Читать книгу "Американец - Григорий Рожков"

Я попал! Повоевал — и хватит…

На улице в ту секунду вспыхнула рукопашная схватка, и поляки вместе с откуда-то всплывшими немцами, подстрекаемые неведомой силой, прорвались прямо к нашей казарме. Даже пограничники Аверьянова не смогли их остановить.

Увидел и осознал я это за жалкую долю секунды между попыткой найти выход из сложившейся ситуации с командирами и желанием направить на них ствол автомата.

— Берегись! — Леха успел предупредить всех об опасности.

В окно влетела длинная немецкая граната. Вновь разум помутился, и тело подчинилось порыву. Опять затмение, что же это?

— ГРАНАТА! — завопил я и подхватил с пола штильхендгранату. Рывок к окну, навстречу атакующему врагу.

Бросок!

Медленно, очень медленно, Артур. Опоздал ты, она сейчас взорвется.

Хотелось упасть, мгновенно рухнуть на пол, спастись хоть как-то, но сделать этого я уже не успевал. Почему не успевал? Скажете, у немецкой «колотушки» запал секунд десять горит? Верно, но я ОЩУТИЛ, что взорвется эта дрянь раньше. Меня хватило на то, чтобы продолжить движение левой рукой, метнувшей гранату, и прикрыть лицо.

Удар, волна жара и боль, подобной которой не приходилось испытывать никогда, обрушились на меня. По лицу словно наждачной бумагой прошлись, но даже вскрикнуть не удалось. Удар спиной о стену на миг лишил меня сознания, но при этом странным образом очистил разум от боли. Когда я вновь увидел мир, он потерял краски, яркость и звучание. Ничего не осталось, кроме одной картинки: оконный проем в серой стене и серое небо. Левая рука не шевелится, правая в полном порядке. Пальцами касаюсь правой стороны лица. Кровь. Все же досталось и лицу. Нужно добраться до пистолета, он очень мне нужен. Вальтер с кобурой за спину съехал, а кольт под рукой. Легко поддался клапан кожаной кобуры, сшитой на заказ в моем будущем. Холодная, словно лед, рукоятка кольта легла в ладонь.

Я понял. Я все понял. Это не сон разума, это правда…

Я сейчас умру.

На подоконник ловким прыжком заскочила высокая фигура немецкого унтер-офицера. Пистолет беззвучно толкнулся отдачей в руку, и фашист, потеряв половину черепной коробки, столбом рухнул мне в ноги. Первый патрон.

Через соседнее окно прямо на поднимающегося Аверьянова собрался наброситься поляк. Толчок — второй патрон, еще толчок — третий. Двух пуль ляху для смерти хватит.

Еще двое подбежали к окну напротив и вскинули оружие. Четыре, пять — один упал прямо на подоконник. Шесть, семь… Все, это был последний патрон, и я промахнулся. Немец не промахнется, он выжил. И он ответит.

Но все равно — я победил!

— Я… победил.

На миг мир стал прежним, насыщенным, вновь загрохотал бой, краски вернулись. И даже черная фигура врага, дарующего мне смерть, не затмила небесной синевы чистого неба. Первый и последний бой… Вот оно как…

Глава 4

Второй шанс

Кто-то бубнит. Раздражающе так бубнит, назойливо. Словно комар, посередь ночи желающий вцепиться тебе в ухо. И бубнят на английском… Попросить их помолчать? В больнице ведь… Стоп, Артур. Почему больница? Что заставляет тебя так думать? Классические больничные запахи. Это ответ. Тогда вопрос номер два. Почему соседи говорят на английском? Неужели… Я живой и все еще в этом мире!

Открываю глаза и вижу свет из большого окна. Попытка сесть на кровати ударила по левой стороне тела и голове волной боли. В глазах помутилось, все расплылось, а звуки окружающего мира стали приносить боль.

— У-у-у-ух… — Откинулся на подушку с желанием унять боль. Меня просто выкручивало. Господи, как больно! — О-о-о-ох…

— Hey! Nurse![14]— закричал кто-то совсем рядом. — Сэстра! Доктор, сюда! На помощь! Help!

В голове просто бомба взорвалась от его крика. Больно мне, тише… Вслух повторить все это не получилось — голова не выдержала напряжения и выключила сознание.

Сколько прошло времени, не знаю, но очнулся я вновь, когда было светло. Может, прошли сутки или больше, а может, всего пара часов, мне это неведомо.

— Очнулись, товарищ Пауэлл? Ох и напугали вы нас! — Попытку сесть пресекают еще в зародыше. — Нет! Вы еще очень слабы, не напрягайтесь.

Рядом с моей постелью сидит бородатый старичок в очках. Классика жанра, блин. Даже не смешно видеть такой стереотипный образ доктора-академика вживую.

— Расскажите, что со мной? — это был первый вопрос, который я задал доктору.

Бородач ничего скрывать не стал — все же он считал, что перед ним военный человек, способный выдержать удар, если таковой случится…

Взрывом гранаты мне нашпиговало осколками почти всю левую сторону тела, ударом о стену сломало три ребра, и в нагрузку ко всему этому из груди извлекли две пули. Из левой руки и живота вырезали около тридцати маленьких осколков. Правая сторона лица, которую я не смог прикрыть рукой, иссечена осколками, левое бедро тоже, но это уже мелочи, главное — жив. А с момента ранения прошло уже полторы недели.

На дворе 3 июля! Это ужасно! Все ужасно! Совершенно не хотелось оказаться увечным и в самом начале войны выпасть из обоймы. Долго лечиться тоже не есть хорошо — решат еще, что меня, увечного, надо комиссовать. Меня сильно волновал вопрос будущей дееспособности — насколько сильно повлияют ранения на мое личное будущее.

— Молодой человек! Ваш случай просто уникален! — всплеснул руками доктор, после того как я озвучил волнующий меня вопрос. — У вас огромное количество ранений по всему телу. Но при этом ни одного по-настоящему критического повреждения! Не задет ни один жизненно важный орган, ни одна артерия, ни один крупный нервный узел. — Это сильно обнадеживает. — Все заживет, я уверяю, голубчик! Вы даже сможете вернуться в строй, если пожелаете. И раз спросили меня об этом, то явно желаете! — Слава тебе, Господи! Я был верующим человеком до попадания, но здесь моя вера укрепляется с каждой минутой. Есть на свете Господь! — Думаю, с вас на сегодня хватит. Вы, товарищ Пауэлл, когда три дня тому назад очнулись, весь госпиталь на уши поставили, а уж когда вновь потеряли сознание, то и в Москве доктора заволновались… Я даже скажу вам по секрету, что не только доктора интересовались вашим состоянием… — Три дня я провалялся с момента прихода в сознание? Нехило! И кстати… О моей шкурке волнуются на высоком уровне? Неужели знают, что я — попаданец? Да ну… Так быстро спалиться просто нереально. А вдруг я бредил? Мама родная… В бреду мог проболтать столько всего!.. — Так что отдыхайте, сейчас укольчик сделают — и поспите, вам надо восстанавливаться.

Как-то слишком легко и просто начинается моя госпитальная жизнь, в процессе которой я выяснил, что стал обладателем совершенно нового тела. Все зубы во рту целые, без пломб, без сколов, на теле, кроме новых ран, нет ни единого следа от шрамов, полученных до попадания, на затылке отсутствует старый шрам от удара каруселью. Все это удивляло и пугало… Но все это занимательные мелочи, главное — меня никто не сторожил и не пытался арестовать…