюро?

— Это я говорю.

— Тогда… Только не обижайся, Смоуки. Если это правда, то каким образом ты получила разрешение приехать сюда?

Я объясняю, какие изменения произошли во мне после встречи со своей командой.

— Получается, что сейчас для меня работа — самая лучшая терапия. Наверное, заместитель директора тоже так считает.

Дженни некоторое время молчит.

— Смоуки, — наконец говорит она, — мы с тобой друзья. Мы с тобой не обмениваемся поздравительными открытками на Рождество или День благодарения. Мы друзья другого типа. Но все равно друзья, верно?

— Верно. Конечно.

— Тогда я хочу спросить тебя как друг. Ты сможешь работать над этим делом? От начала и до конца? Дело мерзкое. По-настоящему мерзкое. Уж поверь мне, а я, ты знаешь, всякое повидала. Но эта история с ее дочерью… — Она непроизвольно вздрагивает. — Мне этот кошмар долго будет сниться. То, что сделано с твоей подругой, тоже отвратительно. Да, она была твоей подругой. Я согласна, что тебе полезно нырнуть в глубокую воду. Но не думаешь ли ты, что для терапии это дело не годится?

Я решаю дать честный ответ.

— Я не знаю. Это правда. Я вся переломана, Дженни. Можешь в этом не сомневаться. Догадываюсь, что многим кажется неразумным мое желание заняться этим делом, но… Тут такие дела. Ты знаешь, чем я занимаюсь после смерти Мэтта и Алексы? Ничем. Это не значит, что я отдыхала. Это значит — именно ничем. Я сидела целыми днями на одном месте и смотрела на пустую стену. Затем ложилась спать и видела кошмары. Потом просыпалась, снова целый день смотрела на стену и вечером отправлялась в кровать. А иногда часами смотрела в зеркало и проводила пальцем по шрамам. — На глаза наворачиваются слезы. Я радуюсь, обнаружив, что это слезы злости, не слабости. — И вот что я могу тебе сказать: жить так куда ужаснее, чем все, с чем я могу столкнуться при расследовании смерти Энни. Так я думаю. Я понимаю, что веду себя как эгоистка, но это правда. — Я замолкаю, словно часы, у которых кончился завод.

Дженни пьет чай. Город живет своей жизнью, наши переживания его не касаются.

— С моей точки зрения, звучит разумно. Значит, ты хочешь узнать мое впечатление от места преступления?

Вот и все, что она говорит. Она не пытается отстраниться. Наоборот, она дает понять, что признает мое право на расследование. Она все поняла. Поэтому пора переходить к делу. Я ей признательна.

— Пожалуйста.

— Вчера мне позвонили.

Я перебиваю ее:

— Тебе лично?

— Угу. Назвали меня по имени. Голос, без сомнения, изменен. Велел мне поинтересоваться моей электронной почтой. Я бы проигнорировала звонок, но он упомянул тебя.

— Почему ты решила, что голос изменен?

— У него была нечеткая дикция. Наверное, чем-то прикрыл рот. Или закрыл микрофон телефона платком.

— А в речи не было каких-то особенностей? Необычных слов? Сленга? Акцента?

Дженни смотрит на меня с насмешливой улыбкой:

— Ты что, собираешься работать со мной как со свидетелем, Смоуки?

— Ты и есть свидетель. Для меня по крайней мере. Ты единственная, кто с ним разговаривал, к тому же ты была первой на месте преступления. Так что — да, свидетель.