Читать книгу "Записки из арабской тюрьмы - Дмитрий Правдин"

Почему не горит коробка? Ну, наверно, потому, что обклеена фольгой, да и пламя «фитиля» маленькое, больше коптит, чем горит. Но тару используют по два-три раза.

В качестве кавы используют растворимый «Нескафе», его вместе с минералкой и сахаром-рафинадом покупают в тюремном магазине. Стандартного пакетика в два грамма хватает на одну порцию.

Пакетик кофе и четыре кусочка сахара заливают горячей водой или горячим молоком, тщательно перемешивают и цедят с друзьями в течение часа. Кофе пьют очень сладкий.

Но «фитиль» есть только у тюремной элиты, у остальных же — небритиков, все по-другому. Каву они любят, но «фитиля» и минералки у них нет. Поэтому разводят сухой «Нескафе» небольшим количеством водопроводной воды, долго мешают палочкой, пока не образуется студенистая масса коричневого цвета. После доливают воды и добавляют сахар. Процесс занимает минут 20–30.

Сидит такой небритик и яростно шурует палкой в кружке — растворяет в холодной воде каву. Упорство и труд — все перетрут. Вот, оказывается, и в холодной воде при желании возможно кофе растворить.

«Фитиль» запрещен, при его обнаружении владельцу полагается до пяти суток карцера. Но администрация закрывает глаза на использование «фитилей» капранами и разного рода тузами.

В камере своя иерархия. На верхушке пирамиды стоит пахан-капран со своими подручными. Как правило, это жители одного населенного пункта, но так как тюрьма относится к юрисдикции округа Сусс, то верховодят уроженцы этого города. Выходцы из деревень и мелких городков им подчиняются.

В самом Суссе существует множество кварталов, и если в камере много суссцев, то сплочение рядов идет вокруг своих земляков поквартально. Многие знакомы еще по воле. При назначении капраном Тони-Тамила, уроженца портового квартала Сусса, тот стал поддерживать своих портовых, которые и держат власть. Портовых здесь человек 10.

Уроженцы других кварталов Сусса с ними в конфликт не вступают, подчиняются и при случае оказывают поддержку во внутренних разборках, их количество тогда увеличивается с 15 до 30 бойцов. Остальные выходцы из окрестных деревень и мелких городов тоже объединяются в свои группировки, но подчиняются местным и терпят все притеснения.

Хуже всех живут жители других областей-вилаятов, которых судьба-злодейка забросила в тюрьму далеко от дома. Есть иностранцы. Кроме меня, были поданные Ливии, Алжира, Камеруна, Мали. Этим совсем плохо приходилось. Относятся к ним как к людям второго сорта, особенно не любят высокомерных ливийцев. Правда, у них нет языкового барьера, ливийцы, алжирцы говорят на арабском, выходцы из Камеруна и Мали говорят на французском.

Отдельной кастой стоят ваххабиты-моджахеды — люди, отбывающие срок за участие в войнах на территориях других государств на стороне «Аль Каиды». Со мной сидели люди, воевавшие в Афганистане на стороне талибов, в Ираке — на стороне антинатовских сил, в Чечне — на стороне НВФ, в частности в отряде небезызвестного Хаттаба. Их количество постоянно менялось, так как они вечно конфликтовали с сокамерниками и администрацией, за словом в карман не лезли, чуть что — давали сразу в глаз. После этого их отправляли в карцер или переводили в другие камеры. Но ненадолго. Был один милый юноша, лично отрезавший ножом голову английскому солдату в Басре (Ирак), так он прошел все камеры и «Месадин-1», и «Месадин-2», нигде не уживался. Сейчас пошел по второму кругу.

Этих воинов Аллаха не любили и откровенно боялись остальные зэки и администрация. Полицаи дубасили всех, кроме меня и ваххабитов. Меня не били, так как считали человеком с другой планеты, а моджахедов — из-за боязни мести.

Дело в том, что пресловутая «Аль Каида», кажущаяся российским обывателям чем-то далеким и экзотическим, на самом деле является мощной, широкоразветвленной организацией, хорошо законспирированной, подобно паутине окутавшей мусульманские страны, и не только. И здесь, в Тунисе, у нее полно своих агентов. Были случаи, когда сотрудников тюрьмы, издевавшихся над бойцами «Аль Каиды», в период их заключения потом находили в канаве с перерезанным горлом. В карцер посадить — пожалуйста, а бить — увольте!

Ваххабиты держатся особняком, не курят, не сквернословят, молятся пять раз в день, читают Коран и поддерживают отношения только друг с другом и с теми, кто молится. С остальными не общаются и не вмешиваются в мирские дела, но если слышат, что кто-то сказал плохо про Аллаха, то без разговора лезут в драку, а это случается почти каждый день. Самое удивительное, что мне удалось завоевать уважение этих людей и даже подружиться!

В детстве я читал книгу о русском путешественнике Миклухо-Маклае, он изучал жизнь аборигенов побережья Папуа — Новой Гвинеи. До него там побывало много исследователей, но все они окончили жизнь в желудках папуасов. А Миклухо-Маклай умудрился не только выжить среди них, но и прожил несколько лет, отучил их от людоедства и стал для них другом. Он потом еще приезжал к папуасам и считался у них божеством, даже местность назвали в его честь — Берег Маклая. Дикие папуасы считали его человеком с Луны. А такой авторитет и уважение он завоевал отнюдь не силой, а нормальным отношением к ним. Уважал их обычаи, верования, выучил язык. Другие до него приезжали — мускулами играли, силу свою показывали, всячески обижали диких людей, считая их полуобезьянами. Папуасы их ночью дубинкой по черепу — и в котел! А нашего Маклая до сих пор чтят и верят, что когда-нибудь он вернется.

На меня арабы тоже смотрели как на человека, прибывшего к ним с естественного спутника Земли. Толпами ходили по пятам, открыв рот, каждый норовил потрогать меня. Уж не мираж ли?

Поняв, что спасение утопающих дело рук самих утопающих, я решил по примеру Маклая выжить среди арабов, завоевать их уважение и благосклонность. Для этого необходимо уважать их обычаи, религию, а главное — выучить язык. Я знал, что в Тунисе два государственных языка — французский и арабский. Первый, конечно, попроще, но арабам куда более приятно иметь дело с человеком, говорящим на их родном языке. А не на том, который они понимают, но считают языком завоевателей. Я принял решение продолжить учить арабский, с первыми словами которого познакомился еще сидя в КПЗ.

После ужина все обитатели камеры залезли на кровати. Помните мультик про Маугли, когда питон Каа танцевал свой ужасный танец, а мартышки-бандерлоги расселись по периметру развалин и взирали с ужасом на него? Вспомнили? Как гроздьями они висели на старинных камнях? Вот этих бандерлогов мне напомнили сокамерники, рассевшиеся по кроватям и полкам, подоконникам. Гроздья полуголых человеческих тел облепили все то, где можно было сидеть. Они прыгали с кровати на кровать, были в постоянном движении, многие часами не спускались на пол, ну чем не бандерлоги?

Пришло время мыть пол. Методика довольно оригинальна. Сначала специальной щеткой сметают все бычки-харчки в одну кучу, к входу. Потом выливают на мрамор несколько ведер воды. Добавляют специальное жидкое пенящееся средство, после щетками растирают по полу, смешивая с водой.

Странное дело, но в арабских тюрьмах мытье полов поставлено очень даже неплохо. Если и у кого-то из народов и считается западло мыть, только не для арабов. Посмотрите в отелях, ресторанах, барах — везде прислуживают только мужчины, они же моют полы и посуду.